Беттингер очистил маску от снега и посмотрел на север.

На противоположной стороне Гансон-стрит лежала на боку половина высотного здания. Во все стороны торчали балки, напоминавшие ребра какого-то животного.

– Как он сюда попал? – спросил великан-полицейский.

– Взрывчатка. – Тэкли указал на уменьшившееся вдвое здание.

– Зачем? Чтобы люди там не селились?

– Кто знает, каковы мотивы тех, кто живет на Свалках…

Ботинки полицейских глубоко проваливались в снег, разбрасывая во все стороны влажные комья. Вскоре им стало очевидно, что рухнувшее здание не позволит им двигаться дальше по Гансон-стрит.

– А его нельзя обойти? – спросил Беттингер.

У него онемели ноги – кожа стала противоестественно натянутой, словно он был в гидрокостюме.

Эдвард левой рукой показал на запад, и все трое побрели туда. Трещал лед, завывал ветер. Природа перестала быть слиянием стихий; она превратилась в наделенное сознанием злобное существо, ненавидящее людей.

Правый ботинок Жюля проскользнул по куску металла, засыпанному снегом, и его сломанные ребра щелкнули. Боль заставила детектива вскрикнуть и упасть на колени.

Доминик повернулся к нему.

– Ты как?

– Все нормально, – ответил его напарник, поднимаясь на ноги.

Они продолжали неуклонно двигаться дальше.

Руки и ноги у Беттингера начали неметь, и он заставил себя не думать о таких неприятных вещах, как обморожение.

Добравшись до следующего перекрестка, они повернули на север.

Жюль посмотрел вперед, но из-за усилившегося снегопада не сумел разглядеть дальний конец квартала. Холод жалил его обнаженную шею, ноги по очереди погружались под белое одеяло и разбрасывали во все стороны бесконечные комья снега. Теперь он знал наверняка: если ад существует, там царит холод.

Ветер выл и швырял в Беттингера жесткие белые шарики. Под пуленепробиваемой маской потрескивал лед.

Добравшись до конца квартала, детектив наконец увидел северную линию горизонта. Сначала у него возникло впечатление, что он смотрит на самую большую помойку в мире – место, где целые здания превратились в массивные груды мусора. Величина каждого циклопического муравейника менялась в зависимости от количества уничтоженных бульдозерами строений в квартале, но даже самые маленькие достигали по меньшей мере ста футов в высоту и пятидесяти в ширину[28]. Между развалинами шли потрескавшиеся дороги, вдоль которых стояли лишенные листьев деревья, валялись автомобильные покрышки и кучи непонятных отбросов.

Беттингеру не было нужды задавать вопросы – он понял, что они достигли своей цели.

Полицейские в масках вошли по неровной дороге на Свалки, и Тэкли указал на засыпанную снегом землю.

– Опасайся ям.

– И медвежьих капканов, – добавил Доминик.

А Жюлю внезапно пришли в голову две крайне неприятные мысли.

На правой стороне улицы высилась груда мусора высотой в сто пятьдесят футов. Напротив, симметрично к ней, была еще одна, точно такая же. Подвалы, мусоропроводы, бойлерные, прачечные, разветвляющиеся кирпичные переходы, находившиеся ниже уровня земли, оказались под открытым небом из-за разрушений и неумолимого времени.

– Какого все-таки размера Свалки? – спросил Беттингер.

– Точно не знаю. – Уильямс стряхнул с плеч белые эполеты. – Никогда не добирался до их границ.

Под скрип снега трое полицейских дошли до конца квартала.

Детектив остановился, приподнял маску и вытащил собачий свисток.

– Давайте попробуем здесь.

Его спутники тоже достали свистки.

Трое полицейских наполнили легкие воздухом, засунули свистки в рот и выдохнули. Из отверстий вырвались струи пара, которые устремились вверх, точно полупрозрачные языки.

У Беттингера закончился воздух, и он опустил руку со свистком. Вскоре то же самое сделали и Доминик с Тэкли. Некоторое время все трое молча ждали, что будет дальше.

Но ответом им была тишина, если не считать воя ветра и падающего снега, который заваливал прачечную, заполняя зияющие пасти перевернутых сушильных шкафов.

Тройка полицейских продолжила идти на север. Шипел обжигающе холодный ветер, и Жюль снова прикрыл лицо дьявольской маской.

Они миновали очередной перекресток и зашагали по улице, которая шла между двумя гигантскими кучами мусора.

Снег засыпал полуоткрытую бойлерную, и тут Беттингеру в голову пришла новая мысль.

– Здесь есть электричество? – спросил он. – Или нужен генератор?

Тэкли протер глаза от снега, ломая лед ногами в маленьких черных ботинках.

– Под Дерьмовией провели сеть, и она частично работает, но Себастьян наверняка привез собственный источник питания.

– Если видимость станет лучше, нам следует поискать выхлоп – внедорожник и генератор.

– Ладно.

Беттингер обошел дерево, похожее на сгорбленную старуху.

– Может быть, нам разделиться? – предложил Доминик.

– Нет. – Детектив уже успел обдумать и отбросить эту идею.

– Но тогда мы сможем прочесать более значительную территорию.

– И существенно увеличим шансы для каждого из нас попасть в тяжелую ситуацию.

– Мы все взрослые. – Великан-полицейский вытащил из-под лыжной маски красный кусочек льда и отбросил его в сторону. – И мы вооружены.

– Мы должны оставаться вместе до тех пор, пока не поймем, каков расклад. – Тон Тэкли не предлагал дальнейшего обсуждения.

– Как скажешь.

Снова послышался скрип шагов.

Жюль остановился, приподнял маску и вытащил собачий свисток.

– Давайте попробуем еще раз.

Они приготовились.

– Изо всех сил, – сказал детектив.

Брюшные мышцы полицейских сократились, и три пары легких выдохнули углекислый газ в три свистка. Детектив и его напарники дули до тех пор, пока у них не закончился воздух, после чего убрали свистки и прислушались.

Свалки молчали.

И полицейские побрели дальше на север.

Снега у них под ногами становилось все больше. Каждое движение, сделанное Беттингером, требовало усилий, вызывало боль в ребрах и нагружало поясницу, пах и четырехглавые мышцы, но он не сбавлял шага.

– Однажды Тэкли арестовал здесь нескольких каннибалов, – сказал Доминик, вынимая бинокль из спортивной сумки. – Среди них были женщины.

– Может, нам стоит вернуться на Гансон-стрит? – предположил Жюль.