– Я тебе говорил что ситуация накаливается? Говорил или нет, – судя по краткой паузе, она отводилась под подтверждение, и жрец не подвел и кивнул. Потому что голос Яра напитался еще большим раздражением, – тогда какого хуя нет строгого надзора? У тебя в голове страусы ебутся, что ли? Ну, так ты с ними ебись у психиатра, хули ты у меня тогда тут делаешь. – Громкий стук стекла о столешницу, и уже менее раздраженно.  – Почему ты начал проседать тогда, когда вообще нельзя этого делать? У тебя одна задача – следить за этими пидорасами. Следить, Шива. Почему они закусились? Почему именно сегодня, именно сейчас? Ты понимаешь, что я должен сорвался с собственной свадьбы и поехать их разнимать? Ты понимаешь, что если Марвин сейчас прикажет ехать, я этих уебков разнимать не буду, я их всех жрать это заставлю, весь дуревой обвал, который они поделить не могут. Ты понимаешь, что этот админ Коню принадлежит и нам сталкиваться вообще не надо, особенно сейчас? Ты понимаешь, что наши не должны были напрямую Марвину сообщать? Даже если и правы, даже если их пидорасят не за что. Им нельзя было сообщать напрямую. Ты понимаешь, что ты, сука, мог бы сейчас ехать, а не я? Так какого хуя, Шива?

– Наши не сообщали Марвину, я уже хотел сказать тебе и собирался ехать, чтобы по тихому раскидаться с ними, – негромко ответил Вадим. –  Но Марвину и Дубу сообщил Конь. Кулаков сказал, что обвал намеренно, что все было согласованно, но они все равно обвалили и не отдают. Конь сообщил Марвину, что, якобы, согласования не было, а это значит, что это их транзит и если есть вопросы, мол, засылайте центума, будем разбираться.

Яр негромко хмыкнул. Звонок его мобильного.

– Марвин. – Негромко произнес Вадим.

– Отвечай.

Снова тишина. Потом голос Вадима:

– Через три часа джет во Внуково и...

Не договорил, потому что увидел меня, вставшую у двери и потянувшую ее на себя.

Яр сидел в кресле у стола, в пальцах тлела сигарета, Вадим, подавшись вперед и опираясь локтями о разведенные колени у его стола.

Я смотрела в глаза Истомина, сжав челюсть. Вадим молча поднялся и вышел. Закрыл за собой дверь, о которую я оперлась спиной.

Он смотрел в стол не моргая. Черты лица резкие, напитываемые яростью, взгляд наливается давящей тяжестью, от него снова фонило тем, что давило на инстинкты и предупреждало, что сейчас он чрезвычайно раздражен и очень опасен.

– Еще хоть один раз будешь подслушивать... – Зло глядя на потушенную сигарету начал он.

– О, извините, Ярослав Андреевич. – Очень серьезно перебила я и усмехнулась, исподлобья мрачно глядя на него.

Он скривил губы и, откинувшись в кресле, прищурено посмотрев на меня, безапелляционно произнес:

– Ты знала за кого ты замуж выходишь.

– Я думала об этом. – Улыбнулась, склоняя голову и испытывающе глядя на него. – Теперь думаю, что логичный выбор не синоним правильного.

Для него хлеще пощечины. Желваки заходили, глаза потемнели, сглотнул и... отвел взгляд. Но пожалеть о сказанном я не успела. Пожалеть, в плане, что ударила слишком жестко, что он тоже не в восторге, что... Но забыла, кто именно сейчас передо мной.

– Я тебя услышал. – Прохладно усмехнулся, вдавливая в пол взглядом. – Но выбор сделан. Отмене и пересмотру не подлежит. Придется помучаться.

– Не провоцируй, Ярый. – Улыбаясь, отрицательно повела головой я. – Или ты хочешь апокалипсис, чтобы я этот нахуй не упавший мне Эдем превратила в сожжённые пустоши лукавого?

