С сожалением расставшись с мыслью о бое с крупным животным, я следом за матушкой Адхити вышла в коридор. В подземелье всегда было тепло и влажно; подземные залы занимали все пространство под храмом и окрестным кварталом. На самом деле жрицы богини Лилии захватили часть городских подземелий, обнесли свои владения стенами и провели всюду, куда могли, свет и воду.

Мы подошли к винтовой лестнице, ведущей в храм; я заметила, что на самой нижней ступеньке сидит матушка Мейко. Свою клюку она прислонила рядом с собой. Матушка Мейко курила короткую, широкую трубочку. Одета она была не в белую одежду служительницы Лилии, а в запачканное маслом синее муслиновое платье, какое носят женщины из сословия водоносов.

— Добрый день, матушка. — Я положила оружие и сделала перед ней знак лилии.

— Зелёная! — Она шумно затянулась и сжала трубочку в ладони. — Девочка… — добавила она.

Я терпеливо ждала. Матушка Мейко спустилась сюда ради меня. Пусть скажет, что у нее на уме.

— Я подслушала, что ты хочешь сразиться с большой коровой?

— С волом, матушка.

Матушка Мейко стала разглядывать тлеющие волокна в чашке трубочки.

— Сразиться со зверем… Скажи, кто ты такая?

— Претендентка на место в ордене Клинков!

— Нет. Ничего подобного.

Я удивилась:

— Кто же еще, матушка?

— Будь ты претенденткой на место в ордене Клинков, ты бы сейчас спала в общей спальне. Или занималась с другими претендентками, или смотрела, как тренируются другие. — Она наклонилась вперед. — Ты помогала бы детям, попавшим в наш храм, а не мечтала о тех, кого унесла судьба.

Мое желание отомстить совершенно незнакомому человеку едва ли можно было назвать мечтанием, но я не испытывала никакого желания спорить.

— Я — такая, какая есть.

— Богиня перестала с тобой разговаривать. — Матушка Мейко не спрашивала, а утверждала.

— Да, — призналась я. — Я не слышала ее с тех пор, как начала патрулировать город вместе с моими напарницами из отряда матушки Шестури.

— «С напарницами из отряда матушки Шестури»! — передразнила меня матушка Мейко. — Подумать только! Только что ты называла себя всего лишь претенденткой, а сейчас, видимо, считаешь себя полноправным членом ордена Клинков? Так вот, Зелёная, ты не претендентка и не Клинок. Ты девочка, которая никак не выберет, какой тропой ей идти. Пока ты — никто.

— Матушка! — Я понурила голову.

Своей короткой трубочкой она ткнула меня в лоб.

— Близится новолуние, за которым начнется месяц Вайсакха. Скоро тебе исполнится пятнадцать лет. В таком возрасте принято выходить замуж, рожать детей… Или вступать в орден Клинков. В конце месяца Вайсакха ты должна сказать, хочешь ли ты принести обет.

— А если нет? — еле слышно спросила я.

Матушка Мейко улыбнулась, но как-то безрадостно:

— А если нет, ты отдашься на волю богини. Спроси себя, девочка, часто ли ты печешься о ней. Спроси себя, много ли она печется о тебе в ответ.

Тогда я вспомнила, что моя собеседница возглавляет орден Клинков. Убить человека ей так же просто, как сосчитать дни недели; убив, она не испытывает никакого раскаяния. Матушке Мейко ничего не стоит вышвырнуть меня из храма Серебряной Лилии. Возможно, такой выход покажется ей самым подходящим. Она пригласила меня сюда — и она же отказывает мне в праве стать одной из них…

Целый вечер я упивалась своими обидами. Но ничего, думала я, я им всем еще покажу! Вот возьму и освобожу детей, которых ворует сословие нищих… Пойду в порт и подерусь с самыми продажными капитанами… буду бегать по здешним остроконечным крышам, перебью самых мерзких, самых отъявленных преступников и покрою храм Лилии неувядаемой славой… А может, я просто тихо исчезну, а мои бывшие наставницы пусть гадают, на что я обиделась и что со мной сталось!

В конце концов я поступила так, как всегда поступала в те дни. Я надела свой черный костюм и тихонько вышла в город. Иногда во время ночных вылазок в порт я больше пила, чем слушала.

Та ночь выдалась как раз такой.

На то, чтобы принять решение, мне дали месяц; естественно, я гнала от себя трудные мысли, оставляя их на потом. Мои дни и ночи и без того протекали достаточно насыщенно. Наверное, тогда я поверила, что мною каким-то образом движет богиня. Стрелка на компасе моей целеустремленности какое-то время безостановочно кружилась.

Богиня вновь обратила на меня свой взор однажды в теплый, дождливый день, в разгар Праздника Угольных демонов. Дело было на Корабельном проспекте. Правда, я не увидела завихрения воздуха, зато в толпе мелькнула высокая, стройная фигура, поросшая серебристым мехом.

Пардайна с Каменного Берега!

Я еще ни разу не встречала в Селистане представителей этого племени. Иногда богиня Лилия выражает свою волю в самых необычных формах.

Пройдя еще несколько шагов, я поняла, что это Танцовщица. Только многолетняя выучка не позволила мне замереть на месте и впиться в нее взглядом. Плечи и ноги Танцовщицы остались непокрытыми; тело закрывала тога из легкой материи. На плече она несла сумку. Словом, она выглядела почти так, как в Медных Холмах, только одета была в соответствии со здешним климатом.

Я прошла мимо нее так близко, что мы могли бы соприкоснуться. Она сбилась с шага, как будто заметила меня, но на мне был костюм Костолома. Кроме того, с нашей последней встречи прошло три года; я стала старше и выше ростом. За Танцовщицей следовали нищие и малолетние уличные воришки.

Что она здесь делает?!

Я прошла еще с полдюжины шагов. Потом обогнула швартовную тумбу и стала наблюдать, стараясь не привлекать к себе ничье внимание. Я могла бы следить за Танцовщицей гораздо дольше, чем она могла следить за мной. Особенно на здешних улицах. Поскольку Праздник Угольных демонов был в полном разгаре, повсюду стояли тележки, где торговали свечами. Люди красили лица в черный или красный цвета; почти на каждом углу стояли вертикальные жаровни из глазурованной терракоты. Несмотря на дождь, в них горел огонь.

И пусть Танцовщица очень хитроумна, она явно растеряна в незнакомом городе, среди толп народа… Во всяком случае, она еще не привыкла к здешней суете.

Вскоре я сообразила: если бы Танцовщица приехала в Калимпуру какое-то время назад, я бы непременно услышала о ней в портовых тавернах и в храмах. Как-то в холодный сезон в Калимпуру пожаловал краснокожий человек из страны огненных озер; целых девять дней во всех кабаках только о нем и говорили.

О пардайне наверняка судачили бы целый сезон.

Я продолжала идти за Танцовщицей, следя и за окружающей ее толпой. Она шла, как привыкли ходить жители Медных Холмов; там каждый человек занят своими делами и не обращает внимания на других. Я вспомнила, как поразили меня здешняя теснота и давка. Не сразу научилась я передвигаться по Калимпуре. А еще я вспомнила, как Танцовщица не любит, когда к ней прикасаются.