— Я — воин, бвана Вики, поэтому буду драться сам.

— Уведите наших друзей в безопасное место, — приказал на английском Усубали. — Пусть отдохнут, а я закончу и сам навещу их…

И они пошли. Когда Виктор и его группа повернулись спинами к Усубали, тот долго задумчиво смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду за силуэтами следовавших за ними рослых автоматчиков.

* * *

На склонах утеса, обращенного к морю, было разбросано множество пещер: их отверстия таинственно темнели, порой узкие — просто щели в камне, порой широко распахнутые, словно двери кинотеатров. По самой середине скалы бежал шумливый ручеек. Он то исчезал меж камней, то вновь выскакивал оттуда и торопливо бросался водопадами вниз по склону с одного уступа на другой.

Старший сомалиец что-то скомандовал воинам-ватутси, и те разделились. Часть достала спрятанные в камнях длинные веники, поделившись ими и с группой Лаврова.

— Это что, мы куда-то полезем? — испуганно спросил Стурен, когда туземцы стали поджигать факелы.

Другие мужчины, закинув за спины автоматы, откатили в сторону огромный каменный жернов, который закрывал вход в темный зев пещеры.

— Я не полезу! — закричал Густав. — Я боюсь! Мне нельзя! У меня клаустрофобия. Я боюсь закрытых пространств…

— Не переживай, дружище, — похлопал его по плечу Хорунжий. — У меня еще хуже. У меня сантаклаустрофобия. Я с детства боюсь, когда приходит Санта Клаус…

Под хохот Маломужа старший сомалиец вошел в пещеру первым и жестом позвал за собой европейцев.

— Не пойду! Не хочу! — орал ученый, когда все остальные белые стали спускаться в подземелье.

— Успокойся, Стурен! — не выдержала Сигрид. — В конце концов, кто из нас женщина, я или ты? Чего ты разнылся, как баба?

После этого замечания Густав успокоился.

Сомалиец уверенно шел в полумраке между сталактитами и сталагмитами. Он довольствовался тем светом, что давали факелы в руках следовавших за ним членов группы Лаврова. Иногда он оборачивался, проверяя, правильно ли идут Лавров и Колобова. Наконец он остановился перед небольшим лазом и жестом предложил факелоносцам идти впереди себя. Виктор и Сигрид на мгновение переглянулись, как бы решаясь на этот шаг в неизвестную черноту. Лавров шагнул первым, выставив перед собой горящий веник.

Небольшой, в несколько шагов, низкий коридор заканчивался большой просторной залой с ровным полом без каких-либо острых каменных сосулек сверху. В темном зале на полу сидели несколько бледноликих мужчин, щуривших глаза на ослеплявшие их факелы.

— Это что, безопасное место для отдыха? — недоуменно спросил Виктор «начальника стражи» ватутси.

Но ему никто не ответил. Сопровождавшие группу только подожгли своими вениками несколько светильников в пещере и вышли прочь…

На большой площадке, огороженной тростниковым тыном, группа обнаженных по пояс воинов в длинных красных саронгах танцевала ритуальный танец, аккомпанируя себе на двух длинных там-тамах. Танец наблюдал Усубали, восседая на своем леопардовом троне. Его лицо было будто высечено из камня. Никаких эмоций. Он смотрел, как через главный вход площадь перед его домом-сферой наполняется повстанцами в белых саронгах и таких же белых париках. Эти головные уборы выглядели так, будто длинные седые волосы просто встали дыбом.

В парики облачились танцоры повстанцев. Они были без огнестрельного оружия, лишь с тонкими длинными дротиками. На щиколотках белоголовых танцоров громыхали специальные погремушки. Повстанцы исполняли ритуальный танец, странно выворачивая локти и выгибая спины так, что грудь их выпячивалась колесом. Танцоры то изображали друг с другом битву на копьях, то подпрыгивали высоко вверх, то встряхивали своими длинноволосыми париками на манер рок-музыкантов времен Deep Purple.

Грохот от их погремушек на щиколотках стоял до небес. И так же до небес поднималась пыль, выбитая четырьмя десятками босых черных ног. В какой-то момент танцоры расступились и замерли. Во внезапно наступившей тишине в проход между танцорами зашел Вубшет в сопровождении своих сторонников.

* * *

Светильники из обожженной глины чадили горящим козьим жиром и ужасно воняли, что очень не нравилось Сигрид. Но это был единственный способ видеть друг друга.

— Почему они закрыли нас? — недоумевал Стурен. — Ведь мы же договорились.

Ученый ходил из угла в угол пещеры, как тигр в клетке. Помещение было настолько высоким, что огонь светильников не «добивал» до его свода, и, подняв голову, можно было видеть только темноту. Паника Стурена совсем не добавляла спокойствия и комфорта окружающим.

— Да, договорились, — ответил Виктор после молчания. — Но поставь себя на место Усубали. Ему же нужно выполнить свой долг. Племя ватутси никогда ему не простит, если он пойдет вразрез с обычаями.

— Да какие обычаи могут быть у него, у бандита?! — сорвалась шведка.

— Э-э-э, не скажи, Сигрид, — засмеялся Виктор. — Если бы ты жила у нас в девяностые, ты бы видела, сколько бандитов ходило в церковь. Твари, на которых негде клейма ставить, приходили и становились обычными прихожанами. Усубали по сравнению с теми, кого я знавал, просто агнец Божий… Но несмотря ни на что, церковь их потом отпевала наряду со всеми усопшими прихожанами.

— Но ведь это религия! А тут…

— …О-о-о, в иных племенах традиции стоят гораздо выше, чем религия. Особенно когда эти традиции старше религии… Все решает провидение в честном поединке.

— Ты думаешь, наш Вубшет победит Усубали? — неуверенно спросила Сигрид.

Сигрид не зря сказала «наш» о Вубшете. Она слишком привыкла к этому молчаливому великану — как оказалось, законному вождю племени ватутси, который шел издалека, чтобы восстановить справедливость.

— Вубшет — отличный воин, — ответил Виктор. — Я верю в него. Он победит. Должен победить…

* * *

Усубали вскочил и выкрикнул команду на языке ватутси, указав на пришельцев своим жезлом с белой меховой метелочкой. Однако никто не спешил выполнять эту команду. Вубшет со своим представителем прошел до середины круглой площади. Представитель, потрясая тонким гибким дротиком, объявил на языке ватутси претензии и обвинения. Ни слова не было понятно, но по интонации казалось, что представитель гордо молчащего Вубшета припомнил все смертные грехи Усубали, а под конец речи даже бросил свой дротик ему под ноги.

— Э-э-э-э-э-э-э!!! — выдохнула толпа зрителей, стоявших вдоль круглого тростникового тына.

Представитель Вубшета почтительно снял с него белую льняную накидку, и все присутствующие смогли увидеть причудливое шрамирование в виде двухголовой змеи на его груди и животе.

— Е-о-о-о-о-о-о-о!!! — воскликнули повстанцы, потрясая своими потертыми «калашами» в воздухе.