– Если сегодня ночью к вам кто-нибудь придет, я бы не советовала вам пользоваться вашим фонариком. Некоторые из тех, кто возвращается к нам, обладают более четкими формами, другие – менее. По крайней мере, мы так думаем. Бóльшую часть времени они остаются тихими и спокойными. Они ожидают во тьме. Они ждут света.

Себ прикрыл глаза, чтобы дать этой информации немного улечься в голове. Казалось, с закрытыми глазами ему гораздо легче все это терпеть. Когда Джойс упомянула возможный «приход кого-нибудь», голова Себа готова была разорваться на мелкие кусочки. Несмотря на бешеный круговорот мыслей, которые, словно кони, скакали и топали в его бедной голове, он ясно различил одну – самую важную: эти несколько минут с Джойс могли стать решающими. Он должен был постараться как можно больше узнать от нее о своем текущем положении за тот короткий промежуток времени перед тем, как она оставит его совсем одного.

– И уже много лет? Уже много лет они провели здесь, не так ли?

– Они и сами не знают, как долго они уже ждут восхождения. Там не существует понятия времени. То, что может показаться несколькими минутами, на деле оказывается десятилетиями или и того больше. Но все мы ждем восхождения, так или иначе, разве нет? Все меняется в пути. Чем дольше кто-то остается на одном месте, тем выше его готовность для перехода в более высокие сферы. А превосходство – это все, чего он когда-либо искал. Вы знаете, куда идти? Вы ведь были здесь наверху с Марком?

Джойс, в отличие от Вероники, больше не казалась ему зловещей. Неухоженная, определенно давно не мывшаяся, что чувствовалось, если стоять слишком близко, подверженная приступам нервозности, но невероятно печальная и несчастная. Он никогда раньше не сталкивался с настолько печальной и несчастной женщиной. Она была жива, но создавалось впечатление, что она так же, как и прочие обитатели этого сумасшедшего дома, была заперта здесь как в ловушке и вынужденно служила осуществлению планов давно почившего социопата. Себ вспомнил кое-что из прочитанного им во втором сборнике рассказов: о том, что бывает первая смерть, бывает вторая, но ни одна из них не является концом жизни. Хаззард оказался прав. Некая сила, оставшаяся в этом месте после смерти, управляла этими женщинами. И уж в чем он ни капли не сомневался, так это в их способности покончить с ним в стенах этого дома, а потом замуровать его здесь в темноте навечно. Эта мысль напомнила ему о тонких полупрозрачных конечностях, медленно погружающихся в черные воды мистического подземного потока.

Вероника упомянула, что утром они будут обсуждать «условия», значит, в их планы не входит умертвить его сегодня ночью. И им, в общем-то, было все равно, вернет он на место украденные папки или нет. Единственное, что он уяснил из их высокопарных лицемерных речей, было то, что он им нужен и что оставили его здесь затем, чтобы сломить остатки его сопротивления и заставить подчиниться тому, что они уготовили для него в будущем. Его участь была предрешена, когда Юэн по неосторожности решил сделать его «литературным рабом» М. Л. Хаззарда.

Себ посмотрел на потолок. А какой у него, собственно, выбор?

– В ОПИ… э-э-э… состоит кто-то еще? Другие живые?

– ОПИ! Я уже давно не слышала, чтобы кто-нибудь нас так называл. Но здесь живем только я и Вероника. Мы здесь управляемся. – Джойс хихикнула почти кокетливо, хотя Себ не помнил, чтобы в их разговоре был какой-то намек на юмор или флирт. – Члены нашей организации разбросаны по всему миру. Сейчас, увы, не так много, как раньше, но работа продолжается.

– Вы живете в этом здании?

Джойс продолжала вести его дальше по коридору второго этажа.

– О нет. Здесь обитают только бывшие – те, кто возвращается. У них еще много работы.

– Работы? Это пустое, разваливающееся на части здание.

Джойс оглянулась через плечо и улыбнулась ему, ее морщинистое лицо и слезящиеся глаза ожили, согретые внутренним светом заветной навязчивой идеи.

– Да, думаю, в этой сфере оно знавало и лучшие дни, но с вашей помощью эти дни непременно вернутся. Земное и небесное вновь объединятся. Я в этом не сомневаюсь.

Она остановилась, и в свете фонаря он увидел, что широким жестом вытянутой руки она указывала ему на дверь одной из спален так, словно предлагала войти в суперлюкс пятизвездочного отеля.

– Располагайтесь. Здесь немного пыльно. Но я уверена, вы устроитесь с комфортом.

– Я не собираюсь спать здесь. Я вообще не собираюсь здесь оставаться, Джойс.

– Ох, но вы должны это сделать, – шокированная его ответом, она в отчаянии обхватила лицо руками. Ее состояние было близко к истерике. Вероника угрожала ему, а эта принуждала его своими слезами. Двойной акт безумия.

Джойс уставилась на запертую белую дверь перед следующим пролетом лестницы, который вел на верхний этаж. Она испуганно смотрела на нее с таким выражением напряженного ожидания, что у Себа засосало под ложечкой. Она определенно хотела, чтобы он обратил свое внимание на эту дверь.

– Кто – вы? Вы и Вероника?

– Мне нельзя разговаривать на такие темы.

– Вам нельзя запугивать людей и заставлять делать что-либо против их воли.

– Ой, ну это совсем не так. Если только вы откроете свой разум и сердце, вы увидите…

– Я вижу только ужас, боль и смятение. Я видел уже достаточно. В этом месте полно боли: как физической, так и психической. Здесь всегда было так. И это неправильно. Это совсем неправильно. И вы, черт возьми, знаете это. Хаззард был преступником. Мошенником. Все его предприятие построено на обмане и вымогательстве. Но все закончилось. Давно закончилось. Вы что, сами этого не видите? Все, что он начинал, плохо заканчивалось – для всех, хотя ему самому, бесспорно, доставалось куда меньше, чем остальным. Хоть с чем-то ему повезло. С чем-то необычайным и страшным. С чем-то настолько отвратительным, что не стоило и пробовать. Нельзя надеяться, что кто-то в здравом уме захочет иметь с этим дело. Там нет никакого света. Никакого восхождения. Больше нет, Джойс. Я мало знаю об этом, но и того, что мне известно, достаточно, чтобы это понять. Я абсолютно уверен в этом. Вы тут вдвоем пытаетесь справиться с последней аферой сумасшедшего. Какой смысл продолжать? Вы напрасно растрачиваете свои жизни.

– Вы не должны так говорить. Здесь нельзя говорить такие вещи. – Ее глаза округлились, и она попыталась оттащить его от этой белой двери в конце коридора. Затем она посмотрела на Себа и одними губами произнесла: «Пожалуйста».

Себ приблизился к ней. Все тело дрожало. Он взял Джойс под локти, она ткнулась головой ему в плечо, ноги подкосились, как будто уже совсем не держали ее, – он едва успел ее подхватить. Она подняла голову. Страх исказил лицо. Она быстро утерла слезы и прошептала:

– Пожалуйста, помогите нам. Вы нам нужны. Нам нельзя провалить нашу миссию. Мы не можем подвести его, иначе он никогда не отпустит нас…