Семен продумал, как он сообщит радостную весть Гаврилычевым перед самым их отъездом. Анна очень обрадуется, что ему удалось заблокировать все враждебные структуры, нейтрализовать негативные инграммы и теперь ей ничто не угрожает. Опасность миновала. Сергею полагалось немного поворчать, но потом тоже обрадоваться. Любимая женщина здорова, они вместе едут отдыхать, над ними не висит призрак грозной болезни. Ликование должно охватить всех.

Но почему-то Семен был в этом не очень уверен. А вдруг они окажутся людьми без воображения и недолго думая подадут на него в суд? А что — запросто. Он три месяца лгал им, возможно, нанес немалый моральный ущерб. Хотя, с другой стороны, как посмотреть… Именно благодаря его обману Анна и Сергей опять обрели друг друга. Так сказать, благодаря его стараниям возникла новая семья, то есть восстановилась старая, что еще более ценно. Потому что они теперь не станут легкомысленно относиться к такому важному понятию, как институт семьи. Поскольку пережили вместе и горе, и радость. Если допустить худшее и неблагодарные молодожены все-таки подадут на него в суд, нужно продумать варианты судебного разбирательства. Надо нанять толкового адвоката. За этим придется обратиться к Сашке. У него наверняка есть знакомые адвокаты. Но Саша сначала оторвет Семену голову. Во всяком случае, пообещает это сделать. Кроме того, станет его упрекать, ругать, осуждать и всячески порицать. К этому тоже надо быть готовым. Предусмотрительный Семен решил заодно заранее подготовить речь перед судом присяжных. Почему там должны быть именно присяжные, он еще не придумал. Но так интереснее. Солиднее. И вообще — покаянная речь подсудимого Семена Лодкина перед судом присяжных должна быть очень эффектной. «Да, действительно, я виноват, — скажет Семен печальным голосом, в котором все должны услышать искреннее раскаяние, — но я не нанес никому вреда. Я желал только добра. И все сложилось очень удачно. Гаврилычевы воссоединились, Анна сидит дома и печет пироги, как и полагается любящей жене, и стала еще краше, чем прежде. И даже здоровее благодаря здоровому образу жизни, который ей предписал соблюдать хоть и далекий от медицины, но вполне грамотный лжецелитель. Наконец ей представился случай пожить нормальной семейной жизнью, о которой мечтают многие женщины, да не у каждой есть такая возможность. Простите, люди добрые, некоторый мой авантюризм, неосмотрительно допущенный мною, но ведь старался я для всего человечества, во всяком случае, для той его части, которая читает мои книги…»

На последней фразе его речь немного буксовала, потому что он не был уверен, допустим ли пафос в оправдательном слове подсудимого. Потом решил, что все-таки допустим. Не может быть, чтобы среди присяжных не оказалось почитателей его таланта, да и зрителей соберется немало. Наверное, и мест для всех не хватит. Потому что не каждый день судят ни за что известного писателя, любимца многих читателей. Писателя, который ради них же претерпевает такие муки, идет на все, лишь бы они получили его новую книгу и могли наслаждаться свежим остроумным сюжетом, проливая слезы над горькой судьбой главной героини, а потом радуясь ее счастливому избавлению от тяжелого недуга.

Чем больше думал Семен о встрече с Анной и Сергеем и возможных последствиях этого свидания, тем больше пытался убедить себя в собственной невиновности. Более того, он утвердился в том, что небеса к нему благосклонны. А как же иначе? Ведь Маша была ему послана именно тогда, когда он затеял авантюру с мнимой болезнью Анны. Теперь он уже мог признаться себе, что до тех пор, пока Гаврилычевы опять не расписались, он ревновал Машу к ее несостоявшемуся жениху Сергею. И даже испытывал опасение, что все еще может вернуться на круги своя. Допустим, Сергей все же женится на Марии просто из вредности. Мог же он захотеть отомстить Анне за то, что она его когда-то бросила, а теперь опять заманила, пользуясь своей болезнью? Вполне мог. Это большая удача, что Гаврилычев оказался порядочным человеком. Потому что Маша лучше всех, и каждому лестно иметь такую красавицу, умницу и талантливую девушку своей женой.

