Гретель пошагала вслед за отцом. Без понятия, куда ведет эта небольшая тропа в саду. Укутанная благоуханием цветов, усыпанных вдоль. Они прошли сквозь небольшую арку из растений и оказались внутри большого помещения, стены были каменные, а по ним расползались вьющиеся растения. Во многих из них росли нежно алого оттенка розы. Это была пещера, но в ней было очень много света, из-за открытого участка наверху.

В самом центре находилась статуя, и Гретта тут же поняла, кто это. Это была Диана, что держала розу в руке и смотрела глубоко в небо. Наверху и находился открытый участок, сейчас там ярко светило солнце, и лучи попадали прямо на её лицо. А ночью, она могла наблюдать за тысячами звезд в темном небе.

Вокруг неё было множество ароматных цветов и зеленых растений, что расстилались прямо у ног. Место было по-настоящему чудесным.

— Я часто прихожу сюда, чтобы побыть с ней. Здесь я все еще могу ощутить, что она, где-то рядом, — ему тяжело давались эти слова.

— Ты так сильно терзаешь свою душу, папа.

— Никто не может мне заменить её. Ту, девушку, что я встретил так рано и также рано потерял.

Слова стали комом в горле.

— Я лишь хотел, чтобы ты знала об этом месте. Я создал его почти сразу же, как потерял её. Здесь покоится твоя мать, — его голос раздавался натянутым старанием. — И я нахожу здесь свой покой.

Гретта прошла вперед и рассматривал все вокруг.

— Она может быть со мной лишь так, — он взмахнул рукой и рядом восстала живая статуя из искр. Диана улыбалась и смотрела из стороны в сторону. Но через несколько минут исчезла, искры растворились и взмыли к небу. Двэйн провожал их глазами.

Гретта всхлипнула. Она не смогла удержать слез.

— Прости, я не хотел, чтобы это расстроило тебя, — он тут же оказался рядом и обнял дочь.

— Ты вовсе не расстроил. Я так рада, что смогла увидеть её, хотя бы так. Но, как жаль, что я не могу прикоснуться и поговорить с ней.

— Я тоже очень жалею об этом. Как давно я не слышал её голоса. Лишь изредка, уносясь ввысь, искры сопровождаются её смехом. Но эти явления так редки.

Гретель уткнулась в плечо отца.

— Знаешь. Я чувствую вину.

— Что? О чем ты?

— Я о Майлун. Я считаю, что общину нужно восстановить. Знаю, мама бы этого хотела.

— Сначала подумай о себе, нужно дождаться встречи с советом, а там решим, что делать.

— Я и об этом хотела поговорить с тобой.

Мужчина непонимающе изогнул бровь.

— Я много думала и внутри меня образовалось странное чувство, — девушка начала ходить туда-сюда и взволнованно жестикулировать руками. — Что, если этот огонь не так опасен, как все твердят?

Ложбинка меж его бровей становилась все глубже.

— Он вероятно уже одурманил тебя. Дочка, огонь очень опасен, не прислушивайся к нему. Эта сила коварна и готова залезть в саму твою душу, глубоко и нашептывая тебе неверные мысли.

Гретта приложила ладони к груди.

— Я часто ощущаю его. Он такой спокойный, и вовсе не хочет вредить мне.

— Это временно. Когда он наберется сил, он проявит себя в полной мере.

— Но, помнишь тогда? Мои руки были полностью обожжены, а сейчас, посмотри! — она протянула ладони, на которых практически не было ожогов.

— Это не говорит о том, что он действует тебе на благо.

— Но…

— Послушай, — он подошел к ней. — Дочка, я не хочу больше потерять тебя. Мы так долго были в разлуке. И теперь я готов на все, лишь бы вновь не лишиться тебя. И позволить одурманить твою голову, тоже не позволю. Все что известно издавна — то, что все ведьмы с такой силой погибали. По своей вине или же от рук других. Если ты продолжишь его слушать, он приведет тебя к погибели. А я боюсь этого теперь больше всего на этом свете.

Гретта молчаливо опустила голову и внимала каждому слову. Пожалуй, не этого она хотела услышать, но глубоко в душе понимала, что его слова правдивы, хоть и горьки.

— Я услышала тебя, папа. Обещаю, впредь я не буду слушать его. