«Марго, девочка моя, спаси меня!» Дмитрий так отчаянно желал, чтобы все происходящее оказалось всего лишь сном, чтобы Марго как ни в чем не бывало позвала бы его и, дотронувшись до плеча, вырвала, наконец, из объятий замучившего его кошмара, что некоторое время он никак не реагировал на ее голос. Казалось, что ему это чудится…

— Дима…

Прошло бесконечное мгновение, прежде чем он понял, что не ослышался. Дмитрий рванулся и сел в кровати.

Посередине будуара в компании двух незнакомых мужчин и Сайруса стояла его Марго. Она была все в тех же коротких шортах и топе на узких бретельках, в каких он видел ее в кафе на набережной Мойки. Она была так невыразимо прекрасна, что у Дмитрия защемило сердце. Вот только выражение ее лица было для него совершенно новым. Отрешенным взором Марго смотрела чуть в сторону от кровати, на которой в пене взбитых простыней застыли Дмитрий и Ольга, как будто не решаясь поднять на них глаза. Рот ее перекосила гримаса боли. Из губы, которую она закусила, по-видимому, даже не замечая этого, сочилась кровь.

В воздухе стоял хорошо знакомый запах озона, который обычно сопровождает возникновение вортекса пространственно-временного портала. Как бы в подтверждение этого контуры вновь прибывших еще какие-то доли секунды светились голубоватым сиянием.

Дмитрий отупело глядел на Марго. Во внезапно ставшем очень тесном и неуютном будуаре повисла пауза. Несмотря на победный блеск в глазах представительного мужчины, который, вне всякого сомнения, был главным среди вновь прибывших, даже он отвел глаза в сторону от того апофеоза разврата, какой представляла собой кровать Ольги. Стоявший рядом с ним господин откровенно покраснел. Только Сайруса, казалось, совсем не занимала эта сцена «бурной любви». Он буквально пожирал глазами стоявшую перед ним Марго.

Марго пошатывалась, нелепо открывая и закрывая рот, как будто ей не хватало воздуха. Она как-то вся съежилась, обняв себя дрожащими руками за плечи. Дмитрий вдруг заметил, что она необычайно бледна. И тем не менее он, как зачарованный, боялся пошевелиться. Ему казалось, что если он сделает хоть одно движение, его сердце разорвется на куски.

Всеобщее замешательство нарушил вначале стон, а затем отчетливые проклятия, произнесенные на чистом английском языке, которые вдруг раздались из-за стоявшей у кровати кушетки. Через секунду показался изрядно помятый лорд Чарльз.

— Это что, к чертям, здесь происходит?!

Лорд Уитворт покачивался из стороны в сторону. Одной рукой он держался за голову в том месте, куда на нее опустилась тяжелая гарда шпаги, другой схватился за одну из деревянных пилястр, поддерживающих балдахин кровати. Он обвел хмурым и еще довольно мутным взглядом присутствующих, которые тоже еще не совсем пришли в себя от ситуации, в которой они застали Дмитрия и Ольгу, и громко икнул.

— Мой бог, милорд! — наконец воскликнул «старший» группы. — Что с вами?!

Но англичанин ничего не ответил. Задержав на мгновение взгляд на Марго, лорд, держась за стенку, молча вышел из комнаты.

В этот момент все разом пришло в движение. Силы оставили Марго, и она неминуемо упала бы на пол, если бы не Сайрус, не сводивший с нее глаз, который схватил девушку в охапку и устремился с ней прочь из комнаты. Два джентльмена тоже последовали к двери. Первый, молчаливый, бросился вслед за удалявшимся Сайрусом, в то время как второй, главный, обернулся и с несколько циничной усмешкой произнес:

— Великолепнейшая Ольга Александровна, я, как всегда, восхищен вашими… э-э-э… способностями! Ни в коей мере не желая вам мешать, я тем не менее вынужден покорнейше просить вас, когда вы кончите, — представительный очкарик опять тонко усмехнулся, по всей видимости, от явной двусмысленности своих слов, — не сочтите за труд присоединиться к нам вместе с вашим гостем. Мне бы очень хотелось познакомиться с ним поближе. Я смотрю, за те несколько месяцев, которые прошли с момента вашей последней встречи, вы успели изрядно стосковаться друг по другу! Ну что ж, я понимаю, дело молодое… Да вы не краснейте так… э-э-э… Дмитрий Сергеевич! Я думаю, что в мире не существует мужчины, который на вашем месте поступил бы иначе!

И еще раз широко усмехнувшись и победно блеснув золотой оправой очков, вальяжный джентльмен вышел из комнаты, демонстративно-вежливо притворив за собой дверь.

— Наконец-то! Фу, как они мне все надоели! — Ольга первая пришла в себя.

Вспорхнув с кровати, она подбежала к некоему подобию рупора, торчавшему из стены, и крикнула в него:

— Селифан, шампанского! Фу, жарко! Мы с тобой сейчас, Митенька…

Но она не договорила. Когда Ольга повернулась к Дмитрию, в переносицу ей уткнулось острие шпаги. На этот раз оно было неподвижно, как нависшая смерть. Лицо Дмитрия, побелевшее от еле сдерживаемого гнева, тоже ничего хорошего не предвещало. Но не это заставило Ольгу застыть на месте, а перекосившая его рот гримаса презрения.

И всюду страсти роковые,

И от судеб защиты нет.

А. С. Пушкин

1792 год. Земля Гессен, Германия. Населенный пункт

не установлен

Бывают встречи, как правило, случайные и не запланированные, которые остаются потом в памяти на долгие годы. Они живут в нас своей, казалось бы, совершенно отдельной жизнью, параллельно сосуществуя с вяло текущими событиями повседневного бытия. При этом, ненавязчиво напоминая о всей тщетности наших стараний перед лицом Провидения, которое только одно и способно влиять на события нашей жизни. Причем иногда так стремительно, что нашим несовершенным чувствам, которыми наделила нас мать-природа, подчас бывает за этим трудно уследить, не то что угнаться.

Примерно так рассуждал бедный студент Вюрцбургского университета Георг Антон Алоизиус Шеффер, стоя посреди постоялого двора в глухой немецкой деревушке. Названия деревушка не имела, да и попала-то она на карту Европы лишь только потому, что удачно и своевременно расположилась в непосредственной близости от важной дороги, связывающей гессенские Дармштадт и Франкфурт с прусским Берлином и, далее, с морскими воротами германских княжеств — Штеттином.

«Вот он — перст Судьбы! — говорил себе наблюдательный Алоизий, как любила называть его матушка. — Ведь дорога с таким же успехом могла пройти через любую другую деревушку, и тогда этой суждено было бы почить в пучине безвестности. Но нет! Судьба направила дорогу именно сюда, как затем и мой путь. И все это для того, чтобы я на всю оставшуюся жизнь познал в ней свое предназначение!»

Патетическое настроение юного Алоизия было легко объяснимо. Ибо в тот еще довольно ранний зимний вечер, когда звезды еще только начали проступать на фиолетовом небе, а окна домов за закрытыми на ночь ставнями уже осветились уютным вечерним светом, Алоизий встретил ангела.