– Есть такой момент, как деловые обязательства. – Прищурился, красиво улыбаясь. Пугающе. – Если ты истеричка, то давай, иди. Позорь меня. А если ты сделала выбор, руководствуясь логикой, то и следуй этому вектору. Пусть он и неправильный, зато логичный же.

– Хорошо, Ярослав Андреевич. Извините. Не буду вам мешать. – Присела в реверансе и вышла.

Вернулась в зал, он, чуть погодя тоже. И я почти сразу натолкнулась на пристальный взгляд Лиды. Она поднялась из-за стола и очень близко прошла от Вадима, только входящего в зал. Я руку на отсечение могу дать, что я точно знаю, что она ему сказала. Потому что Вадим, едва заметно поморщившись, и в поисках спасения посмотрев на начальника, взглядом ломающего пол сейчас, спустя секунду повернулся и вышел вслед за ней. Вернулись они вскоре и Лида направилась сразу к нам. Остановилась у Яра, выпившего виски и предупреждающе посмотревшего на нее.

– Скажи-ка мне, сынок, ты у меня и правда дебил, да? Расселся тут с такой недовольной физиономией, что цветочки вянут.  – Улыбаясь, повела подбородком в сторону оформления живыми цветами нашего стола. – Чего ты сидишь тут, царь-горы?

Все-таки свекровь у меня замечательная.

– Ма, только ты еще не начинай. – Тяжело глядя в стол и твердо обрубил он.

– Сына, ты не дебил, ты ебнутый. – Серьезно, с эхом гнева произнесла она, не спуская доброй улыбки с лица. – Ебало проще, вокруг камеры и шушера твоя.

Я аж соком подавилась Он поморщился и промолчал, но лицо стало непроницаемым. Я тоже торопливо изобразила ебало проще, осознав, что Лида права. Она тяжело смотрела на сына и, встав так, что зал был за ее спиной и лица никто не видел, зло прищурилась, глядя на Яра, негромко, но очень вкрадчиво проговорила в этом неповторимом Истоминском стиле закидыванием вопросами:

– Славочка, а ты как вообще, думаешь о жене своей, нет? Не в курсе, что начинать пора? Ты под каким предлогом для всей этой шушеры съебываешься, или ты просто молча ее тут одну бросишь? Твой пидорас Марвин и его высеры для тебя окончательный приоритет и когда в очередной раз он высрет хуйню свою, ты ни о чем другом думать не в состоянии, да? Тогда ты зачем женился, девчонка в чем виновата? Не мучай и отпусти, раз думать о ней не способен. И Вадима нехер так песочить напропалую когда надо и не надо, мальчишка уже седеть начинает из-за тебя. Попробуй во всей этой хуйне еще одного такого найти, ты попробуй, сынок, и только потом так жри его, блядь. – В ее глазах буря, ярость и сквозь зубы очень не громко, но  мощным хлыстом, – в отца не превращайся.

Яр прикрыл глаза, протяжно выдыхая.

– Ма, иди им что-нибудь соври, я не соображаю уже.

– Оно и видно. – Выцедила она, и посмотрев на меня, ровно произнесла, –  Ален, не переживай, нормально все, разрулим.

Объявила гостям, что произошла накладка и молодожены вынуждены отправиться в свадебное путешествие раньше, чем вечер закончится. Потом прощания у машин. В связи с тем, что толпа у инопришеленца была больше,  я стояла в отдалении и прощалась со своими. Потом появилась Лида и отвела меня в сторону, серьезно глядя в глаза  успокаивающе произнесла:

– Я балаган этот разрулю и приеду.

– Нет, не надо. – Сглотнула. Усилие, щелчок и ирония в голосе. – Ну, вы знаете, бабские сопли, какао, пледик, жизнь тлен, тут нужно одиночество.

Она рассмеялась и обняла. Тихо, спокойно на ухо, а у меня мурашки от того, что в том ровном голосе: