работу. Артем стоял перед зеркалом с намыленным лицом и брился, подсовывая язык то под одну, то под другую щеку. Он положил бритву на умывальник и холодно взглянул на Алека:

— Что тебе, Алексей Иванович? Кажется, мы вчера все выяснили… Я думал, что ты уже на пути в Россию.

Алек улыбнулся:

— Уж больно ты грозен, как я погляжу. Скажу сразу, зачем пришел. Ты был прав. Во всем прав. Я всю ночь думал об этом.

Глаза у Артема радостно вспыхнули.

— Тогда другое дело. Садись. Ты теперь-то понимаешь, что наша партия давно осудила террор как средство борьбы? Тебе не знать этого непростительно.

— Наверное, простительно. Первое веление сердца — ехать туда, в Россию. Чем-то помочь. Наказать виновных. Понимаешь?

— Ты думаешь, что сердце у меня болит меньше, чем твое? Хватит. Завтра устроим собрание «Союза». Там поговорим.

Собрание было бурным. Оказалось, что многие русские тоже хотели ехать в Россию. Ехать немедленно, бороться с царскими прислужниками, уничтожать их. С такими речами выступили некоторые горячие головы. Но железная логика Артема, его доводы и разъяснения быстро охладили их пыл.

Последним выступил Алек. Он честно признался, что в первый момент, не подумав как следует, тоже хотел бросить все и ехать на родину. Теперь же полностью согласен с Артемом.

— …Но мы, оставаясь здесь, в Австралии, не будем пассивными наблюдателями, — сказал он, заканчивая свое выступление. — Каждый из нас должен стать пропагандистом, рассказывать правду о Ленском расстреле, разоблачать сообщения буржуазных газет. Если австралийские рабочие поймут всю подлость царского правительства, это станет большим делом.

11

Наконец вышел первый номер газеты «Эхо Австралии». Это был настоящий праздник для колонии. Газета на русском языке! Ее раскупили мгновенно.

Сначала всю работу по выпуску газеты Артем взял на себя. Он стал главным редактором, он писал статьи, вычитывал корректуру, рассылал номера подписчикам, вел переписку с корреспондентами, занимался переводами. Ко всему этому Артем еще работал в порту, и такая нагрузка оказалась для него непосильной. Вскоре часть ее он передал Алеку. Тот с жаром принялся за дело. Билл Корнеев выполнял техническую работу.

«Эхо Австралии» стала боевой газетой. Она живо откликалась на все самые важные вопросы жизни. Она печатала материалы о классовых боях, осуждала политику «рабочего правительства», лживую австралийскую демократию и разоблачала миф о «счастливой стране».

«Демократическое правительство» зорко присматривалось к новой газете. Этот небольшой листок мешал ему, как кость, застрявшая в горле. Надо было принимать меры, нападать…

…Королевский судья сэр Эндрью Бартон, по английским понятиям, совсем молодой человек (он не достиг еще сорока лет), был разгневан. Только что ему принесли свежий номер газеты «Эхо Австралии», и переводчик услужливо перевел ему все напечатанные там статьи. Он прочел такое, от чего у сэра Бартона закололо сердце. Нет, действительно, наглость русских не имеет границ! Подумать только… «Рабочее правительство предает интересы своего класса и плетется на поводу у капиталистов… Русских эмигрантов используют как рабов на самых тяжелых и плохо оплачиваемых работах… Рабочие Австралии должны объединиться и требовать от предпринимателей улучшения жизненных условий, повышения жалованья…» Это уж прямой призыв к бунту! А рассказ о гибели двадцати шести рабочих на предприятии мясного треста «Мит компани лимитед»… Конечно, трест сделал ошибку, что не позаботился своевременно произвести переоборудование, но совсем не следует так широко оповещать об этом население. Чего не бывает!

Правда, сэру Бартону известно и кое-что другое… Министр Лайонс и министр Юз вложили немалые деньги в трест. Юз, старый лейборист, когда-то ярый защитник рабочих, теперь так далеко отошел от них. Понятно, член правительства… Надо поговорить с Юзом.

Судья снял трубку, нажал кнопку и попросил телефонную станцию соединить его с Юзом.

— Хэлло, Уильям. Доброе утро. Это Бартон. Благодарю вас, все идет хорошо. Я вот по какому поводу. Мне принесли русскую газету «Эхо Австралии». Там снова поднимают вопрос об этой истории с гибелью двадцати рабочих на мясозаводе. Помните?

На другом конце провода послышался кашель, и хриплый голос произнес:

— Все помню. Трест заплатил семьям пострадавших. И довольно писать и говорить об этом. Дело закопчено.

— Как видите, пишут и говорят. Пишут о том, что трест заплатил гроши, но никакие деньги не могут возвратить к жизни кормильцев. Надо закрыть предприятие или заново его переоборудовать.

— Дело закончено, — опять проскрипел Юз. — Я думаю, что вы найдете средства заткнуть рты клеветникам.

Бартон помолчал.

— Все будет зависеть от закона. Просто так мы не можем ликвидировать газету.

— Я не сомневаюсь, что вы разыщете что-нибудь. Хватит о газете. Вы говорили мне, что хотите купить дом на побережье? Я могу помочь вам. Очень хороший, а главное — очень дешевый дом, Энди. Для вас он будет дешевый… Хе-хе. Вы поняли меня? Ну, до встречи.

«Хитер старик, — подумал Бартон, кладя трубку, — хитер. Ну ладно, пороемся в законах».

Он подошел к длинному стеллажу, уставленному толстыми книгами с позолоченными корешками. Своды законов, постановления, указы — все было собрано здесь. Бартон вытащил один том, полистал, присвистнул, уселся в кресло и углубился в чтение. Кажется, он нашел, что ему нужно. Старый закон от тысяча восемьсот тридцать шестого года, написанный еще для каторжных поселений Австралии, давал властям право запрещать выпуск всех газет, если они призывали к публичным выступлениям. Да тут есть еще уйма всяких подходящих пунктов. Отлично, скоро машина закрутится.

Бартон снова взял трубку и позвонил домой.

— Мама, — сказал он веселым голосом. — Сегодня вечером мы поедем смотреть дом на берегу. Ну да, тот, который вам так понравился. Да, да. Можем захватить и Оливию. Это ей доставит удовольствие…

…Через несколько дней газету «Эхо Австралии» запретили.

— На каком основании? — спросил возмущенный Артем. — Ведь мы живем в свободной демократической стране.

— Тут в постановлении все сказано. — Полицейский притронулся к фуражке. — Надеюсь, что нам не придется применять к вам более строгие меры?

— Не придется, смею вас заверить, джентльмены, — саркастически проговорил Артем. — Мы дисциплинированные граждане Австралии.

— Как же теперь быть? — спросил Алек, когда судебный исполнитель и полицейский ушли. — Подписчики с нетерпением ждут газету.

— Они ее скоро получат. Прежде всего, газету закрыли не на век, а потом есть выход. Объявим издателем Билла Корна, назовем газету по-другому, подыщем новое помещение и снова будем выпускать. Вот так. Первое время, конечно, придется печатать с осторожностью.

К большому удивлению Алека, Артем тотчас же принялся за организацию новой газеты. И верно, не прошло и недели, как в Брисбене появилась русская газета «Жизнь рабочего». Алек снова с азартом принялся за работу. Он почти полностью освободил Артема