– Да-да, – улыбнулась Фэй, перехватив недоуменный взгляд Тибора. – Я тоже вначале думала, что это фокус или обман зрения. Можешь подойти и проверить. Например, поводить рукой. Знал бы ты, сколько рук проделало такую проверку.

– Я верю. – Тибор выходил из прострации медленно, хотя ощущение нереальности его не покидало. – Верю…

– Потому что сам обладаешь волшебным даром? Нет уж, проверяй. Это нужно, Тибор. Всем нужно. Ты же сумел убедить тех, кто сомневался в твоих талантах? Лучше сделать и убедиться, чем не сделать и сомневаться всю жизнь.

– Он проснется, – неуверенно протянул Тибор, понимая правоту Фэй.

– Не раньше, чем догорит ароматическая палочка. Он зажигает их не ради каких-то обрядов и запахов, а только чтобы мы знали, что он в отключке. Летает в облаках. Как он сам называет, ищет светлый путь иллюзий в темном царстве реальности. Сейчас рядом с ним можно хоть из пушки стрелять.

– Пробовали? – съехидничал Тибор.

Понимание, что Сиддх, как и он сам, является частью эксперимента, почему-то показалось возмутительным. Странная, глупая, злая мысль. Чужая.

Впрочем, он уже понимал, в каких случаях на него накатывает агрессия и смутное желание разрушения.

– Из пушки – нет…

Фэй вскинула на него взгляд, почувствовав перемену. А в следующую секунду Тибор, с какой-то потусторонней отрешенностью, будто на небесных учениях, проходящих во снах, взмахнул рукой на уроне пояса.

Ему вспомнился эпизод из собственного сна. Он, один из огненных коконов, летел вместе с другими небесными воинами сквозь ночь над Апеннинским полуостровом. Перепрыгивая через цепочки холмов, проносясь над реками, они пытались обнаружить небольшую группу людей, упрямо ползущих к какой-то неведомой цели, скрывающихся от небесного гнева. Вспомнил, как беглецы добрались до небольшого поселка и спустились вместе с его обитателями куда-то под землю. Как несколько коконов в бешенстве хлестали по высокому кургану. И там, у самого его подножия, прижалась к скошенному склону каменная хибарка с большим загоном и колодезным срубом во дворе. Рядом с хибарой брел человек. Пастух. За ним неспешно шло стадо коз. Животные были табу для коконов с самого начала, но теперь почему-то нельзя было трогать и пастуха, бредущего по равнине теми тропами, которыми другие пастухи ходили до него сотни и тысячи лет назад. Тибор чувствовал, что пастуху ничто не угрожает. Чувствовал, что тот человек, шагающий внизу, любит своих коз, любит запах сыра и травы. В нем живет наивная, простая любовь и не было зла.

И потому небо его простило.

* * *

Просвет между Сиддхом и полом забила сиреневая ослепительная накипь. Запахи благовоний мгновенно сменились запахом озона, щиплющим слизистую носа до ощущения, что вот-вот пойдет кровь. Потом из этого сгустка поднялись полупрозрачные лепестки. Они тоже полыхали сиреневым цветом. Лепестки сомкнулись над головой Сиддха. Сквозь переливчатую, завораживающе-устрашающую пелену было отчетливо видно, что ни единая морщинка не шелохнулась на лице спящего.

Близость электрического разряда заставила волосы Фэй разлететься во все стороны, словно у мультяшного персонажа, который засунул пальцы в розетку и теперь своим видом радует детей. Затем лепестки опали. Все длилось секунду-другую, но Фэй решила, что прошла вечность. Ей было тяжело вместить в себя такое зрелище: один человек парит над полом, застыв в позе лотоса, а другой исторгает из руки электричество. К тому же Тибору удалось придать потоку красоту живой субстанции.

– Извини, – совершенно не зная, куда прятать взгляд в этой пустой комнате, проговорил Тибор.

Он был изумлен неожиданной вспышкой, заставившей его сбросить напряжение.

– Ничего, это мелочи! – Фэй восстановила внутреннее равновесие, но голос ее стал приторно-ласковым, походящим на изящный кинжал. – Теперь я понимаю вашу супругу, синьор Капрош.

Невинность в голосе. Невинность во взгляде. Яд в словах.

– Лучше бы ты на меня наорала, – сокрушенно вздохнул Тибор.

Фэй попыталась пригладить руками вздыбленную и продолжающую шевелиться прическу. Потом, словно из воздуха, достала маленькую резинку и стянула волосы в хвост. Жест из набора женской магии.

– Еще раз без предупреждения проделаешь что-то такое, порекомендую перевести тебя в зоопарк, поближе к электрическим скатам. Или отправлю работать стилистом в салон для панков.

– Согласен! – Тибор был рад даже такому прощению.

Когда они собрались уходить, маленький человечек что-то произнес. Тибор вздрогнул. Потому что звук родился словно из ниоткуда. Сиддх не раскрывал рта и вообще не использовал голосовые связки. Это был короткий сеанс волшебного чревовещания.

– Что это? Что он…

– Не важно, Тибор. Пойдем. В стенах полно фиксирующей аппаратуры. Мы записываем каждый его вздох. Потом записи обрабатывают специалисты-лингвисты.

– Выписали из Индии? – пытался шутить Тибор.

– Когда Сиддх входит в транс, то начинает вещать на всех языках мира. В нормальном состоянии он владеет лишь арабским, хинди и немножко английским.

– А такое вообще возможно?

– Так же, как и все остальное невозможное. Мы выяснили, что он пришел в Индию из Афганистана. Вероятно, где-то проходил военную службу, у него на теле есть парочка татуировок, совсем не религиозных. Специалисты говорят, такие тату кололи себе наемники. Боевое братство. Потом его ранило. Шрам на руке, скорее всего осколочный, шрам на теле – легкое огнестрельное ранение. А вот потом… Шрам под левой лопаткой – входной, шрам на внешней стороне груди – выходной. Обожженные ступни. Эта пытка распространена в некоторых странах. Так пытали отступников веры или предателей. Странгуляционная борозда на шее. Говорят, его вытащили из петли. Не сразу после повешения, а спустя какое-то время. Но он выжил. Имя неизвестно. Возраст неизвестен. Глубокая амнезия. По заключению экспертов, а это очень хорошие эксперты, ты уж поверь, состояние внутренних органов как у двадцатилетнего. Хотя биологический возраст приблизительно пятьдесят лет.

– Висел в петле и выжил. Я думал, такое случается только в кино.

– Я тоже так раньше думала. Рентген показал странные образования в районе шейных позвонков. Как гриб на дереве. Будто бы там что-то выросло. Кто-то предположил, что шейные позвонки у него все-таки были сломаны при повешении, а затем как-то соединены вот этим наростом. Думаю, вскрытие покажет больше, но будем надеяться, что в ближайшее время ему не потребуются услуги патологоанатома. Кстати, он не может поворачивать и наклонять голову. Вздернутый подбородок вовсе не признак гордыни.

– Шейные позвонки? Срослись? Обросли какими-то полипами? Как же пучок нервов? Там ведь начало спинного мозга. Выжить невозможно!

– Невозможно. А он выжил. По одной из версий, у него имелся врожденный дефект, излишняя длина спинномозговых волокон. Вместо обрыва произошло их вытягивание. Звучит бредово, зато вполне объясняет причину, по которой он жив. Иначе прямо сейчас папа римский обязан его причислить к лику святых великомучеников. Разве что написать ему вначале соответствующую биографию. Но это еще не все.