— Можно, — улыбнулся Дарий. — Только сначала приведите нас к Хорригору.

— Уже идем!

Они вчетвером направились к мостику, и танк, по приказу Силвы, тихонько ехал за ними. Тангейзер, явно пытаясь выйти на первый план, попросил девушку рассказать о себе. Эннабел охотно принялась описывать учебу в университете и студенческие развлечения, одновременно срывая цветы и сплетая венок. Закончив работу, она подскочила к танку и подняла руку, собираясь забросить свое творение на оконечность главного ствола метрах в трех над землей, но Спиноза остановил ее.

— Лучше вот сюда, — он выдвинул из борта короткий ствол пушки. — Здесь венок тоже неплохо будет смотреться.

Дарий, Тангейзер и Маркасса завороженно наблюдали за тем, как цветочное кольцо перекочевывает на ствол из рук Эннабел — красивое кольцо, сплетенное из белых с красными точечками цветов. Такие цветы в изобилии росли вокруг.

«Тот фантом, кажется, был из будущего, — подумал Силва. — Интересно, Бенедикт самостоятельно принял решение выдвинуть пушку или по-другому не мог? А если бы не выдвинул — будущее изменилось бы? Или есть множество вариантов будущего, и все они реализуются в разных пространственно-временных континуумах? Или…»

— Чего здесь не хватает, так это всякой живности, — прервал его мысли голос Эннабел. Они уже подходили к мостику. — Ни в ручье, ни в озере ни разу не видела рыбок, и в лесу никого. Хоррик говорит, что это специально, все-таки тут место заключения, а не усадьба какая-нибудь…

— А за что его сюда упекли, он не говорил? — спросил Дарий.

— Говорил. Сначала я думала, что это фантазии… Но потом он показал мне кое-какие картинки из древних времен… ну, как будто кино, только в голове… он много всякого умеет… И я поверила… Хоррик сказал, что таков, мол, удел побежденных, и он поступил бы так же. Разве что срок бы дал поменьше.

— Ну-ну, — с иронией произнес Дарий. — Или больше.

— Да уж куда больше…

— А что, засадить до самой смерти, потом оживить и снова пожизненно…

— Вы шутник, господин Силва, — заметила девушка то ли одобрительно, то ли нет.

— У меня масса и других достоинств, — улыбнулся командир. — И зовите меня просто Дарий.

— У меня тоже масса достоинств, — подал голос его подчиненный. — И для вас, Энни, я просто Тангейзер.

— Дарий и Тангейзер, запомнила! И еще Маркасса и Бенедикт Спиноза!

Мать дернула сына за рукав комбинезона и прошептала:

— Не лезь, она не в моем вкусе. Слишком бойкая.

— Зато в моем, — тоже шепотом парировал Тангейзер.

Четверо двуногих прямоходящих перешли через мостик и стали подниматься в гору, а танк перелетел через него, и венок все так же болтался у него на боку. Свернув налево, девушка повела их к тому дому, что стоял дальше от озера. На его крыльце можно было бы при желании играть в большой теннис.

— Подождите здесь, — сказала Эннабел, когда они поднялись по ступеням и остановились у высокой двустворчатой двери, испещренной абстрактными узорами. — Я их предупрежу о вашем появлении, чтобы они каких-нибудь глупостей не натворили.

Дарий сдвинул выцветшие под солнцем Пятки брови.

— Значит, могут?

— А кто их знает, — пожала плечами девушка. — Просочатся куда-нибудь сквозь стену, ищи их потом по лесам.

Эннабел взялась за дверную ручку, тоже не простую, а со всякими прибамбасами, с видимым усилием открыла одну створку и исчезла в доме.

— Хотелось бы верить, что она говорит правду, — сказала Маркасса, многозначительно глядя на Дария.

— Такая девушка не может врать, — устремив взор куда-то в бесконечность, вдохновенно изрек Силва.

— Командир, у нас задание, — поспешно напомнил Тангейзер.

