Тут сверху крикнул мне Берёзов:

– Командир, сюда. Танк к набережной подходит.

Рванув по лестнице на площадку третьего этажа, откуда было хорошо видно танк, я застал старлея за тем, что тот, непрерывно щёлкая затвором фотоаппарата, снимал наш танк. Только тут я рассмотрел попадания, танк весь бы испещрён мелкими следами от пуль и попаданий снарядов, а вот прицельный снаряд разворотил правое крыло, то задралось рваными краями вверх и, видимо, повредило, но не порвало гусеницу. Танк был на ходу. Мы оба наблюдали, как он подошёл к краю спуска и, качнувшись, покатил вниз, набирая скорость. Вот врезался в воду, и волны от него разошлись в разные стороны. Вместе с пенистыми усами. Сначала скрылся корпус, только над тем местом, где выхлопные трубы движка выходили, виднелся бурун. А потом и башня, создав водоворот, скрылась из виду. Судя по тому, что река не успокоилась, мелкие воронки продолжали крутиться, танк ещё двигался некоторое время под водой. Всё это Берёзов и заснял.

– Уходим, – хлопнул я его по плечу и, отбежав от окна, мы рванули вниз. Там прихватили пулемётчика и побежали в открытую дверь квартиры, где нас уже ждал проводник.

Тот отвел нас к противоположной стене дома. Окно тут уже было открыто, и виднелся внутренний дворик. Именно через него мы и покинули дом, и побежали дальше. Из других окон нет-нет да выглядывали любопытные лица жителей, но мы по ним не стреляли. Что мы – звери? Это же гражданские. Тем более мы были в немецкой военной форме и нас принимали за своих. Даже пару раз предлагали из окон укрыться у них от «бешеного русского танка», на что я всегда вежливо отказывался и просил укрыться, мол, случайная пуля и всё такое. Меня некоторые даже за это благодарили.

Бегать в немецкой военной форме, особенно танкистов, это опасно, так что, укрывшись в каком-то парке на полпути к той цели, куда я двигался, скинул комбинезон и пилотку. А достал из ранца то, что нёс сам, плащ и шляпу. Выправил её и надел. Ну, вот я и снова офицер гестапо, со всеми положенными документами в кармане. Автомат повесил на плечо, это был МП, забрал его у одного из бойцов, освободив того. А то мало того что ДТ нёс, так ещё ранец с патронами и гранатами. Осмотрев бойцов, я сказал:

– Значит, так, похоже, до ближайшего выхода берлинского метро мы дойти не успеем. Уж слышно, как сюда стягиваются войска. Перехватят. А мы в своих чёрных комбинезонах танкистов как красная тряпка для быка. Будем работать по прежней схеме. Нам нужны два мотоцикла и форма солдат комендатуры или тех частей, что ввели в связи с появлением в городе, как говорят местные жители, «бешеного русского танка». Тут столько войск нагнали, что мы затеряемся среди них без проблем. Более того, обрядим убитых мотоциклистов в нашу форму танкистов. Пусть думают, что после перестрелки с неизвестным подразделением русские все погибли. А солдаты этого подразделения, опасаясь быть отданными под суд за стрельбу по своим, просто сбежали. Вполне рабочая версия, я её немцам подкину, если будет такая возможность. А сейчас готовьтесь. Я выйду на улицу и постараюсь остановить подходящую технику.

Тут один из бойцов, что сидел на каком-то канализационном люке, который непонятно какими судьбами оказался в центре парка, за густыми зарослями кустарника, где мы укрылись, вдруг спросил меня:

– Командир, а что это непонятное тут написано? Вроде метро?

Подскочив, я прочитал, что это за люк. А это шахта метро, и вела она к насосной станции, которая откачивала поступающие в туннели метро грунтовые воды. Встав в полный рост, я осмотрелся и приметил пару бетонных шляпок воздуховодов. Значит, под нами расположена одна из веток метро. С радостью хлопнув бойца по плечу, я сказал:

– Молодца. Открываем люк и спускаемся под землю.

