нѣсколько сценъ. «Пале-Рояль» поупалъ. На бульварѣ держался театръ «Variétés», съ болѣе литературнымъ репертуаромъ, чѣмъ прежде, и театрикъ «Nouveautés», созданный послѣ войны покойнымъ комикомъ «Пале-Рояля» Брассёромъ. Его сынъ — опереточный буффъ — наслѣдовалъ талантливость своего отца. Какъ предпріятіе, изъ старыхъ театровъ, одинъ только «Водевиль» въ послѣдніе годы шелъ очень ходко. «Gymnase», (несмотря на свою стародавнюю славу, послѣ нѣсколькихъ лѣтъ удачной антрепризы директора Конэнга), доведенъ былъ почти до паденія, и позднѣе оба театра управлялись дирекціей, состоявшей изъ Пореля, бывшаго директора «Одеона», и ловкаго театральнаго дѣльца и драматическаго писателя— Карре.

Актерскій міръ Парижа, за цѣлыхъ сорокъ лѣтъ, разросся. Нравы его врядъ ли чище; но честолюбіе актеровъ стало обширнѣе. Прежніе предразсудки больше уже не мѣшаютъ награждать выдающихся артистовъ орденомъ Почетнаго Легіона, чего при второй имперіи не было, и только старикъ Сансонъ получилъ крестъ, не какъ заслуженный артистъ, а какъ профессоръ Консерваторіи. Оклады жалованья и вечеровая плата поднялись чрезвычайно. Американизмъ теперь въ полномъ торжествѣ, съ тѣхъ поръ, какъ Сара Бернаръ и другіе ея сверстники и сверстницы бросились набивать себѣ карманы въ Европѣ и Америкѣ. Но матеріальное обезпеченіе имѣютъ только тѣ, кто добьется успѣха, и до сихъ поръ каждая молодая дѣвушка или женщина, идущая на подмостки, должна впередъ знать, что ей предстоитъ иногда цѣлыми годами пробиваться совсѣмъ безъ жалованья или со скуднымъ заработкомъ, который дѣлаетъ фатальнымъ ея нравственпое паденіе.

За сорокъ лѣтъ я былъ знакомъ со многими парижскими актерами и актрисами и всѣ они принадлежали, или къ разряду всемірныхъ знаменитостей, или хорошихъ извѣстностей. Ни въ мужчинахъ, ни въ женщинахъ я не находилъ серьёзнаго образованія, за самыми малыми исключеніями. Женщинъ только очень большая извѣстность освобождаетъ отъ необходимости принадлежать, болѣе или менѣе, къ полусвѣту. Передо мпою проходятъ нѣсколько генерацій. Я видалъ Фредерика, Леметра, Буффе и старика Жеффруа, когда онъ, уже отставнымъ сосьетеромъ, сыгралъ во «Французскомъ Театрѣ» роль Галилея, въ пьесѣ этого же имени, поставленной передъ паденіемъ Имперіи. Я знавалъ лично Сансона, Ренье, Колена, Муне-Сюлли и Го, съ которымъ познакомился у Сарсэ на его понедельниках; чаще чѣмъ съ другими встрѣчался и съ Адольфомъ Дюпюи, по его возвращеніи изъ Петербурга; бывалъ у Делапортъ и Паска. Съ Десклэ лично не былъ знакомъ, точно такъ же, какъ и съ Режанъ; но встрѣчалъ въ обществѣ Сару Бернаръ, Жанну Адэнгъ и многихъ другихъ актрисъ, дѣйствующихъ теперь въ лучшихъ парижскихъ театрахъ.

