– На русском бандите, – напомнил Мозгалевский.

– И говорят, мол, если человека можешь завалить, то и убийство президента местного организовать сможешь. Ты же мафия! А как только устраним этого Лумумбу, возведем тебя на его трон. Будешь «Карибиан царь». Рома понял, что после убийства шлюхи это самое серьезное и ответственное, что ему когда-либо доверяли. И согласился. К этому моменту он уже знал, кому закажет ликвидацию президента – своему знакомому майору наркополиции, который пару раз отмазывал его от «хранения». Что до недвижимости, то новые друзья привезли Рому к глиняному шалашу с пальмовой крышей. Сказали, что именно здесь будет шикарный дом на десяти гектарах прибрежной земли. Все это стоит «по акции» шестьсот тысяч долларов. Но, чтобы держать в конспирации государственный заговор, дом лучше оформить на «черного». Рома согласился, передал валюту, взамен которой получил честную ксерокопию, что негр должен ему много денег. Оставив еще триста тысяч на стройку, Роман вернулся в Москву готовить покушение. В столице он встретился со знакомым майором патрульно-постовой службы, тот сразу согласился убить «Лумумбу» за пятнадцать тысяч зелени, показал пневматическое ружье, обозвав его СВД, попросил сделать ему новый загранпаспорт и авансировать баксами.

Через три месяца Рома понял, что стал жертвой межрасового брака. И поскольку заказ президента уже был оплачен, он вызвал к себе майора и объяснил, что задача упрощается, президент пусть живет дальше, а мочить надо только негра-адвоката. Майор сказал, что не вопрос, но сверху сразу попросил еще две тысячи. На том все и закончилось, поскольку через три часа истребителя негров задержали при сбыте героина.

Слушая столь занимательное жизнеописание, Мозгалевский изучал компанию. Рядом с ним сидела дерганая барышня в белом платье с рюшками, похожим на сложенное лебедем полотенце из гостиничного номера. Ее лицо было утонченно аккуратно. Маленький острый носик, изящный незакрывающийся ротик с неестественно белыми зубами, которые также были тонки – почти прозрачны. Красная помада на бледной коже смотрелась неуместно ярко и почти пошло. Девушка безостановочно шевелила губами, ежеминутно растягивая их в противоестественную улыбку, оставляя на зубной эмали алые царапины.

Натали, она представилась именно так, воспользовавшись паузой в повествованиях Неровного, яростно присела на уши новому гостю. Она трещала, что учится на политолога на каких-то авторитетных курсах, что предпочитает отдыхать в Майами, безумно гордится страной и президентом, была на Олимпиаде в Сочи – видела там «всех» и свято верит, что Россия победит США и Украину. Рассказала, что у нее есть свой бизнес («на платьица и телефончики») – в загородном доме она разводит шпицев. Изо рта девушки пахло затхлым, она это знала, но не смущалась, а, наоборот, с садистским задором метала тухлыми словами прямо в лицо собеседнику. Владимир старался, чтобы речевые конструкции Натали не задели его мозг. Но девушка не сдавалась:

– Зачем они в ООН отправили Лаврова? Это стратегическая ошибка, я считаю! Им надо было туда отправить девушку красивую. Вот я бы, например, со всеми бы договорилась. Есть такой термин «айсбрейкер». Типа такой чел, который лед разбивает, ну, в смысле, афоризм.

– Метафора, – поморщился Мозгалевский.

– Что? – выдохнула собачками Натали.

– Говорю, шпицев у тебя много?

– А! Восемнадцать мальчиков и десять девочек, – деловито прокричала девушка, заставив сидящих за столом оторваться от айфонов.

Стол был сервирован шикарно. Дамы ели куски сырой рыбы, прихлебывая шампанским, без спроса кисли сырная тарелка и культурно нарубленные ананасы, арбузы, папайя. Николай вяло теребил кусок аргентинской говядины.