Люк, оказалось, открыть было достаточно сложно. Тут требовался специальный ключ, вроде тех, что открывали люки на советских танках. Однако, сломав трофейный штык, мы забили его в щель замка и смогли повернуть. Откинув люк, по очереди стали спускаться. Сперва спустились двое, мы им сбросили вещи, потом каждый, держа в одной руке по пулемёту, спускался туда же. Берёзов последним был. Он и закрыл люк. Кстати, я там следы тоже присыпал средством от собак, так что надеюсь, если и найдут, куда мы ушли, то не сразу. Очень надеюсь.

Вышли мы в один из туннелей и, осмотревшись, побежали дальше. Судя по надписям на стенах, я подсвечивал их фонариком, до насосной станции осталось не так и много. Добежали нормально, и что удивительно, тут штатно дежурил местный сотрудник метрополитена, отслеживая показатели множества датчиков. После допроса, узнав, как тут примерно всё работает, быстро узнать всё не получалось, и руководствуясь той информацией, что уже получили, я включил насосы на полную, но не на откачку, а в обратку. Тут были предохранители, чтобы нельзя этого было сделать, но я их разбил и повернул. Насосы стали гнать воду из канала в туннели метрополитена, а мы, забросив в операторскую насосной станции пару гранат, расстреляли оборудование из автоматов и побежали дальше. Оператор остался там же, нашпигованный осколками и пулями.

– Быстрее, ребята, быстрее, – хрипел я, уже успев сбить дыхание. – Скоро тут вода будет, а нам нужно сухими вылезти наверх, чтобы подозрений не вызвать.

Почти сразу раздалось несколько криков:

– Командир, волна воды за нами идёт!

– Командир, тут шахта наверх! Отнорок и скобы наверх!

– Все туда, – приказал я, и мы так же толпой, выставив во все стороны стволы оружия, ушли в боковой отнорок.

Насчёт волны, что нас нагоняла, это бойцы погорячились, просто появилась вода на рельсах и шпалах, по щиколотку. Да и прибывала не так уж быстро. Видимо, насосы находились неподалёку, раз вода так быстро появилась. Я схему, что висела на стене, мельком глянул, её больше Берёзов изучал, фотографируя, где насосы, точно не скажу. Думаю, их быстро остановят, вряд ли вода успеет наделать дел, а если что и натворит, то не так и сильно, как хотелось бы. Просто мелкая пакость, чтобы поминали чаще.

Поднявшийся наверх боец аккуратно отжал язык замка, из шахты это можно сделать просто пальцами, и, приподняв люк, выглянул. Осмотревшись, он шустро спустился и доложился:

– Немцы кругом. Там бульвар какой-то, и народу шастает порядочно.

– Военные?

– Военные тоже есть, но гражданских больше. Незаметно не выбраться.

– Ладно, идём дальше.

Вода уже поднялась выше щиколоток, но заметно было, что перестала подниматься, так что, стараясь не шуметь, не хлюпать водой, мы двинули дальше. У двоих бойцов были сапоги с довольно высокими голенищами, так что ноги они ещё не промочили, хотя стельки мокреть и начали, а остальные, включая меня, имели ботинки. У меня была обычная городская обувь, а у трёх бойцов – офицерские ботинки на высокой шнуровке. Такие ботинки были у тех шести танкистов, что мы раздели, но обувь подошла только троим, остальные ботинки оставили на месте захвата. Так что у нас мигом всё промокло, до колен точно, а водица холодная, несмотря на конец августа. Шли мы долго, пока не заметили впереди стоявшие вагоны электровоза. Там виднелись отсветы от фонаря, для фонарика свет слишком рассеянный, и голоса. Ещё металлический стук и другой шум, который напоминал шум мелкого ремонта.