— У каждого из них должно быть алиби, подтвержденное двумя источниками. Джон, я хочу, чтобы этим вопросом занялись вы. Свяжитесь с криминалистами. Все прошерстите. Нам нужна достоверная информация.

Стюарт не отозвался.

— Вы поняли, Джон? — спросила Изабелла.

Стюарт иронически улыбнулся и поднес к виску указательный палец.

— Все там… шеф, — сказал он и добавил: — Что-нибудь еще? — словно подозревал, что это она нуждается в подстегивании.

Ардери прищурилась и хотела ответить, но тут вмешался Томас Линли. Он стоял в углу комнаты, вежливо стараясь оставаться в стороне, и Ардери не знала, то ли это из уважения к ней, то ли просто чтобы показать всем огромную разницу в стиле их работы.

— Не забудьте Мэтта Джонса, — сказал Линли. — Партнера Сидни Сент-Джеймс. Может, это пустяк, однако он был в табачной лавке, о которой говорила Барбара…

— И Мэтта Джонса тоже, — согласилась Изабелла. — Филипп, может ли кто-то из вашей команды…

— Может, — сказал Хейл.

Изабелла велела всем продолжить свою работу и обратилась к Линли:

— Томас, если вы поедете со мной…

Им нужно было найти студию Паоло ди Фацио. Беседа с Паоло, доклад Барбары о ее разговоре с Беллой Макхаггис, тест на беременность — в этом океане им и предстояло барахтаться.

Как и раньше, Линли терпеливо дожидался ее у автомобиля, на этот раз на пассажирском сиденье. Изабелла вскинула бровь.

— Я подумал, что вам нужна практика, шеф. Лондонское движение и все такое…

Ардери попыталась прочесть подтекст его высказывания, но у Линли было непроницаемое лицо игрока в покер.

— Очень хорошо. Называйте меня Изабеллой, Томас.

— Со всем уважением, шеф…

— О господи, Томас, — нетерпеливо вздохнула она. — Как вы обращались к вашему последнему суперинтенданту?

— По большей части «сэр». Иногда — «шеф».

— Хорошо. Чудесно. Приказываю вам без посторонних называть меня Изабеллой. Вам что, это неприятно?

Линли как будто задумался над ее вопросом, разглядывая дверную ручку, на которую положил ладонь. Наконец он прямо посмотрел на Изабеллу своими карими глазами, и открытое выражение его лица сбило ее с толку.

— Думаю, что обращение «шеф» дает дистанцию, которую вы предпочитаете сохранять. Принимая во внимание все обстоятельства.

— Какие обстоятельства? — спросила она.

— Все обстоятельства.

Искренний взгляд заставил ее призадуматься.

— Вы не раскрываете своих карт, Томас.

— У меня вообще нет карт, — парировал Линли. Изабелла фыркнула и села в машину.

Студия Паоло ди Фацио находилась возле Клапамджанкшн.

— Это с юга от реки, — сказал Линли, — не слишком далеко от Патни. Лучше всего ехать вдоль набережной. Может, еще что-то подсказать?

— Дорогу к реке я знаю, — ответила Изабелла.

Паоло ди Фацио сам рассказал, где его найти. Когда она говорила с ним по телефону, Паоло заявил, что в отношении Джемаймы Хастингс сообщил им всю информацию, но если им хочется снова об этом поговорить, он не возражает. Утро он обычно проводит в своей студии.

Студия оказалась впихнута в одну из многочисленных арок, образованных виадуками железнодорожной станции Клапам. Большая часть этих помещений была пущена в дело — превращена в винные подвалы, в магазины, торгующие одеждой прошлого сезона, в автомастерские и даже в магазин деликатесов, где продавались оливки, ветчина и сыры. Студия Паоло ди Фацио находилась между багетной лавкой и велосипедным магазином. Двери студии были открыты, внутри горел яркий свет. Помещение было побелено и разделено на две секции. Одна секция была отведена начальному этапу работы, когда мастер брал скульптуру из глины и отливал ее в бронзу, поэтому здесь было много воска, латекса, стекловолокна, пакетов с гипсом; повсюду лежала грязь, свидетельствовавшая о работе с этими материалами. В другой секции находились мастерские четырех художников, их работы были прикрыты пленкой и, судя по всему, находились на разной стадии готовности. В центре студии выстроились в ряд законченные бронзовые скульптуры, выполненные в разной манере — от реалистической до фантастической.

Стиль Паоло ди Фацио оказался метафорическим, у его фигур были выпирающие локти, длинные конечности и непропорционально маленькие головы.

— Тени Джакометти,[45]— пробормотал Линли и остановился перед скульптурой.

Изабелла внимательно посмотрела на него, пытаясь вникнуть в то, что он сказал. Она понятия не имела, о чем он, и терпеть не могла позеров. Но, судя по тому, как он достал очки, чтобы лучше рассмотреть скульптуру, было ясно, что он произнес эти слова, даже не осознавая этого. Изабелла с недоумением наблюдала, как он медленно, с задумчивым видом обошел вокруг скульптуры. Она в очередной раз осознала, что не способна читать по его лицу, и спросила себя, сможет ли она работать с человеком, столь мастерски скрывающим свои мысли.

Паоло ди Фацио в студии не было. В студии вообще никого не было. Ди Фацио вошел, когда они разглядывали его отсек, узнать который было легко по обилию масок, похожих на те, что он делал на рынке, — они стояли на полках на пыльных деревянных подставках. Полицейские особенно приглядывались к его инструментам и оценивали их с точки зрения орудия убийства.

— Прошу вас, ничего не трогайте, — сказал ди Фацио.

В одной руке у него был стакан с кофе, а в другой — пакет, из которого он вынул два банана и яблоко. Фрукты он осторожно положил на полку, словно готовя их к натюрморту. Одет ди Фацио был так же, как и в прошлый раз: голубые джинсы, футболка и ультрамодные туфли. Каким-то образом он умудрился сохранить одежду совершенно чистой — хоть сейчас на парад.

— Я здесь работаю, как видите. — Он указал стаканом с кофе на занавешенную скульптуру.

— Можно взглянуть на вашу работу? — спросила Изабелла.

Ди Фацио на мгновение задумался, потом пожал плечами и снял пленку. Под ней обнаружилась еще одна удлиненная фигура с костлявыми локтями, явно мужская и, судя по всему, страдающая. Рот был открыт, руки вытянуты, голова откинута назад, плечи подняты. У ног страдальца лежала какая-то решетка, и Изабелла подумала, что этот человек переживает из-за неудавшегося барбекю. Но скульптура наверняка должна была означать что-то более глубокое, и она приготовилась выслушать пояснительное замечание Линли. Однако он молчал, да и ди Фацио не пролил свет на загадку, сказал лишь, что это святой Лаврентий. Потом он пояснил, что ваяет серию христианских мучеников для сицилийского монастыря, из чего Изабелла сделала вывод, что смерть святого Лаврентия как-то связана с грилем для барбекю. Интересно, подумала она, за какую веру сама она могла бы умереть и как смерти мучеников связаны с гибелью Джемаймы Хастингс?