Въ какомъ же направленіи — спрошу я — двигалось парижское театральное искусство, за цѣлыхъ сорокъ лѣтъ? Только на такихъ періодахъ и можно что-нибудь обобщать; по и тутъ вы сейчасъ наталкиваетесь на разныя сѣтованія и своихъ сверстниковъ и ровесниковъ, и тѣхъ, кто старше васъ, — въ Парижѣ, и въ Петербургѣ, гдѣ Михайловскій театръ, въ теченіе всего почти девятнадцатаго вѣка, и въ особенности съ 30-хъ годовъ, держался на извѣстной художественной высотѣ.Развѣ не правда, что разные «старички» (какъ молодежь уже въ правѣ называть людей 60-хъ годовъ) постоянно сѣтуютъ» вспоминая о лучшихъ временахъ и въ Парижѣ и у насъ? Для Михайловскаго театра это гораздо вѣрнѣе, потому что, дѣйствительно, и 40 и 30 и даже 20 лѣтъ тому назадъ, на нашей французской сценѣ дарования были крупнѣе, выборъ парижскихъ исполнителей удачнѣе. И въ парижскомъ сценическомъ мірѣ, какъ вы сейчасъ видѣли, на разныхъ сценахъ въ разныя полосы истекшаго сорокалѣтія, задавались моменты пышнаго расцвѣта. И комедія, въ особенности классическая, имѣла во «Французском Театрѣ» блистательный персоналъ, въ концѣ второй имперіи. и труппа «Gymnase» стояла выше теперешней труппы парижскихъ жанровыхъ комиковъ въ театрѣ «Пале-рояль». И на бульварахъ въ «Porte S-t Martin» и въ «Ambigu» мелодрама имѣла своихъ типическихъ представителей. Всѣ они или почти всѣ уже перемерли. При возобновлепни какой-нибудь знаменитой мелодрамы добраго стараго времени, вы уже не найдете такихъ исполнителей, какими были Фредерикъ Леметръ, Бокажъ, Мари Дорваль, Мари Лораиъ и даже Дюмэн и Лакрессоньеръ.

Но когда подводятся итоги, то важнѣе всего знать — въ какомъ именно направленіи двигалась та или иная отрасль искусства? Мнѣ кажется несомнѣннымъ, что и театральное дѣло въ Парижѣ, (какъ въ одном изъ самыхъ крупныхъ своихъ центровъ), развивалось въ соотвѣтствіи съ литературными идеями, замыслами и пріемами, т. е. отъ романтизма (такъ какъ о прежнемъ классицизмѣ не можетъ уже идти рѣчи) шли къ реальнымъ пріемамъ исполненія. Старожилы Парижа, тѣ, кто посѣщалъ «Французскій Театръ» цѣлыхъ полвѣка (такихъ наберется не мало между парижскими любителями театра) давно уже говорили, что и на этой сценѣ, хранящей традиціи прежняго времени — манера игры, и въ ocобенности дикція, произношеніе стиховъ и прозы — нѣсколько разъ мѣнялись. И это нисколько не преувеличено: —Я знаю парижскіе театры сорокъ лѣтъ, а французскую игру гораздо больше, такъ какъ еще дерптскимъ студентомъ по зимамъ бывалъ въ Петербургѣ и, съ конца 50-хъ годовъ попадалъ па спектакли Михайловскаго театра. И я скажу, что и въ общемъ, и въ частностяхъ французская игра значительно измѣнилась, и притомъ къ лучшему, для всякая кто стоитъ за большую простоту, за большее соотвѣтствие между содержанiьемъ и формой къ которому такъ называемая «простота», если она художественная, и должна главнымъ образомъ сводиться. И всего сильнѣе это сказалось въ исполненіи комедіи, если взять манеру лучшихъ актеровъ и актрисъ сорокъ лѣтъ тому назадъ, не въ фарсахъ Пале-Рояля, а въ пьесахъ Дюма-сына, какия давались въ «Gymnase» и сопоставить съ тѣмъ какъ играютъ комедию теперь на лучшихъ театрахъ Парижа выбравъ напр., такихъ актеровъ какъ Гитри, въ болѣе серьезномъ родѣ или Нобле а между актрисами— Режанъ. То что было совершенно «а l’ordre du jour» сорокъ тому назадъ то теперь показалось бы самимъ актерамъ или пѣвучимъ, или вообще искусственно приподнятымъ въ интонаціяхъ. Можетъ быть теперь уже злоупотребляютъ простотой и впадаютъ частенько въ вульгарность. Въ особенности непріятна одна привычка, овладѣвающая — сколько я замѣшаю— и другими европейскими театрами — въ Лондонѣ, въ Германіи, въ Австріи, въ Италіи — это скороговорка; ею грѣшатъ и мужчины, а всего больше женщины. И мнѣ кажется, что Сара Бернаръ одна изъ первыхъ привила эту привычку тѣмъ актрисамъ, которыя ей подражали и до сихъ поръ подражаютъ. Въ классической трагедіи и въ романтической драмѣ въ стихахъ манера также вмѣнилась, но менѣе. Еще многіе и талантливые актеры и актрисы считаютъ необходимымъ декламировать нараспѣвъ. — И, первая, Сара Бернаръ далеко не свободна отъ такихъ пріемовъ, которые она пускаетъ не только въ трагедіяхъ и въ драмахъ, а даже въ комедіяхъ, съ сантиментальнымъ оттѣнкомъ, и, прежде всего, въ своей знаменитой роли Маргариты Готье, рядомъ съ преувеличенной скороговоркой. Самый видный исполнитель героическихъ ролей — Муне-Сюлли