В восемь часов все городские колокола возвестили о приближении Генриха II. Возглавляя группу сопровождающих его принцев крови, молодой государь ехал на богато убранном белом коне. У главных ворот его встретили губернатор Шампани и города Реймса герцог Неверский, местная знать и ликующие жители.

Ворота венчало большое «солнце» в виде сверкающего яблока.

Заинтригованный Генрих осадил свою лошадь; вслед за ним остановился и весь кортеж.

«Солнце» тут же раскололось, и из него появилось огромное сердце, спустившееся прямо к королю.

Не успели еще придворные и зрители порадоваться этому чуду, как из середины раскрывшегося сердца появилась очаровательная юная нимфа.

Нимфа приветствовала короля и преподнесла Генриху II ключи от города Реймса.

Потом, как по волшебству, юное божество вознеслось обратно к «солнцу», которое тут же распустилось цветком лилии, символизирующим королевскую власть, возрождение и чистоту, символом Девы Марии как второй Евы, которая открыла людям путь в рай.

Король продолжил свой путь, считая, что день начался удачно.

На одной из улиц Генрих наблюдал за сражением сатиров и дикарей – символов непокоренной природы.

Миновав Триумфальную арку, кортеж двинулся по улице, украшенной символическими фигурами тринадцати Добродетелей, чьи инициалы составляли имя Генриха де Валуа: Честь, Надежда, Благородство, Добродетельность, Справедливость, Прилежание, Беспристрастие, Правдивость, Любовь, Щедрость, Послушание, Ум и Мудрость.

Екатерина, стоявшая в окружении фрейлин рядом с Дианой, наблюдала за торжественным шествием короля с балкона дворца губернатора. По традиции французского двора дофинессу в скором времени ждала отдельная коронация. И жена, и любовница в эти торжественные минуты ликовали вместе с народом, приветствующим Генриха – нового идеала и примера для подражания.

На следующий день, 26 июля, Генрих появился в Реймском соборе, где согласно традиции французские короли венчались на царствование, в синем атласном камзоле, усеянном золотыми лилиями и украшенном вышивкой, где начальная буква его имени соединялась с полумесяцем.

Даже в святейший день помазания на царство Генрих напомнил всем о своей преданности Прекрасной Даме! Это напоминание придавало церемонии коронации поистине символический смысл: государь, обретший славу не только воинской доблестью, но и покровительством музам, уступил место монарху-рыцарю, жаждавшему ратных подвигов.

Своими символами любви и адюльтера Генрих поразил всех присутствующих в соборе, выходило, что в душе он короновался с именем любовницы, а не жены.

Послы, придворные и епископы переглядывались и качали головой, единодушно придя к выводу, что новый король пойдет по пути скандальных похождений еще дальше, чем его отец.

Диана де Пуатье присутствовала на коронации, впервые публично заняв самое почетное место вблизи алтаря, в то время как беременная королева была отправлена на более отдаленную трибуну.

Екатерина негодовала и думала о том, как ей избавиться от Дианы. Она обладала развитым воображением. Оно мучило ее, сводило с ума даже в эти торжественные часы триумфа Генриха. Но и охваченная яростью, Екатерина не теряла рассудка. Не трогай Диану… пока!.. Уничтожив ее, ты можешь потерять мужа.

Как и Екатерина, большинство прелатов были шокированы столь явной демонстрацией могущества новой фаворитки, однако никто из них не посмел говорить об этом не только вслух, но и шепотом.

Кардинал Карл Лотарингский, которому предстояло помазать нового короля на царство, стал одним из вернейших союзников вдовы великого сенешаля. Елейно улыбаясь, он напомнил всем о главном:

– Сыны мои, ваш единственный долг – молиться!

Хотя кардинал из рода Гизов не достиг еще и двадцати лет, у него был большой опыт повелевать людьми: архиепископом Реймса он был назначен в девять лет.

Во время совершения таинства, прежде чем взять в руки королевские регалии, Генрих молил Бога: «Если корона, которую я приму, ознаменует доброе правление и пойдет народам во благо, милостиво даруй мне ее надолго, в противном же случае, поскорее забери ее обратно».

На голову новоявленного короля возложили старинную корону императора, хранившуюся еще со времен Капетингов и представляющую собой замкнутый обруч. Генрих, по наущению Дианы, посчитал ее более уместной, нежели роскошную тиару в виде открытого кольца, сделанную в конце XV века, которой короновался Франциск I.

Пышный обряд коронации и осознание того, что он, наследник Капетингов, стал единовластным правителем первого королевства под солнцем в двадцать восемь лет, заставили Генриха забыть о пережитых унижениях.

В дар Реймскому собору новый король преподнес ковчежец, где хранился камень от Гроба Господня. Ковчежец был выполнен в виде усыпальницы, из которой устремлялся ввысь воскресший Иисус Христос. Надпись поясняла: «Король Генрих II принес меня сюда в 1547 году в день своего миропомазания».

Честолюбивая мечта властной Дианы свершилась. Генрих стал королем, а она, неувядаемая Диана де Пуатье, – его некоронованной королевой. Это была и вправду ее настоящая победа!..

Вопреки наставлениям отца, первой и одной из главных задач короля стало возвеличивание Дианы де Пуатье.

Диана, добившаяся смещения министров – протеже герцогини д'Этамп, которых она заменила своими друзьями, стала всемогущей. Именно она, действуя через влюбленного в нее короля и министров, обязанных ей всем, царила в королевстве.

В отличие от герцогини д’Этамп она не торопилась вмешиваться в дела государства.

Цели Дианы были куда более низменными: заполучить сначала как можно больше титулов, рент и поместий. Движимая безграничной алчностью, она мечтала обладать самым большим во Франции состоянием. И лишь заполучив желаемое, заняться политикой…

Вернувшись после коронации в Париж, Генрих в один из дней решил посетить с Дианой королевскую сокровищницу, но по ее настойчивой просьбе вынужден был согласиться в обозначенное регламентом время отправиться к жене.

– Хорошо, я загляну к Катрин, – покорно произнес он. – Какое счастье, что она снова ждет ребенка и я надолго буду избавлен от этих ежедневных скучных визитов.

– Генрих, Катрин – мать твоих детей, и ты должен относиться к ней с уважением, – напомнила Диана, провожая его до двери. – Кроме того, она – хорошая и верная жена.

– Ты права, я – король и обязан соблюдать хоть видимость приличий. Я скоро вернусь, – по-мальчишески непосредственно сказал он.

Став королем, Генрих вынужден был считаться со своим новым высоким положением, ведь отныне он находился в фокусе общественного внимания и мнения.

Работа придворных служб начиналась задолго до пробуждения короля. В четыре часа утра слуги под руководством сменных гофмейстеров убирали все залы королевского дворца. Между четырьмя и пятью часами камердинеры короля зажигали факелы в королевских апартаментах. В пять утра, разбуженный главным камердинером, Генрих отдавал приказ об открытии дверей своих апартаментов и дворцовых ворот. К этому времени знать собиралась в трех помещениях – залах для аудиенций, палате для государственных заседаний и передней.