– Рома нормальный, – Коля вдруг решил реабилитировать друга перед Мозгалевским. – Мы с ним по жизни… А когда в институте учились, с нами еще один пацанчик везде лазил – Костик. Лох, но фартовый. Так вот, познакомился Костик с дочкой одного из директоров Газпрома. Естественно, у телки бабла до хрена, но страшна как смерть. И решил Костик в альфонса поиграть. Играл-играл – доигрался до свадьбы. Естественно, мы приглашенные. Приехал я в этот газпромовский ресторан и сразу расстроился. Девок нет, один голимый нафталин. Министры, лакеи кремлевские, генералы всякие и, прикинь, отдельный столик для молодежи. Это как раньше для детей – без ножей и вилок. Детский столик! Еще и жених нам говорит, вы, мол, подарки вместе со всеми не дарите. Вы потом их положите. Ну, я ему и сказал, что сейчас морду его в подарок разобью! А я уже приехал подкураженный, два дня пил. Жених быстренько переобулся и, чтобы не омрачать свадьбу конфликтом, посадил нас со всеми. Сижу, значит, я, слева от меня… нет, справа – префект Центрального округа, а напротив генерал авиации с молодой женой. И тут еще какие-то всякие мужики в костюмах. Я со скуки начал жрать водку, делать-то нечего. Первый, на кого я обратил внимание, был генерал, красавец в синем кительке, чистый Мересьев, только с ногами. Завожу разговор. Культурно так на «здравии желаю» и «будьте любезны». Мол, в каком полку служили? А не летали мы с вами на одном кукурузнике? Короче, встрепал генерала до такой степени, что он со словами «я тебя на хрен убью» прыгает на меня через стол, валит посуду, пытается меня за горло ухватить. Музыка останавливается и тишина. Представляешь? Генерал в синем кителе и такой несдержанный! Сразу все внимание ко мне. Я говорю, тихо, тихо, бл… Они орут, зачем ты довел его? Я говорю, что не при делах, генерал контужен… Короче, расстроили они меня, окончательно убедив, что свадьба мне не нравится, и я решил публично объясниться. Залезаю на сцену, а там мужик уже поет. Короче, поет-поет. А я человек культурный – жду паузы. Сейчас, думаю, песня закончится, я подойду, возьму у него микрофон, типа тост сказать, и выскажусь! Но я не знал, что песня с паузой. И вот пауза-тишина. Я тут же выскакиваю на сцену, выхватываю микрофон. И вдруг бац! Фанера продолжается. Я кручу микрофон, а песня поется дальше. Короче, все на меня! Музыку выключили. И я такой: «Свадьба ваша гнилая! Невеста отвратительна, жених моральный урод! И генерал не летун, а крыса тыловая». Говорю и слышу голоса кругом: «Обходи его, гони со сцены». И я прямо с этим микрофоном ломанулся в лес, который вокруг ресторана. В лесу сижу-сижу, думаю, что делать. Смотрю, тут еще кафешка рядом. Выпил там и решил все-таки восстановить справедливость, мол, какого хрена меня выгнали со свадьбы?! Я ж тоже гость все-таки! А там пригласили цыган с медведем. Я затерся в эту толпу цыган, и странным образом у меня цепь от этого медведя в руке оказалась, когда мы зашли. Выхожу в зал, вижу снова эту шоблу и понимаю, что мне их видеть не прикольно. Отбираю у цыган микрофон, откашливаюсь от волнения и говорю: «Ну, суки, ловите!» И со всей дури зверушке как врезал ногой между лап! Он как зарычит, и в зал… А я снова в лес, там и уснул…

– Ты лучше расскажи, как пресс-конференцию вел, – зевнул Рома, приобнимая соседку.

– Точно! Была история. Короче, ширялись мы два дня. А утром мне на пейджер напоминание приходит: «10.00 прессуха. Проблема применения ст. 228 УК. Как уберечь молодежь от наркотиков». С трудом одупляюсь в новость. Рома лежит «убитый». Ищу мой свитер, беру Ромин на два размера больше. В такси курнул еще. Захожу в зал. В президиуме Лев Пономарев, какой-то мусор в генеральских погонах и еще рожи такие неприятные. А это все в Юридической академии проходит. Иду я в этом свитере, как привидение, и сажусь рядом с генералом. А там камеры, софиты, а меня уже поламывать начинает. Телефон пищит, всех раздражает. Но выключить не могу, мне друг герыч должен подвезти. И вдруг мне дают слово. А я «по легенде» крутой правозащитник, помощник Пономарева. Стою я за микрофоном, а телефон в кармане разрывается, это грамм героина где-то ездит. И начинаю всем втирать, что от бухла похмелье есть, а от наркотиков похмелья нет. Поэтому наркотики лучше! Так я привлек внимание аудитории. Потом говорю: «Скажите, кто из присутствующих употребляет наркотики? Записки передавайте». Студенты оживились, уши навострили, друг другу улыбаются. Операторы из-за камер выглядывают. Потом я объяснил разницу между барыгами и потребителями. Но когда перешел к теме, чем отличается честный барыга от грязного наркоторговца, у меня забрали микрофон, – завершил свою повесть Неровный.