– Стрелки!!! Не спать!

Арбалетчики, всего полтора десятка, выстрелили. Над головой князя просвистели короткие стрелы, и передовые ульфхеднары упали.

«Вот так, – с некоторым злорадством, глядя на врагов, подумал Берладник. – Будь ты хоть природным богатырём, хоть ведуном, но, если тебя не готовили к бою и не снабдили доброй бронёй и оружием, а выдернули из стойбища и бросили против обученных воинов, ты погибнешь».

Половина противников была выбита стрелками, кто сразу убит, а некоторые тяжело ранены. Однако остальные четверо продолжили свою безумную атаку, и дружина знала, что делать. Щиты вперёд. Единый монолитный строй против яростных одиночек. И когда ульфхеднары вступили в ближний бой, Берладник замахулся на первого из них. Свист клинка. Но противник, невероятно быстро двигаясь, ушёл от удара в сторону. Ногами северянин ударил стоящего рядом с князем десятника Таисия, и тот отлетел, повалив пару своих товарищей, видать, силён был дикарь. Человек-зверь, выкрикивая нечто неразборчивое, стал крушить топором тех, кто оказался рядом. Одновременно с ним вступили в бой другие ульфхеднары, но одного дружинники сразу свалили, а ещё одного ранили и отбросили. Поэтому против русичей оставалось всего два серьёзных бойца, которые сломали их строй.

– Ахр-р-р!!! – прорычал ульфхеднар рядом с князем и обрушил своё оружие, однолезвийный топор с позеленевшим металлом, на голову Таисия, который пытался подняться.

Треск! Хруст костей! Дикарь прикончил опытного вояку. Замах. Рывок в глубину строя. И ещё один дружинник мёртв, а Берладник, видя это, не поспевал за врагом. Но кто-то из русичей кинул в венделя метательный нож, который вонзился в бок человека-оборотня, и это его немного притормозило. Он вскинул голову и издал новый дикий рык, в котором кроме ярости была ещё и боль. А тут и князь подоспел.

Иван Ростиславич оказался в центре небольшой площадки, над трупом одного из своих дружинников, и его меч стал опускаться на голову врага. Но тот почувствовал угрозу и обернулся. Топор и меч встретились, и князь не выдержал. Берладник сделал шаг назад и покачнулся. К его огромной удаче, он сохранил равновесие и не упал, а топор северянина скользнул над землей. Вендель хотел подсечь князю ноги, но в Рюриковиче словно проснулось что-то. На краткий миг в его теле появилась неописуемая лёгкость, какой никогда ранее не было, и он отскочил назад. Противник последовал за ним и опять атаковал, но Иван Ростиславич смог отбить опасный удар, и два воина закружились один напротив другого в смертельном танце.

– Ахр-р-р!!! – новый вопль венделя, и он опять накинулся на князя.

Серия стремительных и мощных ударов обрушилась на Ивана Ростиславича. Каждый из них мог оборвать его жизнь, но князь умирать не хотел и бился. Он держался из последних сил, сражался на пределе своих возможностей, и, если бы Берладник дрался с ульфхеднаром один на один, тот его, конечно, загонял бы и прикончил. Однако князь был не один. Рядом находились верные дружинники, которые уже пришли в себя и, пользуясь тем, что рядовые вражеские бойцы просто наблюдают за боем, набросились на ульфхеднаров со всех сторон.

Щиты и броня против голого тела. Мечи против топоров. Дружинники стиснули венделей, навалились на них скопом и смяли. Ульфхеднары упали на окровавленную землю, и на них обрушилась сталь. Русичи рубили и кромсали северян на куски, и князь Иван тоже приложился. Остриё княжеского меча несколько раз погружалось в тело ненавистного врага, который смог его испугать. Но потом Берладника оттянул в сторону Сидор Окут, который указал на войско дикарей. Северяне вновь собирались перейти в атаку, и князь выкрикнул:

– К бою! Становись!

