— Мы это уже слышали. — Сюзерен был готов кого-нибудь укусить. — Робер, что скажешь?

А что говорить? Только то, что мэтру Инголсу нет цены.

— «… поскольку непосредственными свидетелями деяний, вменяемых в вину герцогу Рокэ Алва, являются герцог Окделл и герцог Эпинэ, защита настаивает на том, чтобы они были приведены к присяге, ибо их показания являются основополагающими для прояснения имевших место событий», — зачел вслух Иноходец. — Что ж, если нужно, чтобы я дал показания, я согласен. Судья я и впрямь никакой. Я кодексов этих и в глаза не видел…

— Тебе и не нужно, — хмуро бросил сюзерен. — Законы — дело судейских, а они сели в лужу. С плеском.

— Суд можно перенести, — быстро сказал Робер. — Послы должны понять.

— Что понять? — не выдержал Альдо. — Что мы за свои слова не отвечаем?! И ведь как исхитрился! Обвинение до последнего держали в тайне, а он с другой стороны зашел.

— Как же так? — Робер оперся рукой о стол и поморщился от боли. — Ведь защите нужно подготовиться.

— В Гальтаре обвинение оглашалось в день суда, — уныло пояснил Кракл, — обвиняемый знал свою вину.

— Выйдите, Кракл, — лицо Альдо брезгливо сморщилось, — и вы, Феншо, тоже. Робер, адвокатов в дела эориев впутала мать Лорио Второго. Ричард, ты прочел?

— Да. — Дикон махнул письмом. — Я должен давать показания?

— Ты никому ничего не должен, — нахмурился Альдо, — и меньше всего этому бумагомараке, но, да будет вам известно, он завалил своей писаниной Посольскую палату.

— Перенеси процесс. — Письмо адвоката — последний рубеж, за него надо драться. — Я могу переговорить с этим мэтром…

— Чтобы он тебя вконец запутал? — рявкнул Альдо. — Если ты разогнал дюжину разбойников, не думай, что управишься с одним крючкотвором. Закатные твари, я не могу отказаться от суда эориев, не могу! В Талигойе должны понять: эории не чета остальным. Что бы они ни натворили, судить их могут лишь равные.

— Можно сказать, что открылись новые обстоятельства, — нужно тянуть время, изо всех сил тянуть, — мы ведь не должны ни перед кем отчитываться. В конце концов, месяц ничего не изменит.

Иноходец может так говорить, он не знает об исповеди. Что сделал бы Робер, открой он шкатулку? Бросил бумаги в огонь, чтобы скрыть позор Шарля, или показал Альдо?

— Повелитель Волн герцог Придд, — возвестил гимнет-теньент.

Этого еще не хватало.

— Пусть войдет. — Радости на лице сюзерена не было. — Робер, отложить процесс нельзя, и хватит об этом. Валентин, вы знаете о выходке адвоката?

— Да, я только что получил прошение. — Валентин Придд поклонился и поправил воротник. Спрут был верен себе — траурный серый бархат и фамильный меч, примиривший сюзерена с отсутствием лиловой мантии. Ледяная тварь умела говорить «нет», впрочем, сегодня траур Придда был к месту, напоминая о погибших Людях Чести, а значит, о преступлениях Алвы.

— И что вы об этом думаете?

— От Инголса следовало ждать чего-либо подобного, — равнодушно сообщил Придд. — Признаться, я был удивлен, узнав о его назначении, но Кракл объяснил, что у обвиняемого должен быть шанс. Что ж, мэтр свою репутацию оправдал.

— Вы знаете Инголса? — Эпинэ повернулся, в темных волосах мелькнула седая прядь. — Откуда?

— Мой покойный отец длительное время был супремом. — Вежливость Спрута сама по себе была оскорблением. — Он говорил, что Инголс берет самые безнадежные дела и самую высокую плату. Два года назад по настоянию отца у мэтра отобрали мантию, но тот с помощью Манриков ее вернул. Нашей семье ссора обошлась очень дорого.

— Почему вы молчали? — Альдо еще больше помрачнел. — Мы должны были это знать.

— Я признал свою неправоту в отношении прокурора, — пожал серыми плечами Спрут, — и не стал повторять ту же ошибку в отношении защитника. К тому же я опасался услышать о том, что Повелитель Волн сводит счеты с адвокатом.

— Вы были не правы, умолчав об Инголсе, — отрезал Альдо, — а мы ошиблись, не задумавшись над вашими словам. Феншо не оправдал нашего доверия.

— Это весьма прискорбно. — Когда речь идет о судейских, к Придду нужно прислушиваться, как бы ни было противно. Альдо хочет, чтоб они прекратили ссору, что ж, сейчас самое время.

— Герцог Придд, — Ричард старался говорить спокойно, — вы можете что-нибудь посоветовать?

— Боюсь, мэтр Инголс обвинит меня в сведении личных счетов не только с ним, но и с Домом Ветра. — Спрут улыбнулся одними губами. — Но я бы спросил Алву, нуждается ли он в защитнике и желает ли переноса суда.

Ворон глядел на красно-синие витражи. Черный мундир, черные волосы, спокойный, равнодушный взгляд… Похоже, он просидел весь перерыв, даже не шелохнувшись, и уж всяко возвращение Высокого Суда прошло мимо его внимания. Встать герцога не просили — гуэций учился на ходу.

— Ваше Величество, Ваше Высокопреосвященство, господа Высокие Судьи, — для человека, заслужившего высочайшее неодобрение, Кракл держался неплохо, — прежде чем предоставить слово обвинению, Высокому Суду предстоит рассмотреть прошение, поданное адвокатом герцога Алва на высочайшее имя и на имя членов Высокого Суда.

Мэтр Инголс просит перенести дело и отводит четверых судей как имеющих личные счеты с подсудимым. Он также полагает следствие незавершенным и настаивает на участие в оном Его Высокопреосвященства и представителей держав Золотого Договора.

Считаю своим долгом напомнить, что утром в присутствии обвиняемого было подчеркнуто, что суд ведется в соответствии с законами Эрнани Святого, при котором посредникам между обвиняемым и Судом, между эориями и государем не было места.

Прежде чем принять решение, Его Величество король Талигойский и Высокий Суд желают услышать, действительно ли герцог Алва не доверяет чести Окделлов, Приддов, Эпинэ и Карлионов?

Гуэций замолчал. Ворон медленно повернул голову, сощурился и вновь сосредоточился на витражах.

— Герцог Алва, — повторил Кракл, — отвечайте!

— Вы непоследовательны, барон, — светским тоном сообщил Алва. — С одной стороны, вы утверждаете, что посредники между мной и королем не нужны, с другой — короля здесь нет. Ну и кому, по-вашему, я должен отвечать?

— Я не знаю другого короля, кроме Его Величества Альдо Ракана, — возвысил голос Кракл, — и не желаю знать.

— Барон, — Ворон в свою очередь голос понизил, — вас слушают послы, если не ошибаюсь, четырех королевств. Они донесут своим королям, что барон Кракл о них ничего не знает, чем и гордится.

— Я не знаю другого талигойского короля, — вывернулся старейшина Совета провинций. Зал замер и правильно сделал.