— Ну и что? — перевел на него взгляд Дарий. — И вообще…

— Я ее сфотографировал и сравнил с тем, что есть в моей базе, — сообщил танк, остановившийся метрах в десяти от дома. — Это Эннабел Дикинсон, она несколько раз мелькала в новостях. Собственно, не сама по себе, а в связи с ее отцом. Троллор Дикинсон — владелец компании «Сокоманская Империя», самого крупного производителя и поставщика фруктовых соков планеты Лабея.

— Ох! — Маркасса согнулась и, приложив правую руку к сердцу, левой уцепилась за разукрашенную балясину.

— Что, ма?! — обеспокоенно шагнул к ней Тангейзер.

— Ничего, сынок… Уже прошло… — Женщина, морщась, продолжала потирать грудь. — Наверное, напряженный отпуск сказывается… И еще эта кричалка ультрасов, видно, подействовала… Я ведь на стадион не хожу, и по унивизору футбол не смотрю…

— У меня в аптечке имеются разнообразные медикаменты, — проинформировал танк.

— Не надо, все в порядке, — вяло отмахнулась Маркасса и повернулась к сыну: — Эта девушка не в твоем вкусе, Танчик. Выбрось из головы…

— Раньше ты говорила о своем вкусе, а не о моем, — напомнил Тангейзер. — Но если она дочь магната, то мои шансы невелики. — Он перевел взгляд на Силву: — И твои тоже, Дар.

— Ну, это мы еще посмотрим, — прищурился командир.

И тут дверь открылась.

— Заходите, — сделала приглашающий жест Эннабел. — Они страшно удивились и просто жаждут с вами поговорить.

— Да, да, именно жаждем! — воскликнули за ее спиной надтреснутым голосом. — Гостей тут еще не бывало, кроме Уира и Энни.

— Если меня можно назвать гостьей, — усмехнулась девушка, освобождая проход.

— Бенедикт, бди! — приказал Дарий и первым шагнул в дверь.

За порогом простирался зал, где гуще, где реже уставленный разнообразной мебелью разнообразных же стилей. Высокие стрельчатые окна пропускали достаточно света, и удивительной формы люстры под потолком не горели. Две лестницы справа и слева вели на второй этаж, и по их широченным перилам можно было скатиться, как с горки. В нескольких шагах от двери стояли двое мужчин, разглядывая вошедших. Один из них, высокий, был в длинном сером плаще с откинутым на спину капюшоном, а второй, гораздо ниже ростом, носил такую же светло-желтую тунику, как и Эннабел. Его поросшие рыжими волосами тонкие ноги были обуты во что-то типа простеньких сандалий. Опять же, присутствуй здесь капитан Макнери и Тумберг-младший, они, несомненно, просто вцепились бы в найденного пассажира «Пузатика» азеведца Уира Обера. Но ни пограничники, ни Маркасса этой истории не знали и хватать его не стали. Собственно, именно его они приняли за отбывающего наказание темного властелина, потому что он выглядел гораздо внушительнее своего приятеля. Но тут сапиенс в тунике выпятил подбородок и, внося ясность, сказал тем самым надтреснутым голосом:

— Я Хорригор.

— А я Уир Обер, — отрекомендовался самый успешный игрок казино. Голос у него был трубный, как у оперного певца.

Вновь прибывшие во все глаза разглядывали поверженного темного властелина. Не было в нем ни единого намека на что-либо инфернальное, роковое, демоническое, и на эту роль гораздо больше подходил бы предохранитель-барбовер. Кстати, морщинистым лицом Хорригор очень даже его напоминал, хотя волосы у него были редкие, блекло-рыжие, словно выгоревшие на солнце, которое тут отсутствовало. Они короткими завитками покрывали вытянутый кверху череп и окраской своей перекликались с глазами бывшего лидера силы Ирг. Глаза были спрятаны под выступающими надбровными дугами, над которыми простирался изрезанный складками смуглый лоб. Неширокий, но длинный нос делил лицо чуть ли не надвое, нависая над тонкими бледными губами, а подбородок скрывали жесткие на вид курчавые волосы, подрезанные квадратом. Ничего отталкивающего в облике Хорригора тоже не было.