Значит, велика вероятность, что я нашел убежище Лили Хос.

Весьма возможно, но едва ли это так. Я верю в удачу не меньше, чем любой другой человек, но я не безумец.

Однако я верю еще и в логику – пожалуй, даже больше, чем любой другой человек, – а логика привела меня именно сюда. Я еще раз воспроизвел свои рассуждения и решил, что у меня есть все основания себе верить.

Из-за еще одного фактора.

Очевидно, та же логика привела сюда кое-кого еще.

Спрингфилд сошел с тротуара и остановился рядом со мной.

– Размышляешь? – спросил он.

На Спрингфилде был тот же костюм из серой тонкой шерсти с шелком и едва заметным блеском, который я видел раньше, мятый и несвежий, словно он в нем спал. Возможно, так и было.

– Ты думаешь, мы нашли нужное место? – спросил он.

Я не ответил. Все мое внимание сосредоточилось на проверке того, что происходило вокруг нас. Я смотрел на сотни людей и дюжины машин. Однако до сих пор не заметил причин для беспокойства. Спрингфилд пришел один.

Я повернулся к нему.

– Ты думаешь, мы нашли нужное место? – повторил он свой вопрос.

– Где Сэнсом? – спросил я.

– Остался дома.

– Почему?

– Потому что такие вещи делать совсем непросто и у меня они получаются лучше, чем у него.

Я кивнул. Сержантский состав всегда считал, что они знают дело лучше своих офицеров. Обычно они были правы. Во всяком случае, со мной служили отличные парни и они не раз оказывались на высоте, когда выполняли мои поручения.

– И как мы договоримся? – спросил я.

– О чем ты?

– Мы с тобой.

– У нас с тобой нет никакого договора, – ответил он. – Пока.

– А он будет?

– Может быть, нам стоит поговорить.

– Где?

– Твой выбор, – заявил Спрингфилд.

Хороший знак. Из его слов следовало, что если в ближайшем будущем меня ждет ловушка или засада, им придется импровизировать, значит, у меня будут шансы ее избежать, и, возможно, я сумею выбраться из этой истории.

– Насколько хорошо ты знаешь город? – спросил я.

– Сносно.

– Сделаешь два поворота налево и дойдешь до Пятьдесят седьмой улицы. Я буду там через десять минут. Встретимся внутри.

– Что это за место?

– Там мы сможем выпить кофе.

– Ладно, – сказал Спрингфилд.

Он бросил еще один взгляд на здание со старым рестораном на первом этаже и повернул налево по Мэдисон-авеню. А я зашагал в противоположном направлении до заднего входа в «Четыре времени года». Дверь находилась прямо здесь, на Пятьдесят восьмой улице. Отель занимал весь квартал. Из чего следовало, что главный вход находился на Пятьдесят седьмой. Я окажусь там на четыре минуты раньше Спрингфилда и узнаю, привел ли он с собой кого-нибудь. Я увижу, заходит ли кто-то перед ним, вместе с ним или вслед за ним. Я пересек вестибюль, снял бейсболку и очки и встал в тихом уголке – мне осталось немного подождать.

Спрингфилд пришел один и вовремя, то есть через четыре минуты. У него не было времени для быстрой перегруппировки сил на улице. Он даже поговорить ни с кем не успевал. Скорее всего, Спрингфилд едва сумел сделать звонок по сотовому телефону. Большинство людей замедляют шаг, когда разговаривают по телефону.

Возле двери стоял парень в строгом костюме: черный пиджак с длинными фалдами, серебристый галстук. Не швейцар и не старший коридорный. Очевидно, в его обязанности входило встречать гостей, хотя должность наверняка имела пышное название. Он устремился к Спрингфилду, но тот бросил на него короткий взгляд, и парень отпрянул, словно получил пощечину. Такое уж лицо было у Спрингфилда.

Он немного помедлил, чтобы сориентироваться, и направился в кафе, где я однажды встречался с Хосами. Я остался в своем углу, продолжая следить за входной дверью. Никакой страховки у Спрингфилда не было. Я подождал десять минут, потом добавил еще две – на всякий случай. Ничего не произошло. Обычные потоки постояльцев, входящих и выходящих из крупного отеля. Богатые люди спешили по своим делам. Бедные суетились вокруг и выполняли их поручения.

Я вошел в кафе и обнаружил Спрингфилда на том же стуле, который занимала Лиля Хос. Работал тот же величавый старый официант. Он сразу подошел к нам. Сэнсом заказал минеральную воду, я – кофе. Официант едва заметно кивнул и отошел.

– Ты дважды встречался здесь с Хосами, – сказал Спрингфилд.

– Один раз за этим столиком, – ответил я.

– У тебя серьезная проблема. Любая связь с ними классифицируется как тяжкое уголовное преступление.

– И в чем оно состоит?

– Патриотический акт 2001 года.

– Кто такие Хосы на самом деле?

– Пересечение рельсов в метро также является уголовным преступлением. Ты можешь получить за него пять лет тюрьмы. Так мне сказали.

– Кроме того, я подстрелил четырех федеральных агентов дротиками со снотворным.

– На них всем наплевать.

– Кто такие Хосы?

– Я не могу выдать эту информацию.

– Тогда почему мы здесь?

– Ты поможешь нам, мы поможем тебе.

– Вы сможете мне помочь?

– Мы можем сделать так, что все обвинения против тебя исчезнут.

– А что должен сделать я?

– Найди то, что мы потеряли.

– Флешку?

Спрингфилд кивнул. Официант вернулся с подносом в руках. Минеральная вода и кофе. Он аккуратно расставил все на столике и отошел.

– Я не знаю, где флешка, – сказал я.

– Не сомневаюсь, что так оно и есть. Однако ты находился рядом со Сьюзан Марк в последние минуты ее жизни. Она ушла из Пентагона с флешкой, но ее нет ни у нее дома, ни в машине, ни в одном из мест, где она побывала. Поэтому мы рассчитываем, что ты на что-то обратил внимание. Возможно, это для тебя ничего не значит, но имеет значение для нас.

– Я видел, как она выстрелила в себя. Вот, пожалуй, и все.

– Должно быть, произошло что-то еще.

– Начальник вашего штаба находился в поезде. Что увидел он?

– Ничего.

– Что на флешке?

– Я не могу выдать эту информацию.

– Тогда я не смогу вам помочь.

– Зачем тебе это знать?

– Я должен знать хотя бы общие очертания проблемы, с которой мне предстоит иметь дело.

– Тогда тебе следует задать себе вопрос.

– Какой?