Тихий, шелестящий стук в дверь. Робкие шаги. Вот уже холодный, колкий взгляд правительницы обращен на вошедшего.

– Мое почтение, госпожа Катарина, – сипло произнес он.

– Раз вы уже в сборе – приступим, – женщина уверенно подтянула к себе исписанные листы.

Обернувшись, Бор поприветствовал вошедшего казначея, но вставать не стал – правительница жестом остановила его, приказав тем самым остаться на месте. Арвэй же был бледен как смерть. Вялый, непривычно растрепанный, совершенно не похожий на себя. Тащить такого человека на Изнанку – подлость.

– Вот что, – продолжила правительница, – так как дело, что я вам поручаю, касается чести нашей Гильдии Ветра, как, впрочем, и всего Лабиринта, – огрехов с вашей стороны я не допускаю. Все слишком серьезно. Вам предстоит через Изнанку добраться до долины Триединства и как можно быстрее. Это координаты для тебя, командор Туркун, и письменное разрешение от имени Пути для тебя, Бакши, – она протягивает путникам бумаги. – Все, что от вас потребуется, вы найдете там в процессе ознакомления, но от себя добавлю: важно, чтобы вы проверили обстановку в Железной Крепости. Ее страж и смотритель, Нъяда анк Киала, примет вас. Если кто забыл, я напоминаю: он – миротворец, а значит, он, как и вы, сделает все возможное на благо Лабиринта. Так что помощь смотритель в любом случае вам предоставит. По необходимости поделитесь сведениями, – Катарина, взяв со стола конверт, протянула его казначею, – тебе же, Бакши, следует передать Нъяде анк Киале от меня глубокий поклон, а также вот это письмо. Передашь его лично в руки, Арвэй. А теперь поторопитесь, скоро в долине Триединства появятся союзники. Если вы не прибудете раньше их, ваша миссия может изрядно задержаться. Имейте в виду, правитель Гильдии Огня направил в Железную Крепость свой отряд, так что вы вполне можете с ними пересечься. Не страшно. Главное, запомните: вам необходимо как следует разузнать об обстановке в бастионе, пока следы окончательно не исчезнут. Не забывайте, что ничего нельзя выпускать из вида. Думаю, что теперь вы можете приступить к исполнению возложенных на вас обязательств. Крылатик в распоряжение вам уже отписан и укомплектован, так что на Изнанку попадете без задержек. Всем все ясно? – обратилась к ним правительница и, увидев несмелые кивки, лаконично закончила: – Вы еще здесь?

Путники поклонились Катарине и, больше ни говоря ни слова, посчитали за лучшее удалиться. Им предстояла довольно сложная работа, и она требовала к себе повышенного внимания.

Пересекая одну из многочисленных галерей в компании Арвэя Бакши, Бор думал о том, каким же все-таки изменчивым может стать течение русла судьбы. Никогда не знаешь, что прячется за очередным ее поворотом. Вот и поход к алтарю предков, о котором еще недавно так грезил командор, придется отложить до лучших времен, но потом… Потом он обязательно все наверстает.

16:15

Внизу засверкали лучи фонариков. Тонкие бледные пучки света прогоняли прочь темноту, выхватывали то покрытую зеленоватыми разводами каменную кладку, то грязный, сплошь в слежавшейся пыли вымощенный шероховатыми плитами пол. Слышались глухие шаги и двигались по стенам тени. Длинные. Танцующие. То появлялись, то вновь исчезали. Мелькали обезображенные фигуры людей, в одночасье ставшие похожими на пугающие обломки ночных кошмаров. Доносился приглушенный шелест разговора. Непонятный. Чужой. Шорох подошв сменился щелканьем креплений рюкзака. Проверяли запасы.

– Что ты там застрял, – послышался недовольный голос откуда-то снизу.

Свет от фонарика ударил в лицо, но не ослепил. Глаза путника самопроизвольно стали другими.

Фонарик мигнул. Погас.

– Чтоб тебя, Крыса, – обратился к нему тот же голос более рассерженно. – Давай спускайся уже.

