Стоя у носовой части корабля и щурясь от холодных потоков ветра, я смотрел на проплывающие облака и думал. Хотя… думал, это слишком сложное для меня слово. Двадцать пять лет прожил, а мозгов, как у хлебушка.

В общем, если не вдаваться в полемику, самокопание и отборный мат Рааста, которому позавидует даже матёрый сапожник, то я совершил очередную мозговыносящую вещь.

Мать Бездна. Сущность, что по рассказу Рааста, родилась во тьме раньше звёзд. Именно её путешественники космоса наблюдают, смотря на бескрайнюю вселенную. Она не вмешивается в ход порядка вещей, именуемым Мирозданием. Она не участвует в копошении богов, смотря на них, как на младенцев. По тем же рассказам Рааста, а уж после произошедшего он стал очень общителен, в основном матом, я узнал, что подобное проявление Бездны, что-то из ряда вон выходящее. И раз её не заботят жизни богов, то жизни смертных и подавно. Она появляется тогда, когда Мироздание принимает новую веху. Она свидетель того, что должно произойти и она же судья, принимающая решение. Нарушишь клятву? Кгхм… Ну, амба тебе. Сдержишь? Молодец, но будь осторожен впредь.

Даже Рааст, рассказывая о ней, старался делать это как можно тише и будто бы боясь. Впервые я видел, чтобы Владыка Пожирателей был столь напряжен, но что интересно, после произошедшего, его голос в общении со мной стал более… Уважительным что ли? Будто он что-то для себя увидел и признал. И это, скажу честно, пугало до усрачки.

Чем я заслужил внимание самой Бездны — неизвестно, но клятва принята и заверена. Обратной дороги нет и если Рааст предаст меня, то дело примет совсем иной поворот событий. Не хотелось бы мне продавать душу богам, судя по тому, что я услышал от Рааста о них… Да и встреча с Митаэлем оставила тот ещё осадок.

«Радуйся, что именно Мать Бездна обратила на тебя внимание!» — едко произнёс Рааст, а я вздохнул и подставил лицо ветру. — «Будь это Отец Хаос, ты бы не только обосрался. Твоя душа растворилась бы в реке Вечности, став чистой энергией!»

Он настолько не любит людей?

«Он не любит идиотов, что отнимают его время!» — заржал Рааст и продолжил: — «По сравнению с Хаосом, Бездна пушистый зверёк, который умиляется, смотря на нас, барахтающихся в дерьме! Хаос иной… Строгий, импульсивный, непоколебимый и страшный… Хотя не так… Бездна страшна, а Хаос просто одним своим появлением доводит сраных богов до ужаса! Надеюсь, что ты никогда не встретишь Отца! Но если подобное произойдёт, то…»

Я сдохну, а душа отправиться в реку Вечности. Да, я понял…

«Понял он! Нихера ты не понял, Илья! То, что произошло в каюте… Такого не было уже два эона! Это для смертных столетие кажутся всей жизнью, а для Матери Бездны и Отца Хаоса, это лишь мгновение! Два эона! Да за этот промежуток погасло больше тысячи звёзд, а боги вырезали самих себя по несколько раз! Два эона они не смотрели на Мироздание, оставаясь в тени! Я звал их, но они не откликались! А тут появляешься ты, обычный смертный! Ты думаешь, что с Нечистым тебе повезло? Уже тогда Мать обратила на тебя внимание, а сейчас, ты лично позвал её, дав клятву! И эту клятву придётся держать! Если я предам тебя, конечно же…» — выдал он настоящую речь, прошептав последние слова.

Что ж… Дерьмо случается…

«Дерьмо случается!» — передразнил он меня, а я проводил взглядом кричащего на матросов старпома. — «Это уже не дерьмо, Илья! Это гораздо хуже, и ты оказался в самом центре этого „Хуже“! А чтобы подстегнуть твои мозги, я расскажу один эпизод, который произошёл со мной, когда я впервые увидел Отца Хаоса в гневе! Я должен был уничтожить мир, разумные которого решили обуздать энергию Вечности и подчинить её! Идиоты, решившие, что могут поменять само течение Мироздания и обуздать силу, которую не понимают! Своими действиями, они призвали его… Тем самым подписав приговор всей галактике! Лишь одним взглядом Отец уничтожил десятки планет, стерев их в порошок! Души разумных не оказались в Долине Душ, а растворились в реке Вечности, не имея права на перерождение! Это была самая натуральная казнь! А теперь представь, что будет, если один идиот, не буду указывать пальцем кто именно, решит с подобными силами поиграть?! Тебе крупно повезло, семя ты Бурдонский Бизонов! Настолько крупно, что даже я удивляюсь, как ты ещё жив! Да чего уж тут! Я удивлюсь, как я ещё жив, находясь рядом с тобой!»

А вот теперь, меня проняло, аж мурашки по коже побежали.

Что бы было, если бы Отец Хаос и вправду пришел вместо Бездны? Ну, судя по всему, конец не только этому миру, но и соседним…

— Хреново, ничего не скажешь, — вздохнул я и услышал рядом с собой шорох одежды.

— Опа, кого нашёл! — раздался сбоку от меня знакомый голос.

Это был тот самый толстячок, который угостил меня непонятной алкашкой. Манас, кажется?

— Привет, — улыбнулся я ему.

— А ты чего такой грустный? Леденец сосал невкусный? — засмеялся он со своей шутки, похрюкивая.

— А есть повод веселиться? — приподнял я бровь, хотя после подобных слов, хотелось его послать куда подальше.

— Жизнь продолжается, парень! Поэтому да, повод есть всегда! — похлопал он меня по плечу и достал из рясы резную деревянную трубку. — Мой отец каждый раз говорил, — стал он забивать табак из маленького мешочка. — Манас, улыбайся как в последний раз. Ешь, как в последний раз. Трахайся, как в последний раз. И пей, будто завтра настанет конец света. — поджёг он одним пальцем табак и закурил, а я почувствовал ореховый запах. — Жизнь и смерть, парень. Они не отделимы друг от друга и прекрасны в своей природе. Наслаждайся жизнью и каждым её мгновением, чтобы, когда пришло время посмотреть в глаза смерти, ты сделал это с улыбкой.

Выпустив целый поток дымных колец, он улыбнулся во все тридцать два зуба, ловя удовольствие.

— О-о-о, да… — зажмурился он. — Одна затяжка и будто вознёсся!

— Ваш отец был мудрецом, — улыбнулся я.

— Лучше, парень! — тыкнул он в меня трубкой и благоговейно поднял указательный палец. — Мой отец был алкоголиком! За его самогоном сами императоры выстраивались в очередь, а боги спускались с небес! Ты думаешь, что Отрыжка Дракона забойное пойло? Ха! Батя делал такую вещь, что пробирало даже небожителей! Эх… — взгрустнул он. — Мне до него далеко… Вечная память тебе, батя, — приложил Манас два пальца к сердцу, потом к лбу и вознёс их к небу. — Надеюсь, что ты