Команда Берладника привела воинов в чувство, и, оставив на месте семь убитых и четверых раненых, авангард дружины выдвинулся дальше по тропе. Раненых ульфхеднаров быстро добили, а когда дикари покатились с невысокого взгорка на дружину, Иван Ростиславич приказал выйти в первый ряд людям десятника Олёши. Воины, освоившие зажигательные снаряды, встали рядом с ним. У десятника в руках находился горшочек с угольями, и гранатомётчики (так их называл Сокол), стали опускать в него промасленные фитили своих метательных снарядов. Толстые шнуры вспыхивали, и в приближающуюся живую волну врагов полетели глиняные бутылки.

Падение. Треск. Вспышки и огонь. Злое пламя «греческого огня» охватывало тела людей. Они вспыхивали, словно свечки, а горючая жидкость, усовершенствованная хозяином Рарога и его алхимиками, перескакивала на других дикарей. Лапоны, саамы и вендели замялись. На широкой тропе образовался хаотично смещающийся по склону, орущий от дикой боли огненный комок, а гранатомётчики продолжали своё дело. Они метали один снаряд за другим, и над ущельем стоял непрекращающийся стон, от которого дружинникам было не по себе. Горящая толпа дикарей побежала, а русичи, подобрав своих раненых и мёртвых, оставив на месте небольшой заслон из арбалетчиков и поджигателей, последовали вслед за ними.

Воины были готовы к тому, что им вновь придётся сражаться. Но нет. Испуганные оленеводы и вендели, которые восприняли «греческий огонь» как колдовство, разбежались, и на перевале дружинники обнаружили только мертвецов и старого шамана, которого затоптала толпа. Он был жив. Однако у него была сломана нога. Вендель изрыгал проклятия и старался уползти с пути дружинников, но у него это не получилось. Русичи схватили колдуна и подтащили к Ивану Ростиславичу, который сначала хотел его убить. Но это было первое желание, с которым князь справился. После этого Рюрикович решил, что надо взять шамана с собой, дабы с ним могли пообщаться венедские волхвы и Вадим Сокол.

«Да, так будет правильно, – подумал Берладник и велел дружинникам связать шамана и не спускать с него глаз. – Мы и десятой части Норланда не обошли, только прибрежные территории на карте разметили да восточные земли возле горного хребта. А что в горах и за ними? Неведомо. Вот пусть колдун и расскажет нам, где и кто кочует и сколько врагов мы ещё встретим на своём пути».

Арьергард отряда отбился от наседавших дикарей. На это были потрачены последние зажигательные снаряды и стрелы. А после полудня, схоронив убитых и перевязав раненых, дружина продолжила марш к морю и к вечеру следующего дня вышла к острогу и своим кораблям. Воины надеялись на отдых, и князь его дал, а сам, получив письмо от Сокола, погрузился на драккар и вместе с ценным пленником, рот которого был забит кляпом, срочно направился в Рарог.

Киев. Осень 6657 от С. М. З. Х.

Месяц отдыха на Руяне пролетел совершенно незаметно. В итоге я всё же помирился с жёнами, которые, как я и предполагал, обиделись на меня, подержал на руках своего третьего ребёнка, крепкого мальчонку, которого родила Дарья, назвал его в честь Векомира, верховного волхва Святовида, который так много сделал для меня, и жизнь вошла в привычную колею.

Вскоре прибыл Берладник, который привёз с севера пленного вендельского шамана, очень злого, хитрого и одарённого силой старикашку, коего я хотел расколоть, но у меня ничего не вышло. А следом в Рарог вернулся Ранко Самород, и с ним – посланцы вождя Сомерледа, которые хотели лично поговорить со мной. Только с ними разобрался и заключил союз, как подтянулся Поято Ратмирович, а днём позже в гавань Рарога вошли корабли Корнея Жарко.