Сегодня день рождения Андрюхи, и они с Валерой, как обычно,собрались помянуть его и выпить.

- Как у тебя с Оксаной? - спросил Долгушин, хрустяогурцом, порезанным толстыми кусками. - Наладилось?

Хан отрицательно помотал головой.

- Не понимаю я тебя, Хан. Чего ты ждешь-то? Чтобы тамвсе зашло так далеко, что уже ничего сделать нельзя будет? Что там происходит?

- Аркадий дом покупает в Подмосковье, - уныло сообщилХан. - Хочет часть бизнеса перевести в Россию и жить здесь подолгу. Не знаю я,Валера, что делать. Извелся весь, работать не могу. Дышать не могу. Жить немогу. Если Ксанка снова меня бросит…

- Ага, а ты сиди и дожидайся, пока она тебя бросит.Думаешь, там все так далеко зашло?

- Да я понятию не имею, куда оно зашло. Я ж на ихсвиданиях не присутствую. Правда, они встречаются всегда при Мишке, так что… Незнаю я, Валер, правда, не знаю.

- Слушай, да ты мент или кто? - возмутился Долгушин. -Давай наливай, махнем еще по одной.

Они торопливо выпили по рюмке, закусили бутербродами светчиной.

- Давай я попрошу ребят, пущу за Оксаной наружку, мнепо дружбе сделают без проблем. Надо же знать, в конце концов, чем она с твоимАркадием занимается, о чем разговаривает. Может, они уже планов насчетсовместной жизни понастроили - громадье, а ты сидишь тут и кукуешь. Хочешь,прямо сейчас позвоню?

Долгушин потянулся к телефону, но Хан перехватил его руку.

- Не надо, Валера, глупости это.

- Почему глупости? Знаешь, как говорят умные люди?«Осведомлен - значит, вооружен». Правду надо знать всегда.

- Не надо, - твердо повторил Хан. - Во-первых, умныелюди говорят не так.

- А как?

- Предупрежден - значит, вооружен. Предупрежден, а неосведомлен.

- Ну и в чем разница?

- В том, что я и так предупрежден. Я прекрасно понимаюопасность, которая исходит от появления Аркадия. А быть осведомленным, то естьзнать детали, мне ни к чему. Это их личное, интимное дело, и влезать в него яне считаю для себя возможным.

- Никогда не думал, что ты такой чистоплюй, -неодобрительно произнес Долгушин. - Вот сколько лет тебя знаю, а не подозревалза тобой этой слабости. Ты же простой российский мент, а не аристократ вшивый.Вот и надо быть проще. Наливай.

Хан разлил водку, опрокинул в себя содержимое рюмки. Хмельне брал его, и он досадовал на то, что не может хоть ненадолго избавиться отболи.

- Это не слабость, - возразил он другу, беря новыйбутерброд. - Это уважение к человеку. И это во-вторых. Все, закрыли тему. Лучшерасскажи, как у тебя на любовном фронте дела обстоят. Удалось тебе избавитьсяот той дурочки, которая на тебе висела?

- Ой, не напоминай, - Долгушин затряс головой и сталпохож на вышедшего из воды и отряхивающегося ньюфаундленда. - Столько сценпришлось пережить - жуть малиновая. Но зато теперь все. Теперь я на некотороевремя всецело принадлежу своей законной супруге Елене, которая, кстати, собраланам с тобой эти бутерброды, велела выпить рюмку за нее, поскольку она не можетприсутствовать, и передавала тебе горячий привет и нежный поцелуй.

- Я рад за тебя.

- А уж как я-то рад! Слушай, Хан, у меня к тебе естьделовое предложение. Надо одному человечку помочь.

