А потом был Мглистый, и трудная дорогая в горах, которой они шли уже не в первый раз; и долина Андуина, и владения Беорнингов, где были свои беды и свои враги, но задерживаться друзья не стали.

Прокатившаяся на Западе война и переселение народов почти не затронули Лихолесье. Пробитая ещё в годы мира дорога от переправ через Андуин на Старом Броде вела напрямик через лес и на восточной его окраине заворачивала к северу, вдоль Келдуина – к Эсгароту на Долгом озере, Дэйлу, столице королевства Бардингов и Одинокой Горе, Эребору.

Они покинули Хоббитанию в августе 1726-го, а новый, 1727-й, встречали уже далеко на Востоке.

Где-то ссорились, где-то мирились. Где-то точили ножи, где-то варили пиво. За басканскими владениями, там, в дорвагских лесах, им встречались и такие, кто даже не слышал ни о каких войнах, Олмерах или падении Гондора.

Сами дорваги тоже не сильно интересовались тем, что творилось на дальнем и почти что сказочном для них Западе. Самым главным было то, что немирные соседи, истерлинги ближние с истерлингами дальними, отбыли куда-то далеко; и, как говорится, скатертью дорога.

Средиземье словно замерло, медленно пробуждаясь после кошмарного сна – Олмерова лихолетья.

Друзья двигались без спешки, но и не медлили. Среди дорвагов нашлись те, кто их помнил, и вообще лесные племена встречали путников с обычным радушием.

– Ну и дела, – ворчал Малыш, жуя шмат сала, которым они разжились в только что оставшейся позади деревне. – Тащимся невесть куда, невесть почему, хоббитом данное слово выполняем. И кому данное!..

– А и в самом деле, кому? – обернулся Фолко.

– Девятерым, – фыркнул Маленький Гном. – И зачем, спрашивается, ты заставляешь меня это повторять?

– Девятерым, да. Но не Девятерым Кольценосцам, не рабам Саурона, не пленникам Колец. Олмер освободил их людское начало, не поддавшееся даже пламени Ородруина. Разве когда-то говорилось, что изначально Девятеро были кровавыми злодеями?..

– Они таковыми сделались, – заметил Торин. – Фолко, мы послушали тебя и назад уже не повернём. Это слишком серьёзно, чтобы отмахнуться, поэтому мы и идём к Золотому Дракону и даже далее…

– Война на Западе угасла, – перебил его хоббит. – Мы это знаем. Что ты предложишь мне делать, Торин? Сидеть в Хоббитании? Податься в Гондор, к Этчелиону? В Эдорас, к Эодрейду?

Торин пожал плечами.

– Мы сражались и за Рохан, и за Гондор.

– Когда сражались и они, – напомнил Фолко. – И наверняка будем вновь, коль придётся. А пока… не по мне это – сидеть сиднем.

– Да уж, тут не поспоришь, – буркнул Малыш. – Сиднем ему не сиделось, видите ли!.. Так не сиделось, что отмахали уже пол-Средиземья…

– Уже и до Цитадели Олмера близко, Строри. Не ворчи, скоро на месте будем.

– Ага, нам ещё через Баррский хребет переваливать, через реки переправляться!.. в тот-то раз не одни, чай, шастали!..

– А сейчас и сами справимся, – отрезал хоббит.

Его и в самом деле гнала вперёд странная, непонятная ему самому сила. Запад устоял. Понёс страшные потери, но всё-таки устоял. Гондор и Рохан остались, над Минас-Тиритом по-прежнему реяло знамя с Белым Древом. Истерлинги оказались отнюдь не кровожадными зверями, убивающими для того, чтобы убивать, а обычным народом, где встречались всякие, и добрые, и злые. Куда было дальше податься им, троице воителей? Сделаться мирными обывателями в Хоббитании, по-прежнему хранимой от настоящих бедствий?

Что ж, они попробовали тихой жизни в уютной стране сородичей Фолко, и нельзя сказать, чтобы это была такая уж плохая жизнь. Но – стоило появиться тайне, и неугомонный отпрыск Брендибэков уже не смог усидеть на месте.

Девятеро уже не те девятеро. Это он знал точно.

Но всё равно оставлять в мире этакое Сауроново наследство – безумие.

…Ему удалось, как казалось, убедить Торина. Но Малыш лишь ворчал и жаловался. Маленькому Гному хотелось на юг. Он готов был сидеть на стенах Минас-Тирита. Он готов был вновь драться на зелёных полях Рохана. Но вот тащиться в неведомую даль Востока ему категорически не хотелось.

Но – куда двое, туда и третий.

…Из дорвагских лесов они вышли уже не одни. Им не пришлось, как опасался Строри, «одним шастать», не пришлось и, как храбрился Фолко, «самим справляться». На восток уходил большой караван; троих испытанных бойцов в нём приняли с распростёртыми объятиями.

…Старые племена уходили, их место занимали новые. Но торговый люд всё так же хаживал долгими небезопасными путями, от селения к селению, от стоянки к стоянке.

– А что? – рассуждал бойкий пузатенький купец, покачиваясь в седле рядом с Фолко. – Мы в Айборе выгоду нутром чуем, где какое шевеление пошло – там и прибыток!

– И что ж, аж до самого Хоара пойдёте? – любопытствовал хоббит.

– И дальше, если нужно! Там уже эльфы живут, прижимисты, зато покупают много. И хлеб им надобен, и соль, и кожи, и коконы шелковичные, и оружие…

Ехавшие подле них гномы разом навострили уши.

Хлеб. Соль. Кожи. Шёлк. Оружие.

К чему готовятся в домене принца Форвё, к войне?! Но с кем?

– А лиходеи-то как, присмирели в последнее время? – осведомился Торин. – А то прошлый-то раз хаживали мы тут – страхи да напасти, Ночная Хозяйка одна чего стоила!

– Да, да, точно, гномы почтенные, – зачастил купец. – Худо здесь бывало раньше, до Олмера Великого, ой, худо! А вот ему, благодетелю, наше спасибо. Увёл нечисть за собой, да, говорят, в море далёком всё и потопил, людям на радость!

Друзья переглянулись. Вот так оно всё и оборачивается – Запад кровью залит, а тут, значит, Олмер Великий народ от Ночной Хозяйки избавил, «благодетель».

– А вот обычных разбойников хватает, сударь мой Торин, да удлинится твоя борода, конечно, как же без них. Лихие людишки во все времена случаются. Да только с той же Хозяйкой не сравнить, никак не сравнить!..

Так, за разговорами, за стоянками и торжищами, караван миновал и Дор-Феафарот, и бывшие земли Ночной Хозяйки. Цитадель Олмера осталась к юго-западу, туда купцы не заворачивали, хватало дорвагского товару.

Стычки? Были и стычки. Не пойми какого народу разбойнички исправно «шалили», как выразился купец, вдоль бесконечного тракта, но брали больше испугом, рассчитывая на откуп. Купец, принявший в караван Фолко, Торина и Малыша, откупаться не пожелал.

Лихой шайке хватило одной стрелы хоббита да жуткого рёва гномов, мигом ринувшихся в бой. Самый смелый, натянувший было лук, хлопнулся со стрелой хоббита в бедре, Малыш, рисуясь, грудью принял зверовое копьё – наконечник согнулся, древко выскочило у разбойника из рук, и тот, мигом утратив весь пыл, с похвальной прытью стрекнул в кусты.

Как и все остальные из его шайки.

Разбойники всегда одинаковы.