Бойцы и так знали, что делать, мы всё это совершали в степях Украины множество раз, натягивая на себя личины разных немецких подразделений, так что бойцы засуетились. Тут Бабочкин командовал, уже привыкнув к этому делу, освоился, и началась подготовка. А через двадцать минут мы действительно покинули место ночёвки, оставив у посадки начавший разгораться грузовик. Туда сразу метнулся один из ближайших самолётов-разведчиков и закружил над столбом дыма, а мы уже наматывали километр за километром по трассе в сторону Берлина. Я сидел за рулём полугусеничного транспортёра в кабине, а рядом Ватутин в форме унтера. Сложнее всего в этом было отобрать у одного из летунов его лётный шлем и зашвырнуть в кустарник. Найдут, точно убедятся, что тут были русские диверсанты. А так летуны с какой-то отчаянной решимостью сохраняли свою форму, как и мы свою. Так что отобрание шлема потребовало серьёзных усилий, даже на приказ те особо не обращали внимания, типа мы из разных родов войск. На что я сразу отреагировал. Раз из разных, то мы поехали, а вы самолёт себе ищите. Так что попытку бунта я пресёк на корню, сразу шлем отдали. Нормально.

Вот только отъехали мы не так и далеко. И пяти километров махнуть не успели, как нас остановили. И кто, я сам в шоке был, когда понял, кто вышел из вставшего на обочине легкового автомобиля, что ехал навстречу, и поднял руку, останавливая нас.

– Генерал, – удивлённо пробормотал Ватутин, слегка подавшись вперёд, чтобы рассмотреть этого высокопоставленного офицера.

– Генерал, не сомневайся, – стараясь не шевелить губами, пробормотал я. – Я этого гада по всей Белоруссии ловил, а он, скотина, тут мне повстречался. Это Гудериан.

– Будем брать? – заметив, что я останавливаюсь по приказу генерала, уточнил Ватутин.

– Сперва узнай, что ему надо. Если он нас куда с собой прихватить хочет, не сопротивляйся, но проси письменный приказ-бегунок, мол, у тебя свой приказ имеется. Дальше по обстоятельствам. Шанс есть, охрана у генерала хиленькая.

– Понял.

Как только транспортёр замер, бойцы, сидевшие по бокам, закачались из-за несколько резкой остановки. Сиденья у них были установлены в центре сразу за кабиной, бойцы сидели спинами друг к другу, рассматривая обочины, позади на корме небольшой кузов. Между сиденьями и кузовом и была та рама с лебёдкой. В общем, когда транспортёр замер, то Ватутин открыл дверь и спрыгнул на пыльную обочину дороги, сама трасса асфальтированная была, и, подбежав к генералу, стал молодцевато рапортовать. Всё согласно документам, что у него лежали в нагрудном кармане кителя и в планшетке. Пока мы ехали, до этой встречи, тот всё зачитывал и запоминал, чтобы не ошибиться. Кто же знал, что вот так быстро придётся экзамен сдавать. Я подслушивал через открытое окно, что надо генералу, оказалось, тот возглавлял поисковый штаб в Берлине и окрестностях, ловил диверсантов, и, увидев нас, решил направить на осмотр одной из дорог. Уже было зафиксировано два случая подрыва на минах. В первый раз взлетел на воздух бронетранспортёр дорожной охраны, есть погибшие. Машину только в утиль, во второй раз на мину наступил копытом вол одного из крестьян. Его ошмётки разбросало по всем окрестностям. Причём сам возница не пострадал. То есть пострадал, но получил бычьим членом по лбу, да так, что очнулся не сразу. И когда к нему подкатили на шум армейцы, очнувшись, тот злой ходил вокруг воронки и второго убитого вола и размахивал этим членом, ругая всех и вся.

Это уж не генерал рассказал, тот, поставив задачу на разминирование дорог, выделил сектор наших работ, писал новый приказ на капоте автомобиля, а его водитель, унтер из легковушки, всё и описал Ватутину, рассказывая в лицах, что увидели армейцы. Сразу взять генерала мы не смогли, снова пошли грузовики, то одиночки, то колоннами. Ждали. Да и гражданских стало хватать, двое на личных авто проехали. Брать генерала нужно сейчас, его сопровождал «ганомаг» и два мотоцикла с пулемётчиками. В принципе, при внезапном нападении, завалить всех без потерь была возможность. Расстрелять мотоциклистов, пару гранат в бронетранспортёр и взять на прицел генерала. Тот и не рыпнется. Правда, охрана у генерала была откровенно нелюдимая. Рыскали глазами по сторонам, насторожены и готовы к отражению нападения. Неприятные противники. Тут ещё адъютант закончил оформлять все документы, а генерал подписывал и поставил свою личную печать на приказы.

