Два барабанщика принялись колотить в свои высокие деревянные инструменты. Лавров и Колобова попытались подойти еще ближе ко входу, но путь им преградили конвоиры, скрестив перед ними свои «калаши». Когда автоматчики убедились, что белые поняли их жест, то молча разошлись в разные стороны и исчезли в толпе таких же, как они, вооруженных туземцев.

Из тростникового купола вышли пять человек. Четверо из них были одеты в яркие цветные фута бенадиры — белые с огромными черными кругами, белые в красную полоску, как занавески, и белые в синюю полоску, как матрацы. Один был даже одет в невесть откуда здесь взявшуюся красную сутану католического кардинала с вышитыми золотыми крестами. Но в центре был человек весь в белом — вождь. Это было понятно по тому, что только на его голове колыхался мех белых хвостов обезьяны колобуса. «Это и есть Усубали», — сразу понял Лавров.

«Весь в белом» вождь сел на стул, устланный шкурой леопарда. Пятнистый «трон» стоял на престоле с низкими ножками, обшитом полосатыми шкурами зебры.

— Я слушаю вас, белые! — сказал Усубали, дождавшись, когда толпа смолкнет, и указал на Виктора жезлом с белой меховой метелочкой. — Говорить со мной будет мужчина. Ты от Мусы?

Лавров сделал шаг вперед и поднял в приветствии левую руку, правая была занята дробовиком.

— Усубали, я принес тебе то, что ты хотел получить за украинский корабль. Можешь дать команду своим пиратам, чтобы они отпустили судно.

Маленький и худой сомалиец с европейскими чертами лица, одетый как сине-белый матрац, наклонился к вождю и что-то прошептал. Вождь согласно кивнул и приказал «матрацу»:

— Пощекочи его, Гурфан!

Пират выхватил из наспинных ножен мачете и бросился на Лаврова. Внезапно Сигрид выхватила пистолет Стурена, о котором все давно забыли, и мощный выстрел в живот отбросил тщедушное тело сраженного Гурфана к ногам вождя.

— Э-э-э-э-э-э!!! — недовольно загудела толпа вооруженных туземцев.

— Неплохой выстрел! — сдержанно похвалил Лавров шведку, лишь на мгновенье к ней обернувшись. — Но не надо было…

Усубали был спокоен и даже не повел бровью, слушая последний стон умирающего Гурфана.

— Почему ты сказал, что пришел от Мусы? Мои люди сказали…

— …Твои люди не умеют слушать, вождь, — перебил его Виктор. — Я сказал, что Муса будет недоволен, если меня убьют, и не более того…

Усубали посмотрел на украинца с недоверием и даже засмеялся, глядя на свою свиту.

— Я принес тебе пять миллионов долларов. И если меня убьют, Муса будет недоволен. Ты ведь делишься с ним?..

— Ну, и где же эти пять миллионов, незнакомец?

— Они со мной, вождь.

— Ты глуп, белый! Пять миллионов долларов — это пятьдесят килограммов зеленых американских бумажных денег, как минимум. А ты пришел с пустыми руками.

— Усубали, я европеец и не вожу деньги тачками, — улыбнулся Лавров и вытащил из кармана бумажку с кодом. — Вот на этом куске бумаги код от счета на предъявителя в банке. Счет на пять миллионов долларов…

Усубали взволнованно раздул ноздри и пальцы на его руках зашевелились, как щупальца осьминога.

— Происходить это будет так, — продолжал Виктор, — мы с тобой едем в банк, я получаю деньги. Ты оттуда звонишь, и начинают отпускать украинцев с «Карины» — за каждого отпущенного я тебе буду выдавать двести пятьдесят тысяч долларов наличными, пока твои солдаты не отпустят всех. Последние двести пятьдесят тысяч ты получишь перед моей посадкой в самолет на родину.

Усубали, хоть и был вождем полудикого африканского племени, отлично умел считать и слушал Виктора очень внимательно. Его глаза горели, в горле пересохло.

— А чтобы у тебя не возникло глупых идей, вождь…

Виктор вдруг взял бумажку с кодом и поджег ее от факела стоящего рядом туземца. При этом все, кто понимал речь Лаврова, ахнули, а Густав Стурен схватился за сердце. Лавров же гордо и смело стоял в свете факелов с горящим кодом в руке, как когда-то, тысячу лет назад, стоял римский дознаватель Шаул перед христианами, сжигая ненавистный ему список преследуемых последователей Иешуа.

— …Теперь код от суммы в пять миллионов долларов здесь, — Виктор легонько постучал указательным пальцем себе по лбу. — Я его запомнил. И теперь ты будешь меня беречь.

Присутствующие у дома вождя туземцы недовольно загалдели, грозно потрясая оружием.

Усубали поднял руку, и все, кто был здесь, замолчали, не мешая вождю думать. Еще один «придворный», одетый в красно-желтую занавеску, наклонился и что-то прошептал своему предводителю. Главарь пиратов согласно кивнул и обратился в Виктору:

— Судя по всему, ты сумасшедший русский?

— Хуже, вождь. Я — сумасшедший украинец.

— Мы сталкивались, — согласился вождь. — У нас еще не было таких заложников.

— И еще не было таких поручителей…

— В чем же ваш секрет? — вдруг спросил далеко не глупый Усубали, пристально глядя на Виктора. — Русские не сдаются?

— Русские не сдаются, украинцы — не сдаются никогда…

Вождь ватутси долго смотрел на Виктора, на Сигрид, которая, стоя рядом, почему-то взяла журналиста за руку, на Маломужа и Хорунжего, в лицах которых он прочел то же, что видел у украинских моряков в течение пяти месяцев: абсолютную непокорность и насмешливость.

— Что ж, хорошо, я согласен. Но… я сейчас занят. Вам нужно будет подождать…

— А в чем заминка, вождь? — поинтересовался Виктор.

— У вас это называется выборами. У нас — правом первого. По закону племени ватутси я сегодня буду биться со своим троюродным братом, который считает, что его несправедливо лишили наследства и вождем должен быть он, а не я. Вождем ватутси останется тот, кто победит.

Усубали был спокоен, уверен в себе и даже немного улыбался. Видимо, понимая, что победит именно он.

— Это мой седьмой поединок. Шесть предыдущих, как ты видишь, я выиграл! — торжественно заявил вождь, и его свита одобрительно загудела.

В ту же минуту из дома Усубали вышел… Вубшет. Высокий, жилистый, со своими странно раскосыми глазами — носильщик Вубшет, охранник Вубшет, проводник Вубшет…

— Это мой троюродный брат, Вубшет! — с улыбкой сказал вождь. — И претендент на жезл повелителя племени ватутси.

В это время где-то за пределами усадьбы Усубали началось всеобщее скандирование племени: «Вуб-шет! Вуб-шет! Вуб-шет!»

Вся группа Лаврова и сам Виктор от неожиданности потеряли дар речи.

«Так вот что ты скрывал…» — подумал журналист.

— Бвана Вики, — сказал на суахили Вубшет, — я умею быть благодарным. Сегодня я одержу победу, и ты получишь своих друзей… бесплатно, без выкупа.

— Я буду держать за тебя кулаки, воин, — ответил Виктор, используя все свое небогатое знание языка масаев — суахили. — Если бы я мог, я бы вышел на поединок вместо тебя, Вубшет.