– Ставлю на голосование, – подхватил порыв Гершуни. Ему после Минска требовалось вновь восстановить свой подмоченный авторитет. И постараться, чтобы факт сотрудничества со следствием и лично с Зубатовым поскорее забыли. Хотя большинство его понимали и поддерживали, но находились и в ЦК идеалисты, считающие, что он поступил неправильно. Хорошо ещё, не обвинили в связи с охранкой. – Так, единогласно. Есть ещё один наболевший вопрос – Дальний Восток. На строительство КВЖД завербовалось много крестьян в поисках лучшей доли. Фактически, товарищи, там идёт формирование и становление рабочего класса. А мы преступно близоруки.

– Согласна с вами. – Брешко-Брешковская поняла, к чему все эти преамбулы, и решила перехватить инициативу. А то слишком много о себе возомнить может. – Только что закончился раздел Китая, и капиталисты разных стран, задавившие национально-освободительное движение, сейчас вцепятся в глотку друг другу. Россия же спешно обустраивает Порт-Артур, вот туда и необходимо внедрить своих людей. Необходимо выбрать товарища, ответственного за этот участок…

Петербург. 1901 год

Зимние праздники, то есть Рождество и Новый год, прошли в тихой семейной обстановке, как и полагается. Лёгкий морозец располагал к прогулкам, только, увы, нам с сыном ездить было особо некуда. Курт удрал к себе, остальные господа офицеры гуляли в своих компаниях, да и у меня теперь свой круг общения, начальство, как-никак. Но вырисовывается маленькая такая загвоздка. Чужой я им, несмотря на чин, должность и даже благоволение императора, всё одно – ни одного приглашения мы не получили, вот такая, понимаешь, загогулина. Этому способствовала и история с Кирюхой, приглашать в гости – предмет для разлития желчи одного из Романовых. Увольте, дураков нет. Плевать, Володька никуда не рвался, «мамзелей и днём повалять можно, а так, бать, мы лучше с тобой посидим…». Тем удивительнее было приглашение от его деда, причём не только сыну, но и мне.

– М-да, что-то сдохло. – После Китая Владимир стал довольно циничен, но не мне ему мораль читать. Сам такой же. – Старый хрыч вновь поругался с зятьком?

– Возможно.

Династический брак его матери с одним из рода Воронцовых был, как водится, решён отцами обоих супругов. Обычный, можно сказать, о любви речи не шло, потому муженёк своих привычек (картишки, актриски) менять не стал. Супруга, бывало, находила утешение с другими. И всё бы ничего, да только денежек стало не хватать (уж больно сильно просаживал их в рулетку), зато возникший господин, ничуть не походящий на Гобсека, помог в такой мелочи. Супруг в ответ оказал ему необременительную любезность, благо ему это ничего не стоило. В общем, до князя дошли слухи, что его зять связался с «варшавскими жилками». Старый попытался увещевать молодого балбеса, но тот уже плотно сидел на «денежной игле». И слезать с неё не собирался. Обложив непутёвого родственника трёхэтажным матом, Черкасский плюнул на попытки вразумить сие великовозрастное дитятко.

– О! – Законная дочка, увидев Володьку, затянутого в парадный мундир с новенькими фельдфебельскими погонами, не удержалась от шпильки. Пойдя красотой в мать, она унаследовала и её легкомысленность, плюс любимый дед (честно, без дураков, в старике она души не чает!) явно потворствует её закидонам. – Надо же, кто к нам пришёл! Не расскажешь, как там в Китае? Говорят, «боксёры» – сущие варвары… – Семнадцатилетняя пигалица перевела свой взор на меня: – Господин Дроздов…

Да, девочка явно нарывалась. Переглянувшись с сыном, мы кивнули друг другу. Раз юное создание жаждет пощекотать себе нервы, что ж, «нет препятствий патриотам»!

– Кузина, – с ядом в голосе обратился Володька, – что бы вы хотели узнать?

Та мигом поджала губки. Хотя она и знала, кем ей доводится данный молодец, причуду деда, привечавшего этого бастарда, она не одобряла.

– Действительно, Машенька, что вам рассказать? – В моём исполнении это получилось, как «сейчас-сейчас деточке расскажут сказочку, ути моя радость!».

– Не стоит так разговаривать с гостями. – Немного скрипучий голос князя моментально заморозил готовую вспыхнуть девицу.

– Деда… – обиженно протянула она, но вид старшего родственника не допускал двояких толкований его слов.

Усевшись в дальнее кресло и взяв какой-то журнал на французском, она начала делать вид, что её ничто более не интересует.

– Мне расскажешь, внучек?

Судя по изогнутой брови Владимира, встреча явно выбивалась из привычной для него колеи.

– Можно. – А сын, похоже, завёлся, он отлично понял, зачем старый хрен вперёд внучку выпустил. Вот только зря, до Маньчжурии и после неё – это два разных человека, а дедулька после его не видел. Ну, тогда получите и распишитесь… – Х…во, так лучше? – Ага, а эта вертихвостка на приличную девочку не тянет, поскольку приличная спросит, что это слово значит, и не морщится, не краснеет. – Мысль была дельная: залезть по краешку, не суясь внутрь, но, как обычно, нашлись кретины, что любую светлую мысль испоганят. И теперь мы имеем, что имеем, а именно – кучу проблем и ненависть всего «цивилизованного», яти его мать, мира. Как выбираться из этой задницы, непонятно. Мы, к слову, туда, в задницу то есть, вползаем как можно глубже. Так понятнее?

– Хм, действительно, всё так плохо? – невозмутимо спросил князь, пропустив мимо откровенно хамское поведение внука.

– Да. – Владимир сам понял, что перегнул палку, и сбавил обороты. – Была прекрасная возможность заставить европейцев нести основные потери, как с отрядом Сеймура. Ему китайцы холку хорошо намяли. Так нет, попёрлись выручать посольский квартал. И что в ответ? Как только жареным запахло, доблестные французы сдри… пардон, сбежали, оставив наш расчёт без прикрытия. Зато японцы упёрлись и отстреливались, пока подмога не пришла[39]. И что нам с такими союзниками делать? А если на нас попрут германцы или те же «лимонники», тогда что? Жабоеды мигом вспомнят о братстве европейских народов, и воюй, Ваня, сам. Но как только прусские гренадеры пойдут ставить красотку Францию раком, то вопль «Помогите, насилуют!» будет слышен издалека. И какой нам интерес влезать во всё это?

– Не может быть, – влезла в разговор всё же покрасневшая Мария. Грубая речь бастарда задела её: как смел этот хам судить о том, в чём разбирается, как свинья в апельсинах!

– Ещё как может! Когда мы за вокзал дрались, я лично видел, как японский отряд, потеряв треть убитыми и ранеными, отошёл только после приказа, – резко ответил Владимир. Всё, что было связано с осадой Тяньцзиня, он воспринимал очень серьёзно и щадить чувства этой институтки… увольте! – Зато как командовать, так «лягушатники» тут как тут. Если бы не 12-й Восточно-Сибирский стрелковый, генерал Не взял бы город.

– Машенька, посмотри, всё ли готово? – Черкасский посмотрел на неё, и та, фыркнув, ушла.

– И что это было? – Я с интересом, который и не собирался скрывать под маской невозмутимого джентльмена, уставился на старика.