– Что бы там ни было, я уже сказал, что не желаю в этом участвовать.

– К сожалению, не я принимаю решения. Я не умею исполнять желания, но я могла бы сопроводить вас в место, которое может показаться вам странным и пугающим. – На слове «пугающим» она издевательски вытаращила глаза. – Но вам не стоит бояться и мучить себя догадками. И, если вы увидите их сегодня ночью, а это вполне может случиться, – не бойтесь. Они не знают самих себя.

Дыхание Себа участилось настолько, что стало слышно, как он с шумом вдыхает воздух. Он боялся, что сейчас задохнется, поэтому ему пришлось сглотнуть, чтобы вновь быть в состоянии говорить.

– Сегодня ночью? Что вы имеете в виду?

– Пожалуйста, Себ. Вы должны постараться понять то, что Вероника пытается вам сказать. Иначе вам так и будет трудно. Так не должно быть. У нас не так много времени, – это опять вмешалась вторая, глядя на него умоляющим взглядом. Ага, Вероника? По крайней мере, теперь у него есть имя для обозначения той, с шлемоподобной стрижкой.

Себ отрицательно покачал головой.

– Я что, неясно выразился? Я не хочу иметь дело с тем, чем вы тут занимаетесь. И это даже не потому, что вы убили Юэна или напустили на него то, что сделало это.

Вероника так и подпрыгнула на месте.

– Вот почему доверие так много значит. Юэну нельзя было доверять. Возможно, он и был одарен, но у него не было других важных качеств. Поэтому во время вашего визита важно все прояснить, чтобы понять, чего нам ждать друг от друга. Что мы можем дать и что мы можем получить, чтобы избежать такой плачевной развязки.

– Я не собираюсь вам ничего давать. И получать что-то от вас – тоже. Если из-за вас со мной случится еще какой-нибудь… эпизод, я буду вынужден принять меры.

Вероника весело рассмеялась.

Себ откашлялся, чувствуя, как его переполняет злость.

– О, я всем расскажу о том, что здесь происходит. И что здесь происходило. Такое маленькое разоблачение. Могу поспорить, вам это не понравится.

Вероника издевательски зацокала, продолжая противно ухмыляться.

– Мы не церемонимся с теми, кто не держит язык за зубами. Так было с самого первого дня существования нашей организации – и так будет всегда, – говоря это, она смотрела мимо Себа, туда, где стоял Марк Фрай.

– «Организации»? – рассвирепел Себ. – Перестаньте жонглировать терминами! Здесь людей запугивали, подсаживали на наркотики. Жулик, который своими угрозами сводил их с ума, активно потрошил их банковские счета. Вполне вероятно, многие из них умерли здесь. Кто знает? Но существуют возможности проверить это. Всегда можно найти доказательства.

Безымянная компаньонка Вероники вздрогнула, но продолжала стоять, низко опустив голову, как бы давая Себу понять, что он напрасно пытается их спровоцировать.

Вероника вновь устремила взгляд на Марка Фрая.

– Марк, а ты не хочешь присоединиться к нашей дискуссии? Что-то ты сегодня слишком молчалив.

Себ развернулся и в изумлении уставился на Марка. Они знакомы? Он сразу же подумал о тех книгах в подвале.

Марк стоял, низко опустив голову и прикусив нижнюю губу: он испытывал явное неудобство. Глаза его бегали, стараясь не смотреть на Себа.

– Вероника, ты обещала не впутывать меня.

– Все изменилось, Марк, – улыбнулась она.

Марк бросил взгляд на Себа:

– Приятель… Тебе бы лучше…

– Лучше что?

– Ты должен. – Марк смотрел на женщин, и на лице его появилось выражение брезгливости. – Они…

– Так ты знаком с ними! Ты был здесь раньше, да? Лжец!

– Себ… Прости…

– Ублюдок!

– А что я мог поделать? Ты знаешь, да, ты знаешь, что они могут! Думаешь, ты первый?

Вероника просияла:

– Марку хорошо известен потенциал Тора и то, что мы в состоянии защитить себя. Он узнал здесь много всего интересного о чем-то очень важном, что продолжает расти и развиваться в этих стенах. Вам ведь известно, Себастьян, у нас очень длинные руки. Я надеюсь, вас не очень потревожил наш визит в отель? Могу вас заверить: нет ни одного уголка на этой планете, где мы не смогли бы отыскать вас. И именно вы сделаете для нашей организации нечто совершенно особенное.

Две одетые в черное фигуры в коридоре гостиницы. Те холодные пальцы, что держали его за руки?..

– Вы…

Вероника одарила его широкой улыбкой, продемонстрировав все свои гнилые зубы.

– Себ, пожалуйста, Себ, – проговорила нервная женщина. – Вам незачем сопротивляться. Когда он предлагает сделку, боюсь, отказываться нельзя. Он очень щепетилен насчет того, с кем ему предстоит работать. И быть избранным – это большая честь. Мы предлагаем вам особую роль. Для вас приготовлено место, прямо здесь. Как только он узнает о вас…

– Джойс! Будь так любезна! – нелепый детский голос Вероники прозвучал на тон ниже, отчего показался Себу каким-то незнакомым и практически мужским. Все вздрогнули.

Вероника и Джойс. Теперь он знал их имена. Даже пребывая в состоянии шока и страха, он приказал себе запомнить их.

– Роль? Что еще за роль?

Улыбка вернулась на лицо Вероники. Лихорадочный румянец от переполнившей ее ярости медленно сходил с щек.

– Мы все должны вносить свой посильный вклад ради того, кто совершает долгие путешествия во имя нашего просветления, во имя истины, у которой достаточно сил, чтобы изменить наши жизни и этот мир одной общей целью.

– Зачем я вообще слушаю весь этот бред? Вы спятили, – сказал Себ, пытаясь пройти к концу террасы.

Марк вступил в разговор, перебегая глазами с женщин на Себа.

– Себ, ты должен. Просто сделай это. Доверься мне.

– Сделай? Что я должен сделать? – закричал на него Себ.

Несмотря на улыбку, которая с каждой минутой казалась Себу все более и более отвратительной, голос Вероники вновь приобрел силу.

– Организация нуждается в постоянной поддержке. Во время вашей небольшой экскурсии по дому вы видели царящее здесь запустение. Наша работа вышла на жизненно важный уровень, о котором мы мечтали много лет. Мы достигли критической фазы. Наружность может быть обманчивой, но я уверяю вас, что за всем этим скрывается бурная деятельность. Несмотря на некоторое недопонимание мира, который с трудом может осознать нашу миссию, многие здесь все еще проецируются.

День уже постепенно вступал в самую жаркую свою фазу, но Себ ощущал холод и недомогание. Честно говоря, он думал о тех позабытых несчастных писателях, о которых Марк Фрай рассказывал ему в поезде. Одна совершила самоубийство, второй допился до гробовой доски. Мойра Бьюкенен и Бертран Уэбстер, должно быть, тоже разделили честь видеть эти великие достижения. Вероятно, они записывали рассказы тех, кто до сих пор препятствовал на пути. Скорее всего, рассказывая о них, Марк просто готовил его к этой участи.