скучного деда. Часть видимого пространства перегораживала стенка из того же стекловидного материала. Это какой же костер надобно развести?!

Идиот! Спохватился Илья. Руслан лежал рядом холодной и неподвижный, как покойник. Донкович на четвереньках пополз к нему, приложил ухо к груди. Сердце редко, но сильно сокращалось. Однако холодная, вся в пупырышках кожа напугала Илью до икоты. И еще: Руслик не дышал. То есть, может, и дышл, но делал это незаметно для посторонних глаз. Задрав рубаху, Илья прижал ухо плотнее. Ждать пришлось долго. Наконец в груди слегка ворохнулось и зашипело.

— Жив? — Сергей уже встал на ноги.

— Вроде.

— Растирай его! Да шевелись, ты, лекарь хренов!

Сам начал, споро, тереть лицо и шею Руслана. Илья занялся руками. Приходилось пользоваться насквозь промокшими тряпками. Руки юноши окоченели. С таким же успехом Илья мог растирать деревяшку. Он быстро вспотел и устал. Руслик не шевелился.

— Отойдите-ка, — раздался из-за спины ровный голос. Ни Илья, ни Сергей не обратили внимание. Тогда говоривший просунул между ними корявую клюку и пошуровал, как дрова в костре, а когда они чуть расступились, потыкал ею тело мальчика.

— Надорвался, — равнодушно констатировал старик, отступил, развернулся и пошел в глубь поляны.

— Стой! — взревел Сергей.

— Растирай, растирай. Чего орешь? — на ходу бросил хозяин берега.

— Да, мать твою! Знаешь что делать-то?

— Знаю. Сейчас вернусь.

Они взялись за дело с удвоенной силой. Результата — ноль. Несколько раз Сергей вскакивал, искал старика среди, кудельно заплетенной зелени. Тот канул, и след простыл.

Наконец оба выдохлись. Углов еще пытался тормошить Руслика, Илья же, вымотанный разворотом на стрежне, ткнулся рядом в траву и затих.

Рокот шел изнутри земли. Там в черной бездне рождались томные длинные вздохи, устремлялись вверх, ломая и раздвигая пласты, чтобы, насытившись их мощью, вырваться на поверхность. За каждым ударом начинался оргастический спазм, и тут же отпускало. По телу расходились волны.

Бо-м-м-м! Сотрясалось тело, вместе с телом сотрясалась душа.

Бо-м-м-м!

Удары подняли Илью. Он встал на четвереньки. Мир был фиолетовым. Старик стоял в стороне. Перед ним на козлах лежало полое бревно. Дед колотил по нему, обмотанной тряпками, палкой. Звук будоражил, кажется, само мироздание.

Уже стоя на ногах, Илья пережил еще пару ударов, разрывающих тело изнутри. Каждый мог оказаться последним, и каждого последующего он ждал как избавления. Потом тишина затянулась, ожидание стало болезненным, но и спасительным, как перерыв в икоте. Прошла еще одна волна спазмов, теперь уже самостоятельная — эхо старикова боя — и отпустило. Илья свалился.

Рядом зашевелились. Не было сил смотреть, он догадался — поднимается Руслан. Тот немощно завозился, потом начал подбирать под себя ноги. Но только после длинной передышки — Илья уже очухался — парень встал во весь рост. Лицо серое. Ему нужна была помощь. Илья пополз. Очень медленно, упорно и почти на месте, но пополз.

Потом случилась немая безболезненная вспышка, за которой накрыла чернота.

* * *

Вода наполнила рот, в носу ломило. Илья закашлялся до слез, но услышал:

— Хватит. Он захлебнется.

— Ни хрена! Быстрее в себя придет.

Первый голос принадлежал Руслану, второй, естественно, Сергею. Человеколюбия ни на грош.

Старик сидел у «музыкального ящика». Руслан нерешительно топтался с одного боку, а корявое чудовище со шрамом — с другого. В руке экзекутор держал ведерко воды, готовясь продолжать.

— Говорил же, очнется, — подтвердил Углов свою правоту. — Вон глазенки открыл.

Руслан присел на корточки:

— Как ты?

— Спасибо, было очень вкусно, — сказал Илья и сам понял — зря. Руслан никогда не понимал шуток. Сейчас тоже: с недоверием покосился на Углова, чем тот попотчевал. Сергей кинул кожаное ведро в сторону и пошел к старику:

— Дед, ты случайно на Страшном суде играть не подряжался?

— Плохо было?

— Не то слово. Показалось, опять проявляюсь только уже точно на тот свет.

— Первый раз всегда так. Потом привыкаешь.

— Надеюсь, второго раза не будет.

— Ладно, чего языками чесать, пошли на хозяйство.

Руслан подставил Илье плечо. Ворон здешних мест с Сергеем ушли вперед. Илья с Русланом сильно отстали.

— Что это было? — спросил Донкович.

— Ты про голос земли?

— Наверное.

— Хорошее средство. Только, как это называется…  радикальное. Или поднимет или убьет. Нам повезло.

— Как…

— Дерево коб. Его корни растут из самого сердца земли. Если поселиться под таким деревом, будешь жить вечно, постепенно прирастешь к нему, станешь его частью. Но и дерево коб когда-нибудь умирает. Из его ствола делают полый барабан.

— И что дальше?

— Силы земли, — заключил Руслан. Илья догадался — все, других пояснений не будет, да и пришли уже.

За стеклянной изгородью пряталась настоящая изба. Из трубы сочился слабенький дымок — только затопили. Дверь нараспашку.

Одна большая комната без перегородок до половины была разгорожена печью. Самая настоящая печь! Правда, сложенная из дикого камня.

— Неужели ты все это сделал своими руками? — спросил Илья.

— Сыновья ладили. Я только проектировал.

Мудреное, чуждое сельве и всему здешнему миру слово слетело и вплелось в разговор вполне органично. И сам, обряженный в драное рубище, дед не казался инородным в чистой, просторной комнате. Скорее, выглядел экзотично.

— Сейчас кашки поедим.

Илья насторожился, в стойку стал и Сергей.

— Рис?

— Выращиваю помаленьку. Как-то от китайцев перепало. Развел. Растет, конечно, не такой, как у них. У них высотой с осоку прет. У меня, как дома, с полметра, и зернышки мелкие.

Дед зачерпнул пятерней из мешка. Посыпались совсем обыкновенные, слегка красноватые, длинные зерна.

— Что вытаращились? Риса не видали?

— Мы его столько съели…  едва живы остались.

— В городе?

— Ага, в Алмазной слободе.

— Это которая теперь так называется?

— Слева по течению, у стены.

— Не разъело еще…

— Что? — не понял Сергей.

— Ты сколько в городе прожил?

— Года два примерно, Илья — с полгода, Руслик — год.

— Вся слобода заселена?

— Нет. Выморочка большая, но не продвигается. Так говорят, по крайней мере.

— Значит — остановили.

— Слушай, дед… 

— Меня зовут…  впрочем, дед — так дед.

— Я хотел спросить, не знаком ли ты с Клавдием?

— А что, встречались?

— Еще как. Он нам не обрадовался. Скорее, наоборот.

— Клавдий, поди, до сих пор ждет, что за ним придут?

— Даже подарок для визитеров приготовил. Так, ты его знаешь?

— Давно. Еще с