Путник больше не мешкал. Спрыгнул вниз на благополучно утоптанный ногами товарищей пол, едва не царапнувшись о каменные плиты краем вложенных в ножны клинков, покоившихся за спиной. Приземлился довольно легко. Сразу же отошел, оставляя свободной площадку над светлым прямоугольником входа. Достал из сумки увесистый фонарь. Зажег. Стало светлее. Теперь уже ясно виделся согнувшийся в три погибели серкулус, внимательно изучающий ажурные разводы на поросшей разноцветным мхом стене, да и обращавшийся до этого к парню путник перестал казаться причудливым, пугающим, невероятно безобразным силуэтом.

– Да не свети ж ты в глаза.

– Извини, Ветерок.

Крыса отвел луч в сторону. Направил на кладку. Без особого удовольствия проследил, как тот скользит и ярко очерчивает давно не видевшие свет стены, бежит вдоль колоний темно-бурого мха, ближе к потолку сменяющегося изумрудно-зеленой порослью. Жизнь никак не хотела поддаваться запретам Совета, она тихонько пробралась в темноту и осела, карабкаясь по едва различимым выемкам пород. Теперь под разноцветным ковром с трудом виднелись огромные квадратные блоки. Некогда плотно подогнанные друг к другу и чуть ли не с локоть вышиной, они все еще несли на себе отпечаток добротно выполненной мастерами работы, хотя в некоторых местах камень деформировался, уступил незримому напору подточившего его времени. Только к тянущимся ввысь сводам оно отнеслось терпимо. Лишь на самом перегибе обнаружились рыжеватые подпалины, вьющиеся нестройной вереницей от самого глухого тупика, куда, спрыгнув, попал Крыса, до однородно темной дали бесконечно скучного тоннеля, по которому им вскоре нужно было пойти.

Позади путника что-то натужно бухнуло. Послышались шуршание одежды и тихие жалобы. Последний участник экспедиции занял свое законное место.

Андрейко еще отирал руки от едкой пыли, когда Дэзмунд Смитт, поднявшись с корточек, обратился к их разношерстной компании.

– Ну что, все в сборе? – и сам себе ответил: – Хорошо. – Затем, подойдя к освещенному проему, помещавшемуся на потолке входа, он, махнув рукой стоящей наверху фигуре, крикнул: – Я пошлю зов, когда будем возвращаться.

Фигура кивнула, нагнулась и сделала непонятные пасы руками, после чего светлое пятно лаза продернуло рябью и он, превратившись в воду, обрушился на не успевших вовремя убраться от входа куда подальше мужчин мощным потоком водопадных струй.

– Вот нельзя было сразу об этом сказать, – раздраженно проворчал Ветерок – его штаны вымокли чуть ли не по колено, и путнику это не казалось забавным.

– Не сахарные – не растаем, – отмахнулся от него серкулус. – Нечего терять время. Пойдемте.

Крыса, едва увернувшийся от хлынувшей на их головы влаги и спасшийся от намокания, теперь страдал из-за того, что его сапоги призывно чавкали, меся мутную грязь под ногами. Когда же она начала просачиваться сквозь многослойную прошивку, путнику стало совсем невмоготу. Жаль, но его обувь была хороша лишь для походов по Изнанке, но никак не по болоту, в которое быстро превратился пол. Теперь при каждом шаге под подошвами натужно хлюпало, а шероховатая каменная плитка никак не хотела спасать от неприятного скольжения.

Рядом пронзительно чихнул Андрейко. Он шел позади Крысы и жаловался всем на то, что промок до нитки и теперь обязательно заболеет. Ветерок топал чуть впереди, смешно дергая коленями. За плечом у него, как дохлая утка, висел темный бластер. Из-за этого путник походил на забавного охотника, подстрелившего добычу, и уж никак не на серьезного человека. Все из-за того, что он пытался на ходу стряхнуть лишнюю воду. Получалось плохо, но по-другому, как, видимо, считал сам Ветерок, от нее было не избавиться. Он, как и Крыса, знал, что здесь нельзя останавливаться.