Хан насторожился. Вообще-то за другом Валерой нечистоплотныйпротекционизм не замечался, но ведь они не виделись почти два месяца, а за двамесяца много чего могло случиться. Люди меняются так быстро…

- Да не напрягайся ты, - засмеялся Долгушин, -поступиться служебным долгом я тебя не прошу. Просто на меня вышел одинзнакомый опер, у них висит двойное убийство, и концы тянутся в Оренбургскуюобласть. Они предлагают тебе обменяться информацией, глядишь, у вас вместекартинка и нарисуется. Ты же про оренбургских бандитов все знаешь.

- Ну, во-первых, не про всех оренбургских, а только проодну конкретную группировку из одного конкретного города. А во-вторых, я и проних не все знаю. В последние месяцы я их как-то упустил, почти никакойинформации не получал.

- Так я не понял, - обиженно сказал Долгушин. - Ты что,отказываешься с ним встречаться?

- Нет, - вздохнул Хан. - Не отказываюсь. Встречусь.Давай еще по одной.

- Поехали, - согласился Долгушин.

Домой Хан пришел во втором часу ночи. Еще с улицы он увидел,что в спальне и в гостиной горит свет. Оксана не спит, ждет его. Зачем? Почемуона не легла? Ждет для решающего разговора? Собирается объявить ему, чтоуходит? Вот оно как. Значит, сегодня. Дождался.

Жена вышла в прихожую, едва он открыл дверь.

- Ты выпил?

В голосе ее Хан не уловил ни упрека, ни неудовольствия. Оназадала вопрос таким же тоном, каким спросила бы: «Есть будешь?»

- Да, выпил. Сегодня день рождения Андрюхи.

- Да, конечно, - Оксана виновато улыбнулась. - Прости,я забыла. Раздевайся, что ж ты в куртке стоишь.

Хан послушно разделся, снял ботинки, прошел в комнату исразу увидел включенный ноутбук. До его прихода она сидела за компьютером иснова писала письмо Аркадию. О чем? Наверное, Оксана волнуется перед решающимразговором, не знает, как сказать мужу о своем уходе, пытается собраться ссилами, а Аркадий ее подбадривает, подсказывает нужные слова и все такое.Господи, как тяжело! Наверное, то же самое чувствуют осужденные перед казнью.

- Хан, - Оксана подошла сзади и легко тронула мужа заплечо, - присядь, мне нужно с тобой поговорить.

Ну вот. Вот и все. Сейчас она скажет то, чего он так боялсявсе эти месяцы, и потом… Даже думать не хочется о том, что будет потом.

- Не возражаешь, если я постою? - каким-то деревяннымголосом спросил Хан. - Насиделся за день. Да и в машине…

- Ты приехал на такси?

- Нет, на своей. А что?

- Тогда я скажу тебе две вещи, хотя сначала собираласьсказать всего одну.

Она села на диван, выпрямила спину и положила руки наколени, как примерная ученица.

- Я прошу тебя, Хан, не садиться за руль, когда ты втаком состоянии. Ты выглядишь совершенно трезвым, у тебя ясный взгляд инормальная речь, но я знаю тебя много лет и вижу, что выпил ты много. Я прошутебя. Пожалуйста. Дай мне слово.

- Даю, - машинально ответил Хан. Сейчас он мог бы датьОксане любое слово, пообещать все, что угодно, ведь выполнять все равно непридется, если они больше не будут жить вместе. - Это первая вещь, которую тысобиралась сказать?

- Нет, вторая. Но первая из нее плавно вытекает.

- Что-то я не понял…

- Хан, я люблю тебя. И я не хочу тебя потерять. Я нехочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я прекрасно вижу, в каком состоянииты пребываешь последнее время, и понимаю, что это из-за Аркадия. Так вот, яхочу тебе сказать, что никогда не совершаю дважды одни и те же ошибки. Однаждыя уже уходила от тебя. Второй раз этого не случится. Ты можешь верить мне илине верить, ты имеешь право ревновать, но ты должен знать: я люблю тебя ибросать тебя не собираюсь. Я просто хочу, чтобы у Мишки было два отца, один -родной, а другой - умный и порядочный. Разве это плохо?