Видимо, поджог грузовика всколыхнул все части вокруг, вот те и рванули к месту происшествия. Гудериана тоже вызывали к радиостанции в бронетранспортёре, и тот, послушав сообщение, отдал неизвестному собеседнику несколько приказов, после чего махнул рукой, приказывая нам следовать за ним, и сел в машину. Когда Ватутин забрался в кабину, я развернул транспортёр и, ругаясь, стал нагонять колонну Гудериана.

– Взять не получается. Свидетелей вокруг полно, – сказал Ватутин, рассматривая приказы, подписанные генералом, после чего убрал их в планшетку. – Хорошие документы, с такой подписью мы везде можем ездить. В зоне нарезанных задач, правда, а это довольно приличные территории.

– Мы к нашему же сгоревшему грузовику едем, а там половина солдат будет из городка, где мы позаимствовали эту технику. Не удивлюсь, что и сослуживцы сапёров обнаружатся.

– Да, туда нам совсем нельзя. Что делать будем?

– Что-что, импровизировать. Когда у нас по-другому было? Значит, так, прижимаемся к обочине и встаём, я сделаю вид, что у нас что-то с движком. Не думаю, что генерал будет останавливаться. Потом разворачиваемся и уходим.

– Жаль его упускать.

– Не сыпь мне соль на рану. Снова уходит. Надеюсь, он про нас не вспомнит. Дал задание и забыл. А нам уходить нужно. Ставим везде, где можно, мины, как видишь, на местных они отлично действуют, если генерал уже забеспокоился этим минированием, и двигаемся к точке эвакуации.

– А у нас такая есть?

– Есть. Спасибо гестаповцам из Мюнхена, подсказали один частный аэродром, где можно найти самолёт. И не охраняется. Принадлежит одной итальянской авиакомпании. Так что едем к нему, а дальше по ситуации. Кстати, сегодня как раз ночь вылета рейсового «юнкерса» на Украину, пристроимся за ним. Главное, чтобы на аэродроме был самолёт и он был таким же «юнкерсом». С этим могут быть проблемы.

– Какие?

– Гестаповцы на «дугласе» прилетели. Тоже рейсовая машина, но нам и она сгодится. Мы с задания полетим, а не на задание. Уже легче.

– Это точно.

– Покажи мне на карте обозначенную зону работы, попадает на него этот аэродром или нет… М-м-м, нет, не попадает. В двадцати километрах от границ нашей зоны. В общем, он вообще с другой стороны Берлина находится. Но двигаемся всё равно к нему, времени до наступления темноты порядочно. Весь день впереди. Установим все мины что есть, побезобразничаем на дорогах, по-тихому уничтожая посыльных, патрули и всё что встретится. Дальше аэродром, самолёт, и к нашему лесу в окрестностях Ровно возвращаемся. Все, покатили.

Мы покинули трассу и съехали на второстепенную дорогу. Дальше, построив бойцов и командиров, я поставил всем задачу по ближайшим нашим действиям, чтобы в курсе были моих планов. Показал Бабочкину и Берёзову на карте, где находится аэродром, дал его примерное внешнее описание, всё со слов обоих гестаповцев. Ну, а дальше мы двинули. Ставили мины, пока те не закончились, и, работая под патруль, останавливали машины. Несмотря на то что мы сапёры, под эти патрули работали многие, хотя согласно докладу пленных, русских диверсантов вроде как обнаружили, но там много странностей. Вот так мы успели перехватить восемь посыльных на мотоциклах-одиночках, два патруля, тоже на мотоциклах, только тяжёлых с колясками и пулемётами. Бронетранспортёр был, причём французский, ну и шесть грузовиков общей численностью. Но не это главное. Приметив как-то грузовичок-полуфургон с надписью «Почта» на борту, я приказал его остановить. Водителя случайно зарезали, узнал меня гнида. С машиной я угадал, была там свежая пресса из Берлина и на разворотах всех газет моё фото на всю страницу. Я наполовину залез в танк и спокойно смотрел на камеру. Каждую чёрточку