Он мысленно поблагодарил Бога за спасение и приложил к глазам бинокль. Откуда-то слева доносился стон раненого солдата. Он повернулся, но никого не увидел. В этот момент было трудно понять, жива оборона роты или нет.

Из-за свинцовых туч вновь показались три немецких бомбардировщиков и, завалившись на крыло, понеслись к лесочку, где располагалась батарея «сорокапяток». Налет был недолгим: сбросив все бомбы, самолеты исчезли за линией горизонта. Возникшую на поле боя тишину разорвали крики немецких офицеров, поднимавших в атаку пехоту. Тарасов не сомневался, что немцы уже давно обошли оборону его роты с фланга и устремились вперед, однако оставлять у себя в тылу занятую противником высоту, осуществляющую контроль над дорогой, они не хотели. Мокрые, грязные, трясущиеся от холода немцы снова двинулись на высоту, поливая ее свинцовым дождем из автоматов и пулеметов.

Молчавшая до этого высота вдруг снова ощетинилась огнем, который выкосил очередную немецкую цепь. По высоте снова ударила артиллерия. Тарасов прижался спиной к стенке окопа и посмотрел на часы. До наступления темноты оставалось где-то около двух часов. Под прикрытием артиллерийского огня к высоте двинулись три танка. Они объехали подбитые машины и, увеличив скорость, помчались к окопам. Неожиданно из лесочка раздался одиночный выстрел «сорокапятки». Немецкий танк остановился и закрутился на месте. Стальная гусеница, словно змея, слетела с катков и вытянулась впереди танка. Немцы перенесли огонь артиллерии на лесочек. Им, по всей вероятности, удалось подавить наше орудие, так как больше оно уже не стреляло. Танки ворвались на позиции роты и стали гусеницами утюжить окопы. Часть бойцов, не выдержав танкового натиска, стала отходить назад, но тут же, вся полегла под огнем танковых пулеметов. Один из танков двинулся в сторону окопа, в котором находился Тарасов. Земля мелко задрожала под весом бронированного чудовища. Правой рукой Александр нащупал противотанковую гранату и, сорвав чеку, швырнул ее под дно танка. Взрыва он не услышал. Что-то сверкнуло под днищем машины, и она завертелась на месте. Он схватил бутылку с зажигательной смесью и бросил ее в танк. Из машинного отсека показалась тонкая струйка дыма, которая становилась все чернее и чернее. Машина замерла на месте. Из открытого люка появилась фигура танкиста в горящем комбинезоне. Тарасов хотел срезать немца из автомата, но кто-то опередил его. Тело немца забилось в конвульсиях, а затем безжизненно затихло около танка.

Атака гитлеровцев в очередной раз захлебнулась, и они отошли, оставив на поле боя горящие танки и трупы своих солдат. Стало тихо. С неба повалил снег, закрывая белым пологом воронки от бомб и снарядов. Стало темнеть.

– Отходим! – громко скомандовал Тарасов, и остатки роты, неся на себе раненых товарищей, стали отходить в сторону леса. Последним человеком, кто покинул линию обороны, был Тарасов. Нагнав своих красноармейцев, он приказал сержанту подсчитать понесенные ротой потери. Сержант вернулся минут через пять. Из его доклада следовало, что рота потеряла убитыми и ранеными две трети личного состава. Пройдя в темноте километров десять, они вышли в расположение батальона, который окопался около деревеньки, где, кроме торчавших печных труб, ничего не осталось. Отдав распоряжение об отдыхе, Тарасов направился к комбату.

– Товарищ майор! Рота выполнила поставленную вами задачу. В ходе боя были подбиты три танка противника. Два танка подбил рядовой Кулешов, третий подбил лично я. Прошу вас посмертно наградить рядового Кулешова.

Комбат встал с табурета и, подойдя к Тарасову, крепко обнял его.

– Молодец, что выполнил приказ и при этом остался живым. А сейчас, Саша, сходи к начальнику особого отдела полка. Он почему-то разыскивает тебя с самого утра.

– Направили бы его в расположение роты, если я ему так нужен.

– Ты не шути. Эти люди не любят юмора в свой адрес.

Тарасов только встал из-за стола, как в помещение вошел майор из особого отдела.

– Тарасов? – прямо с порога спросил он Александра.

– Так точно, товарищ майор госбезопасности. Младший лейтенант Тарасов.

Майор прошел и сел за стол. Расстегнув полевую сумку, он достал из него пакет.

– Вот приказ, Тарасов. Наркомат внутренних дел СССР приказывает командиру полка откомандировать тебя на неопределенное время в город Казань. Ты что молчишь? Может, не понял приказа?

Чувство радости на какой-то миг захлестнуло Александра так, что у него навернулись на глазах слезы.

– Спасибо, товарищ майор. Конечно, приказ я понял.

– Так что не тяни время, собирайся. Поедем завтра утром в штаб дивизии вместе. Там получишь все необходимые документы, продовольственные карточки и вперед.

Майор встал и вышел из комнаты, оставив в ней Гупало и Тарасова.

***

Виноградов нажал на кнопку звонка. Дверь кабинета открылась, и на пороге появилась фигура конвойного.

– Отведите арестованного, – устало произнес он.

Жилин встал со стула и направился к двери. Конвойный отошел в сторону и, пропустив его вперед, вышел вслед за ним. Оставшись один, майор еще раз перечитал протокол допроса диверсанта. Вроде бы все сходилось между показаниями Маркелова и его. Оба утверждают, что летели в одном самолете, что первую группу возглавлял некто Эстеркин, в подлинности фамилии которого он выразил сомнение. Однако на вопрос, как он должен был выйти на немецкого резидента в Казани, Жилин начинал врать, стараясь выиграть время.

«Немцы люди неглупые, и сейчас они, наверняка, уже знают о провале Жилина. Следовательно, если он и сдаст явку резидента, то рассчитывать на то, что тот будет находиться в адресе, минимальна, – думал Виноградов. – Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Значит, немцы выбросили четырех агентов. Выбрасывали их двумя отдельными группами: одна группа в три человека и одного Жилина. Последний, по всей вероятности, осуществлял контрольные функции: если первая группа провалится, то именно Жилин должен был передать батареи к радиостанции, которые были так необходимы казанской группе диверсантов для связи с Абвером. На данный момент нам удалось взять лишь двух агентов. Два других остаются на воле. Кроме них – резидент, радист и человек с псевдонимом Учитель. Выходит, их, как минимум, пять человек. Это достаточно много. Что мы знаем о них? Практически ничего, и это очень плохо».

Он положил протокол допроса в папку и, разгладив складки на гимнастерке, направился в кабинет начальника. На лестнице он столкнулся с комиссаром.

– Зиновий Павлович! Вы ко мне? – поинтересовался он у Виноградова. – Зайдите ко мне часа через три, я сейчас поехал на пороховой завод.

– Есть, товарищ комиссар.

Виноградов развернулся и направился к себе в кабинет. Он заглянул в один из кабинетов и, заметив там Александра Горшкова, поинтересовался у того, не приехал ли Тарасов.

– Нет, товарищ майор. Пока не приехал, по крайней мере, я вчера заходил к ним домой, его еще не было.