– Да, конечно, – пробормотала я, выходя из машины, – в любом случае – спасибо. Я обязательно позвоню и предупрежу о своем решении.

Татьяна так же лихо развернула машину и уехала, а я пошла к своему подъезду. Чувство было – разгрузила машину кирпича. Даже гулять по центру больше не хотелось, хотя собиралась до этого – продолжалась золотая осень, и наступили, наконец, обещанные десять градусов тепла. Может, вечером пройдемся вместе с папой вдоль проспекта? Когда стихнет движение.

На очередной площадке я споткнулась… на верхней ступеньке лестницы, ближе к нашей двери сидел Пашка. Увидел меня и встал, поправляя форму, проворчал:

– И где ты ходишь, подруга?

– Папа же дома… или вышел в магазин? А почему не позвонил? – удивилась я.

– Думал – подзаряжу в дороге…

Пока мы разувались и снимали в прихожей верхнюю одежду, я молчала. Потом пригласила его в комнату и предложила:

– Ты приехал к Алеше? Переживаешь? А хочешь – съезжу с тобой? Подожду где-нибудь рядом.

– Зачем? – удивился он, – я специально в форме приехал, чтобы легче попасть на территорию. Разберусь сам. Неожиданно с ним, Зой… сил терпеть не было. А к вам я – выяснить насчет ночлега на один раз... идет призыв, сама понимаешь. А еще пожрать бы и подзарядиться. Как…?

– Да нормально, – пожала я плечами, – все – без проблем. Паша, а Усольцев уже разговаривал с психологом?

– А почему – всегда Усольцев, а, Зоя? Почему не Витя, Виктор, Витенька? – после непередаваемого взгляда на меня буквально вызверился Пашка, – почему не солнце и не радость или зайка... милый, дорогой?

– Потому что он взрослый серьезный мужик, Паша! – поняла я его правильно и взвилась по привычке: – И растила я двух мужиков. Отец-зайка, которого они и так почти не видят…? Свое «милый» и даже «любимый» он получал в постели. Оказалось мало?! Какого хера, Паша?! Это он тебе жаловался?

– Это я. На взводе… – повинился он, понуро садясь на диван: – Накидай чего в тарелку… сейчас уже поеду. Что отвалить пацанам в благодарность, не подскажешь?

– Ничего, – успокаивалась я, – они ничего не ждут, нечего и баловать. Почему ты на взводе, не скажешь? Что-то с Виктором или сам?

– Сам, Зоя. Приеду сегодня вечером, выпьем… и расскажу, ладно? Не сейчас…

– Только если тебе это нужно. Я не настаиваю. И пить не обязательно.

К вечеру мы с папой ждали Пашу. Я по-быстрому нажарила на гарнир капусты. Он любил такую – острую и с консервированными томатами. А папа стушил мясо крупными кусками – почти до состояния истаивания на языке…

Заодно обдумывала информацию, которую «обнаружила» сегодня дополнительно – насчет Пашкиной претензии. Обращаясь к мужу дома, наедине, я называла его Витей. Это ощущалось нормально. Что несла и городила в постели, не особо и помнила – там разрешалось абсолютно все, в это время любые границы сметались и прекращали свое существование.

То, что имел в виду Паша… да – уменьшительное Витя на людях и при гостях я почти не употребляла. Не то, чтобы это казалось слишком интимным – нет. Но мелковато как-то для него… Но звучало и Виктор, хотя фамилия Усольцев всегда казалась мне солиднее. И произносила я ее чуть со смешком, будто подразумевая другой уровень общения наедине. Так же иногда обращалась к папе на людях мама, и я не помню, чтобы это производило тяжелое впечатление. На меня, во всяком случае – точно нет. И почему вдруг взбеленился Пашка, который сто раз слышал это – Усольцев, и никогда до этого не возникал? Выспрошу…

Мальчик выглядел моложе Сережи и Романа, был невысоким и золотоволосым – тот самый цвет волос, который напоминает золото.

– Интересный мальчишка, и волосы… какие красивые! Это на самом деле или какой-то эффект, связанный с фотографированием – фильтры, или что там у тебя еще? – сомневалась я, – цвет лица как-будто естественный...

– Такие были у его бабки, у матери чуть темнее, – листал для меня фотографии Паша. Мальчик в повседневном камуфляже совсем не был на него похож.

– Его никто не настраивал против меня, не скрывал, что муж матери ему отчим. Но мужик, видно, неплохой – парня все устраивало. Потом… когда-нибудь, была у него мысль найти меня. Только я думаю – не сильно ему это и нужно, – улыбался Паша.

– А чего ты радуешься? – не поняла я.

– Да оно видно… нормально жил ребенок, понимаешь? Не было потребности искать лучше. А ко мне – так… любопытство, интерес. Анька хорошая мать.

– А почему его прятали от тебя?

– Я сегодня говорил с ней, – снова улыбнулся Паша, – да не пряталась она! Уехала и почти сразу встретила там того мужика, и он увез ее. А меня просто оставила позади. Алименты на книжку ей капали, знала, что я жив – все хорошо. Мы с Алешей договорились встретиться еще... Чужим мальчишка вырос, я ему не сильно и нужен. Правду говорят – не тот отец, кто родил, а тот, кто вырастил. Повезло, что ему достался хороший.

– А почему он поступил в академию, то есть… по сути – пошел по твоим стопам?

– Да так… почему бы и нет? – пожал плечами Пашка, – я его совсем не знаю, все вспоминаю маленьким – таким, как ты своих тогда привезла. А мой был беленьким, на голове пахучий такой пушок... Я всегда сильно спешил домой... Анну, наверное, так не любил. Вот она и чувствовала. Правильно все…

– Правда, хорошо поговорили? – не совсем верила я ему, – как это ты можешь быть не нужен? Если даже в специальности ты для него – зубр и авторитет? Есть интерес – я даже не сомневаюсь. Пригласи его на каникулы на север, покажи госпиталь, свое отделение. Усольцев сводит всех троих на лодку, покормят их на камбузе, на тренажеры пустят, в сауне попарят, в бассейне искупают… Мальчишки любят такое, Паш, ты чего?! Что ж ты не предложил? Увидел бы, как у него глаза горят. Так и привык бы к тебе... Хотя все верно – вначале нужно спросить Аню. Вот если мама будет не против …? Да и отец тоже.

– А идея… спасибо, – расцвел Паша, – ну… у него все хорошо и это главное. Я и мчался сюда, чтобы это выяснить. А я, наверное, дурак, Зой… нужно было соглашаться на отказника. Сейчас понимаю, что можно бы малого… хочется. Год назад Саня хотела взять прямо из роддома. У нее родня в Мурманске, договорились как-то – подобрали ей здоровенького. А меня слово покоробило… не по-людски как-то – как щенка… коротнуло, завозмущался... А какого черта, что в этом такого? Нормально же? Или нет? – смотрел он на меня с ожиданием. То ли спрашивал, то ли ждал подтверждения своей правоты…

– Я не знаю, Паша. Никогда не думала об этом. Про здорового ты лучше должен знать – все-таки врач.

– Потому, наверное, и коротнуло. Если пацан проблемный, значит – никому не нужен? Отбирают, как годный и негодный товар… дикость, – упрямо сжал он челюсти.

– Да если он маме своей не нужен, Паш! Саню за что упрекать? Она, может и здорового-то побаивалась, – удивилась я.