Семен в последние дни несколько раз менял варианты предстоящего разговора с Гаврилычевыми, а в течение последнего дня новые версии росли, как грибы после дождя. Он от них даже утомился, не в силах остановить свой выбор на лучшем варианте. По правде говоря, все они казались ему лучшими. К вечеру осталась лишь мечта — чтобы на смену среде пришла пятница, а четверг выпал бы как ненужный, лишний день, который сулит одни огорчения.

Но четверг неумолимой поступью приближался, и было даже странно, что такой гадкий день начинается с прекрасного солнечного утра, которое заглядывало веселым лучиком сквозь неплотно зашторенное окно. Семен, совершенно измотанный бессонной ночью, как-то разом растерял все свои лучшие версии и обреченно подумал: «Будь что будет». Он скажет правду. Только правду и ничего, кроме правды. Повинную голову меч не сечет. Эта народная мудрость засела в его уставшей голове, и нельзя сказать, что она бодрила, но хоть как-то держала Семена на плаву. Как бы то ни было, но запираться на все замки и не отвечать на звонки телефона он не собирался. Новую жизнь, в которой теперь должна была присутствовать Маша, он начнет с правды. Пускай она будет горькой и не делает ему чести. Но Маша и ложь — абсолютно несовместимые вещи. Она такого не простит ему никогда.

Семен готовил себя с утра к нелегкому испытанию, и для того чтобы наполнить свой организм энергией, даже сделал в кои-то веки зарядку. Как ни удивительно, но резвый топот по полу и энергичные взмахи руками помогли. Даже мелькнула дурацкая фраза: «К бою готов!»

Продумывая свои дальнейшие действия, Семен решил прийти в клинику ровно к двум, чтобы братец уже успел умотать на свои операции, и возможность, что они с ним столкнутся нос к носу, будет исключена. Конечно, они договорились, и потом все равно придется признаться, что он был в «пещере» и по какому поводу тоже. Утаить от Александра такой фортель не удастся, хотя подобная подленькая мысль у Семена возникала постоянно.

В четверг Анна захотела прийти в клинику пораньше. Неизвестно еще, какие могли возникнуть дела и обстоятельства. Вдруг придется бежать после приема в аптеку за лекарствами, которые ей может прописать Лодкин. Да еще не во всякой аптеке эти лекарства могут быть. Возможно, лекарства будут назначены очень редкие и придется подключить все связи, чтобы их найти. А еще ведь они могут быть и дорогие.

Словом, голова шла кругом, Анна нервничала, и Сергей, видя ее беспокойство, не стал отговаривать жену, и они вышли пораньше.

— А вдруг Лодкин запретит наше путешествие? — терзалась бесконечными сомнениями Анна.

— Анюта, я так не люблю это слово «вдруг»! — терпеливо ответил ей Сергей. — Оно совершенно бессмысленное. Не дает никакой доли вероятности как отрицательного, так и положительного исхода. Неужели ты не чувствуешь этого сама? Все будет хорошо. Без «а вдруг…»

Сергей успокаивал ее, не подавая вида, что сам волнуется и прилагает немалые усилия, чтобы казаться абсолютно спокойным.

В клинике гардеробщица, принимая пальто клиентов, узнала Анну и порадовалась ее цветущему виду. В то же время ее удивило выражение тревоги и беспокойства на лице пациентки. Она порадовалась и тому, что молодую женщину сопровождает такой приятный спутник, судя по всему, близкий ей человек. Он заботливо помог снять пальто женщине, подвел ее к зеркалу, потому что она, сняв шляпку, слегка растрепала волосы и готова была уже бежать в кабинет врача. Пациентка поправила прическу, рассеянно взглянула на свое отражение, и, вцепившись в руку спутника, не слишком уверенным шагом повела его к знакомому кабинету. Тяжелая малиновая дверь медленно открылась, и перед Гаврилычевыми предстал сидящий за тем же большим столом совсем другой человек, правда, похожий на доктора Семена Лодкина, но другой! Это был Александр Борисович, и Анна сразу его узнала.