– Лас-Вегас! Ну что ж, добро пожаловать. Проходите, присаживайтесь. Чем я могу вам помочь?

Он отпер ключом дверь. Внутри было настоящее царство стриптиза. Стены сплошь увешаны фотографиями. Кругом горы каких-то бумаг и документов. В рамочках кружевные трусики и бюстгальтеры. Боа и веера из пышных перьев. Старые афиши, одна из них возвещала о выступлении Лили Сент-Сир и ее танце в ванной с пузырьками пены. Другая зазывала полюбоваться некой Дикси Эванс, этой Мэрилин Монро бурлеска, выступавшей в театре Мински-Адамса в Ньюарке. Лорен с Йетсом буквально онемели на несколько секунд и лишь озирались по сторонам.

– А знаете, что это такое? – воскликнул Фридман и указал на огромный веер из длинных и пышных перьев, который он держал, как в музее, в прозрачном пластиковом кубе.

– Веер? – спросила Лорен.

Фридман расхохотался:

– Если бы! Назвать этот предмет просто веером – все равно что назвать Декларацию независимости куском пергамента. Нет, этим веером обмахивалась сама великая Салли Рэнд в клубе «Парамаунт» в 1932 году. – Фридман ждал от гостей соответствующей реакции, однако ее не последовало. – Салли Рэнд придумала танец с веером. Исполнила его в фильме «Болеро», который вышел в 1934 году. Он из настоящих страусовых перьев. Можете представить? А этот хлыст видите? Им пользовалась Бетти Пейдж. Ее еще называли Королевой Рабства.

– Мама, что ли, так назвала? – пошутила Лорен.

Фридман обиженно насупился. Лорен извинилась. Фридман вздохнул и направился к столу с компьютером.

– Значит, насколько я понял, речь идет об исполнительнице эротического танца из Лас-Вегаса?

– Да, вероятно, – кивнула Лорен.

Информатор уселся за компьютер и что-то напечатал.

– Имя и фамилию знаете?

– Кэндес Поттер.

Его рука замерла над клавиатурой.

– Жертва убийства?

– Да.

– Но она погибла десять лет назад.

– Да, нам известно.

– Многие считают, что ее убил Клайд Рэнгор, – сказал Фридман. – У него и его подружки Эммы Лимей был настоящий дар откапывать таланты. Они вдвоем заправляли несколькими недорогими клубами для джентльменов, где выступали очень неплохие танцовщицы.

Лорен покосилась на Йетса. Тот покачал головой – то ли удивленно, то ли выказывая крайнюю степень отвращения. От внимания Фридмана это тоже не укрылось.

– Некоторые джентльмены предпочитают заходить на сайт «Наскар», – пожав плечами, заметил Фридман.

– Напрасная трата времени, – сказала Лорен. – Ладно, ближе к делу. Что еще?

– О Клайде Рэнгоре и Эмме Лимей ходили страшные слухи.

– О том, что они плохо обращались с девушками?

– Да, но не только это. Они превратились в сплоченную и широко разветвленную банду. Увы, но в таком бизнесе это, к сожалению, явление распространенное, что является позорным пятном на его эстетической составляющей, вы согласны?

– Угу, – пробормотала Лорен.

– Но даже у воров существует свой кодекс чести. Эта же парочка постоянно нарушала его.

– Как?

– Видели новые коммерческие передачи о Лас-Вегасе?

– Нет.

– Ну, ту, где говорится: «То, что происходит в Лас-Вегасе, в Лас-Вегасе и остается»?

– Да, – произнесла Лорен. – Теперь вспомнила. Видела, точно.

– Так вот, клубы джентльменов возвели этот девиз в главный принцип. Никогда и ничего не рассказывать о том, что там происходит.

– А Рэнгор с Лимей нарушили это правило?

Фридман помрачнел:

– Хуже того. Я…

– Довольно! – перебил его Йетс.

Лорен удивленно обернулась к нему, пожала плечами.

– Все это, конечно, очень интересно, – промолвил Йетс и взглянул на часы, – но мы ограничены во времени. Что конкретно вы можете сообщить нам о Кэндес Поттер?

– Позвольте вопрос? – сказал Фридман.

– Пожалуйста.

– Она умерла давно. Что, в деле открылись какие-либо новые обстоятельства?

– Возможно, – ответила Лорен.

Фридман скрестил руки на груди и ждал продолжения. Лорен решила воспользоваться моментом.

– Мистер Фридман, вам известно, что Кэндес Поттер могла оказаться… – тут она прибегла к не очень точному, но популярному термину, – гермафродитом?

Новость сразила его.

– Вот это номер!

– Представляете?

– Вы уверены?

– Видела результаты вскрытия.

– Подождите! – воскликнул Фридман тоном, к которому прибегает в старых кинофильмах какой-нибудь редактор, поучающий сотрудников: «Мы должны держать удар». – Так вскрытие действительно проводилось?

– Да.

Он облизал губы, стараясь сдержать нетерпение.

– А нельзя ли… э-э… получить копию результатов?

– Попробую устроить, – усмехнулась Лорен. – Что еще вы можете рассказать о ней?

Фридман защелкал клавишами компьютера.

– Информация о Кэндес Поттер носит весьма разрозненный и скудный характер. В основном выступала под сценическим псевдонимом Кэнди Кейн. Лично мне кажется, просто ужасное имя для исполнительницы эротических танцев, вы согласны? Немного слишком, вам не кажется? Очень уж круто. И надуманно. Знаете, какой бы ей подошел псевдоним? Ну, к примеру, Дженна Джейсон. Вероятно, вы о ней слышали. Дженна начинала танцовщицей, а затем переключилась исключительно на порно. Фамилию Джейсон подсказала ей этикетка от бутылки ирландского виски. Понимаете? Классный псевдоним! В нем больше интриги, если вы понимаете, о чем я.

– Понимаю.

– Сольный танец Кэнди был не столь оригинален. Одевалась продавщицей сладостей, в руке держала большой леденец на палочке. Отсюда и псевдоним Кэнди,[15]банально, вам не кажется? – Фридман покачал головой и стал похож на учителя, недовольного нерадивым учеником. – С профессиональной точки зрения она запомнилась парным номером, где выступала под псевдонимом Брианна Пикколо.

– Брианна Пикколо?

– Да. Работала в паре с танцовщицей, очень фигуристой афроамериканкой Кимми Дейл. В этом номере Кимми выступала под псевдонимом Гейл Сейерс.

Лорен и Йетс насторожились.

– Пик и Сейерс? Только не говорите, что вы пошутили!

– Какие там шутки. Брианна и Гейл исполняли экзотический танец по мотивам фильма «Песня Брайана». Гейл слезливо причитала: «Люблю Брианну Пикколо», – ну, как Билли Ди с помоста в этом фильме. А потом Брианна, якобы смертельно больная, ложилась в постель. И они помогали друг другу раздеться. Никакого секса. Только раздевание. Экзотическое и весьма артистичное исполнение. Пользовалось особым успехом у сторонников межрасовых связей, коих, я думаю, у нас немало. И еще мне кажется, то был самый яркий эротический танец с политическим подтекстом, причем тонким и изящным, что гораздо действеннее прямой пропаганды. Правда, сам я, к сожалению, не видел этот номер, но в моем понимании он являл собой трогательный портрет социально-экономических…