Когда Белизариус вышел из шлюза, Кассандра обняла его, даже не дав снять шлем. Он обнял ее в ответ, сначала неуверенно, а потом с отчаянием.

– Хорошо бы, чтобы ваша отлучка была удачной, уроды, – сказал Винсан. – А то мы тут дерьма нажрались.

Иеканджика и Бел сняли шлемы. Они оба вспотели. У Бела начал сходить с кожи дополнительный темный пигмент, нанесенный для маскировки.

– Что произошло? – спросил Бел.

– Долбаный «Пугало»! – ответил Винсан.

Бел вопросительно поглядел на Кассандру.

– Долбаный «Пугало», – ответила она и рассмеялась.

– Не обосрись, – сказал Винсан. – Мы разнесли этого электронного задрота.

– Чем? – спросила Иеканджика.

Винсан объяснил, с трудом соблюдая геометрическую и временную последовательность событий. Бел с удивлением поглядел на Кассандру. Иеканджика лишь покачала головой и села в кресло. На лице Бела было мрачное, печальное выражение. Настроение Иеканджики было не лучше. Пристегнувшись, она сразу же поглядела в окно рубки на геометрическую безбрежность, смотреть на которую для обычных людей слишком долго было болезненно.

– Я поведу нас к другому выходу, – сказала Кассандра. – Давай пристегивайся.

Бел кивнул. Она провела по его лицу пальцами, а затем села в кресло пилота и принялась выдавать указания Винсану, чтобы доставить их на другой конец гиперпространства. Остальные молчали.

Кассандра сказала Винсану остановить корабль в пятистах метрах от горизонта ворот, ведущих в будущее, примерно через двадцать минут с момента, как они вошли во врата времени, чтобы не повстречать ни самих себя, ни «Пугало». Чтобы они оставались на месте, она выдала Винсану набор координат в измерениях, включающих в себя ось времени, перпендикулярную той, которой они следовали ранее. Отсюда они могут искать другие «червоточины» Осей Мира. Она отстегнула ремни и подплыла к Белу.

– Готов? – спросила она.

Он кивнул.

– Как долго, Меджиа? – спросила Иеканджика.

– Надеюсь, пару часов, – ответила Кассандра, пожимая плечами.

Полковник, похоже, не была впечатлена и принялась снова смотреть в окно. Кассандра и Бел прошли мимо камбуза к шлюзу, ведущему в грузовой отсек. Здесь их никто не мог услышать.

– Что случилось, Бел?

Белизариус сжал губы и отвернулся. Она аккуратно повернула его лицом к себе. Он плакал.

– Что такое?

Он обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Кассандра что-то шептала ему на ухо, так, как делала это, когда они еще были детьми, перепуганными, дезориентированными первыми попытками входа в savant и фугу. Гладила его по лицу. Он медленно, не сразу, все рассказал ей хриплым голосом. Кого он обнаружил, что они такое и что он натворил. Казалось, что каждое его слово открывало новые просторы космоса, пока все они не разрушились.

Человечество уже обнаруживало формы жизни, особым образом использующие окружающую среду. По слухам, некоторые страны-покровители даже обнаружили иные разумные формы жизни, но доказательств этому не было, равно как и свидетельств тому, что эти иные формы могут походить более на Homo quantus, чем на обычных людей. Иные квантовые существа были столь неожиданным открытием, что даже ее усовершенствованный генной инженерией мозг с трудом мог определить контекст этого.

А Бел их уничтожил.

– Это не твоя вина, Бел, – прошептала она.

– Это либо моя вина, либо вина всех Homo quantus как проекта, – с горечью ответил он.

– В этом не было твоего выбора, Бел. Ты не вел себя безрассудно. Если бы ты знал, ты бы сделал все, чтобы предотвратить это.

– Это всего лишь слова, Касси.

– Это больше, чем слова! Область пространства-времени, которую занимали Hortus quantus, ограничена во времени, как и любая другая, включая нашу. У них есть начало и конец. Присутствие любого человека, а Homo quantus – в особенности, разрушительно для них. Но именно твое присутствие имело значительный результат. Ты видел, что они такое. Ты видел, какой интеллект может сформироваться за счет квантовых процессов. И прежде, чем они угасли, ты взял пробы гамет. Их отбросит к нулю после вспышки и потери врат времени. А у тебя теперь есть гаметы и врата времени. Hortus quantus могут быть важны для космоса, а ты можешь стать механизмом, за счет которого их семена попадут в новую среду.

– У космоса нет целей, Касси.

– У него те цели, которые мы ему придаем, Бел. Ты можешь оказаться не столько разрушителем, сколько птицей, перенесшей семена в новые земли.

– Хотел бы я, чтобы это оказалось правдой.

– Мы сделаем это правдой.

Он кивнул, и она снова обняла его.

– Давай займемся пробами льда, – сказала она, – чтобы найти Оси Мира, помочь Союзу и нашим людям.

Айен варилась в собственных мыслях, пристегнутая к креслу, час, два, три, шесть. Внутри недружелюбного пространства врат времени. Двое Homo quantus все эти часы не сидели без дела. Стиллс молчал, загадочный и непроницаемый, в своей стальной камере в грузовом отсеке.

Она писала и переписывала доклад об операции, сводя его к простой записке. И, наконец, стерла все и отформатировала блок памяти планшета. Ничто из того, что она увидела и сделала, нельзя адекватно описать словами, да и кто станет это читать? Рудо – спящий агент прежде, а возможно, он же и в будущем? Министр флота, сомнительного уровня компетенции? Кабинет правительства Союза, погрязший в интригах и лишенный решимости?

Две недели назад все выглядело ясным – по крайней мере, для нее. Она нормально жила в рамках рациональной субординации, лояльная, готовая к очень специфической операции. Но с тех пор она потеряла ориентацию в пространстве, времени, авторитетах, и проблема была не в пространстве-времени. Она боролась, чтобы не оказаться на позиции серой морали, потеряв веру в руководство, которому могла бы препоручить решения, выходящие за пределы ее полномочий.

Она оказалась полностью ответственной за риски, которые подвергали опасности не только Экспедиционный Отряд, но и весь Суб-Сахарский Союз. Ее силой втолкнули в странную зрелость, где она оказалась родителем для родителей, наказывала их, принимала решения, которые либо положат конец ее народу, либо изменят его. Она не желала этой ответственности. Было тяжело понять, какой набор петель причинности привел ее к такому существованию. Она не знала, как вернуться к нормальному состоянию; не знала, есть ли жизнь, к которой она может вернуться.

Генерал-лейтенант Рудо хитрила. У нее было тридцать девять лет на то, чтобы обдумать ситуацию, в которой она повстречалась с Айен в последний раз, тридцать девять лет на то, чтобы спланировать их воссоединение. И у нее была вся полнота власти в Союзе, чтобы реализовать свои планы. Рудо знала, что полковник Иеканджика прошла путь от одного из самых преданных ее сторонников до человека, раздумывающего, не следует ли ее убить. Всю жизнь Айен готовили и воспитывали для этого момента, ключевого момента в прошлом Рудо, и теперь ее предназначение исполнено. Растение, которое бросило семя, теперь можно выполоть.