А когда Маша подарила ей старинную китайскую шкатулку, расписанную вручную пестрыми диковинными цветами и яркими бабочками, бабушка растаяла окончательно. Она расцеловала смутившуюся девушку и потом весь вечер любовалась изящной вещицей, бережно поглаживая ее лакированную крышку.

Семен был доволен Машей: надо же, запомнила, что он говорил ей о пристрастиях бабушки, и точно выбрала подарок.

Выбор Семена Наталья Николаевна мысленно благословила. Ее мечта о правнуках, похоже, обретала реальные черты и могла воплотиться в самом ближайшем будущем. Но загадывать еще рановато, как бы не спугнуть счастье Семы. А то он своей взбалмошностью может все испортить.

Она с сожалением перевела взгляд на старшего внука, такого положительного, такого респектабельного, всегда вызывавшего у нее гордость. И тихонько вздохнула. «И почему у такого золотого мальчика невезение в личной жизни? Профессия ему, наверное, мешает. Он слишком хорошо знает женщин, для него не существует тайны, поэтому они его и не влекут. Издержки профессии…» — думала бабушка братьев Лодкиных, покачивая аккуратной головкой с красиво уложенными седыми буклями.

Тем временем Маша помогала маме Семена накрывать на стол. Она уже узнала, как готовится лимонный пирог, где училась и работала мама братьев Лодкиных, из какой семьи бабушка Наталья Николаевна. А когда ее представили Александру, первым делом заявила:

— Как хорошо, что оба брата — врачи!

— Как это «оба»? — не сразу сообразил Александр. — Разве Семен не рассказал вам о своей профессии?

— Мне показалось, что явное предпочтение он, конечно, отдает писательству. Это для него важнее, чем медицина. Вы об этом, да? — Маша решила не смущаться. Кто их знает, этих братьев, с их шутливыми подначками. Пока ей трудно разобраться в намеках и недомолвках. Надо бы понаблюдать за жизнью семьи, за тем, как они относятся друг к другу. Чтобы не попасть впросак.

Смотреть на Семена со стороны было интересно. Он снисходительно слушал бабушку, кивал маме и явно пасовал перед братом. Очень скоро Маша поняла, кто главный в этой семье. А Саша пребывал в состоянии некоторого недоумения. Фраза Маши, что оба брата — врачи, его озадачила. Он под благовидным предлогом заманил Семена на кухню и устроил ему допрос с пристрастием.

— Послушай, Сашка, не беспокойся ни о чем, — отмахнулся Семен. — У меня сейчас новый этап в жизни. Когда я начал ухаживать за Машей, даже не предполагал, что влюблюсь в нее, как мальчишка. Придет время — я ей все объясню. Вот как раз и проверю, способна ли она меня понять и простить мою невинную ложь о том, что я врач. Которая, кстати, всем пошла на благо. Тебе я тоже все объясню, дай мне только срок. Могу лишь сказать, что роман я благополучно закончил. Все так здорово уложилось, действие такое закрученное получилось. Сам перечитывал с удовольствием. И в издательстве сразу зеленый свет дали. Как только выйдет моя новая книга — тебе первому дам почитать. Слово брата!

— Ты мне зубы не заговаривай. Лучше признайся — давно ты врачом прикидываешься?

— Один-единственный раз. Правда, мое вхождение в образ врачевателя несколько затянулось. Ну, Сашка, так надо было. Зато всем польза, — опять стал пудрить мозги брату Семен. — Только у меня к тебе просьба — позволь мне еще один разочек, распоследний, посидеть в твоей «пещере». Мне нужно одну деталь для книги уточнить, а без твоей помощи ну никак! Но только в твое отсутствие. Мне хочется прочувствовать веяние запредельного, вдохнуть атмосферу тайны, представить себя экстрасенсом. Слово даю — последний раз. Я начинаю новую жизнь.

Семен говорил так убедительно, что Саша не стал упираться:

— Ну ладно. В четверг у меня, как всегда, операционный день, приходи, сиди, кабинет в твоем распоряжении. Только без фокусов, ладно? А то ты у нас известный мастер начудить. Вообще, не нравится мне что-то все это…

— Да что ты, Сашенька, какие фокусы?! Ты же меня знаешь!

— Вот именно, слишком даже хорошо знаю, братец…

Но тут запел мобильный Александра. У недавно прооперированной больной поднялась температура, острая боль в ухе. Как раз сегодня он колдовал над ее ушами, придавая им более совершенную форму. Он тут же стал давать рекомендации, на ходу одеваясь и кое-как прощаясь с родными. В дверях успел крикнуть бабушке, что он исчезает ненадолго, что подарок для нее в большом красном пакете. Только его и видели. Семья столпилась у двери и слушала его удаляющиеся шаги. Он даже не стал дожидаться лифта.

— Ну, нельзя же так жить, круглые сутки в режиме «Скорой помощи», — возмущенно сказала бабушка. — Ведь уже столько лет налажен бизнес, клиника работает, помощники у него толковые. А он вечно хочет сам все делать, что бы там ни произошло. — Она огорченно покачала головой и развела руками. На худых пальцах сверкали крупные камни. Блеснул зеленью любимый Семеном с детства внушительных размеров изумруд, который бабушка предпочитала называть на старинный манер смарагдом.

— Бабушка, такой уж у нас Сашка, его не изменишь. Но ты же сама гордишься его суперответственностью! С младых ногтей он у нас такой. — Семен заговорил высоким стилем, но, поймав во взгляде Маши веселую насмешливую искорку, шутливо закончил фразу: — Это и является главным отличием братьев Лодкиных.

За столом мама с бабушкой устроили Маше настоящий допрос, но обе интересовались ее семьей и работой с такой открытой доброжелательностью, что она охотно отвечала на все их вопросы.

— Как замечательно, Машенька, что вы работаете переводчиком. Эта работа всегда востребована и теперь хорошо оплачивается.

— Честно говоря, ради денег я ее и держусь. Гораздо интереснее для меня русский фольклор. Но фольклористов на самом деле очень мало, так что эта моя профессия довольно редкая. К сожалению, и оплачивается она тоже редко, — рассмеялась Маша своей шутке.

— Как? Вам еще и задерживают зарплату? — удивилась мама.

— Нет, шучу, выдают вовремя, но очень мало. А грант мы никак не выиграем. Но мы все равно надеемся. А пока у нас появилась задумка — записать на профессиональной студии наши наработки и запустить в производство. Есть много любителей народных песен. Я сама видела в магазинах в отделах, где продают музыкальные диски, целые прилавки с этнической музыкой. Русская в этом смысле ничем не хуже. Например, нашу «Калинку» знает весь мир. Без преувеличения. Это уже стало визитной карточкой нашей страны, — с гордостью сообщила Маша.

— У сына моего приятеля, доктора наук, жена занималась фольклором, только рабочим, — вставила свое слово бабушка. — Я тогда так удивлялась ее выбору! Она ездила собирать его в шахтерские районы, куда-то, помнится, на Донбасс. Но там же сплошной мат! Я ей так и сказала: твой рабочий фольклор — сплошной мат.

— Бабуля, откуда ты знаешь такие слова? — притворно ужаснулся Сема. — Где ты этого набралась? А еще из культурной семьи! Какой пример ты подаешь младшему поколению?

— От нее и набралась, — ничуть не смутилась бабушка. — И тогда твой дедушка запретил нам общаться. А она, кстати, со временем кандидатскую диссертацию защитила, несколько книг написала, потом возглавляла журнал то ли по этнографии, то ли по народному творчеству — забыла.