– Вряд ли, – наморщил лоб Гантанас. – Хотя усердие неугомонной троицы похвально, пусть и опасно. Дело в том, что Глойна – это уникальный случай. Невидимость, особенно невидимость не связанная с прямым уходом в тонкие слои сущего, великая редкость. Мне неизвестны аналогичные способности. Ни теперь, ни в прошлом. Возможно, таких детей уничтожали из суеверия еще при их рождении. Неспроста за Глойной охотились посланцы Черного Круга. Но даже невидимка подчиняется силе четырех пределов.

– Которая, как мы теперь знаем, выстроена призраками, – прошептал Тис. – Пусть и с помощью магического сосуда.

Гантанас внимательно посмотрел на Тиса, словно вспоминая долгие разговоры, в которых капля за каплей, штрих за штрихом уяснял для себя все пережитое его воспитанником.

– Только не призрак, – наконец произнес Гантанас. – Я уже, кажется, готов предполагать все, что угодно, но рассматривать призрака не могу. Это противоречит всему, что я знаю. Или же это призрак, который имеет под собой что-то из плоти и из крови. Об этом можно было бы поговорить. Но я позвал сюда тебя не за этим. Конечно, самое важное, это подготовить тебя к встрече с Кайлой. Предостеречь от поспешной реакции и возможной обиды, хотя я знаю, что тебе случалось переносить такое, что жесткость Кайлы может показаться лишь уколом придорожной колючки. Но, как ты уже догадался, дело еще и в том, что удалось разузнать Синаю. Все, что произошло с твоим теперешним мечом, было направлено именно против тебя. Те, кто искали нож, который ты хранил, те, кто гнались за твоими родителями, те, кто пытались подчинить тебя своей власти, не успокоились. Я не думаю, что они вовсе исключили возможность, что ты станешь однажды их послушным орудием, мы же не знаем, как воздействовали бы на тебя те твари из меча. Но, думаю, теперь одной из их целей стала твоя гибель.

– Странно было бы, если бы эта цель не появилась, – прошептал Тис.

– Торговец, который продал Синаю и Слату этот меч – мертв, – сказал Гантанас. – Причем мертв уже довольно давно. Его убили сразу после той продажи. Хотя его соседи и отмечали, что в последние дни, а это произошло как раз во время поездки Синая за Слатом, торговец словно стал сам не свой. И еще кое-кто видел незнакомца, что приходил к торговцу домой. Он был закутан в черное, поэтому никто не разглядел его лица, хотя в той слободе все знают друг друга. Единственной приметой можно было бы счесть посох, на который опирался незнакомец при ходьбе, но и посох был закутан в черную ткань.

– А что говорят родные торговца? – спросил Тис. – Или он жил бобылем?

– Нет, – ответил Гантанас. – У него была жена, трое детей, престарелая мать. Скорее всего они видели незнакомца. Вот только ничего не смогут рассказать.

– Лишились памяти? – предположил Тис.

– Их убили, – ответил Гантанас. – Не так, как Оллу. Просто перерезали горло. И торговцу, и всем его домочадцам. Сразу после приобретения твоего меча. Это убийство порядком обеспокоило городскую стражу. В Тэре только об этом и говорят. Там до сих пор переворачивают все притоны и логова городского ворья. Но в доме у торговца ничего не пропало.

Тис сжался в комок.

– Но не слишком ли это… странно? – тихо спросил он. – А если бы Синай не забрел в те ряды? Вообще бы не пошел на рынок? Зачем им было нужно оружие? Слат ехал в Стебли, не зная нынешнего арсенала. Или Синай сказал ему, что у нас тут нехватка мечей? Да их полно!

– Это был первый вопрос, который я задал Синаю, – вздохнул Гантанас. – К сожалению, уже после происшествия. Их приманили. На самом рынке, конечно, все уже давно зачищено. А вот в Синае и Слате Кайла обнаружила едва различимые остатки мощнейшего заклятья. Их приманили к лавке и заставили купить меч. И это было заклятие Черного Круга. В противном случае Синай, да и Слат не поддались бы ему. Они оба в ладах с магией. Хотя, может быть, на это и был расчет…

– Не понимаю, – шмыгнул носом Тис. – Если можно кого-то заставить купить то, что ему не нужно, да еще как-то вбить человеку в голову, что купленное непременно нужно передать именно мне, то почему бы было не внушить ему, что меня просто нужно убить? Да хотя бы подойти со спины в трапезной и всадить в спину нож. Это ведь куда проще?

– Не думаю, – вздохнул Гантанас. – С такой начинкой человек может застрять на четырех пределах. Да и будь уверен, никто из незнакомцев не проходит в крепость, не поговорив со мной, а уж у меня есть способы проверить путника на наличие морока. Даже Тид, который по три или четыре раза ковыляет по четырем пределам туда или сюда, всякий раз выполняет некие предписания. В караулке для этого имеются необходимые амулеты. И Кайла не избежала проверки.

– Но детей ведь вы так не проверяете? – заметил Тис.

– Детей нет, – кивнул Гантанас. – Вам хватает и четырех пределов.

– А если это кто-то из детей? – спросил Тис.

– Думаю, что это кто-то из детей, – согласился Гантанас.

– И что же делать? – спросил Тис. – В тот самый миг, когда выяснится, что это сделал кто-то из детей, что нужно будет делать?

– Ты, верно, спрашиваешь, что сделать с врагом? – спросил Гантанас.

– Нет, – замотал головой Тис. – Что сделать с ребенком, который повел себя как враг или способен стать врагом в будущем?

– Ничего, – медленно произнес Гантанас. – Отдать его родителям. Или даже тем, кто его прислал сюда. Пусть даже это сделал наш враг. Причем, заметь, прислал сюда с самыми черными целями. Хотя я знаю, что всякий полководец всякого королевства без всяких сомнений приказал бы убить такого ребенка. Но если бы я был таким полководцем, я бы никогда не стал старшим наставником Стеблей.

– А Кайла? – прошептал Тис.

– Она не сможет убить ребенка, – твердо сказал Гантанас. – Иначе я бы выставил ее сразу.

– Но погибла ее дочь, – заметил Тис.

– Да, – кивнул Гантанас. – Ее единственная дочь. Единственный родной человек. Почти единственный… Но Кайла – это стальной стержень. Он есть у каждого, кто способен противостоять злу. Так вот она – сама стальной стержень. Очень жесткий, очень прочный, но живой. Понимаешь?

– Нет, – замотал головой Тис.

– Хорошо, – Гантанас наморщил лоб. – Забудь на мгновение о своем прошлом. Представь, что кто-то из воспитанников Приюта убил твоих родителей. Нет, это плохой пример. Представь, что какой-нибудь ребенок имеет отношение к смерти твоих родителей. Возможно, неосознанное. Возможно, продиктованное какой-то силой со стороны. Или вообще косвенное… Ты будешь готов отомстить? Ты будешь готов убить этого ребенка?

– Нет, – прошептал Тис.

– Вот видишь, – развел руками Гантанас.

– А если все произойдет по-другому? – спросил Тис. – Если этот ребенок попытается убить меня? Или еще кого-то? И я окажусь у него на пути? Что мне будет лучше? Убить его? Или сражаться?

– Сражаться, – твердо сказал Гантанас. – И ты должен помнить, что убить можно лишь кого-то, кто находится в твоей власти. Во всех остальных случаях это называется по-другому. Сразить!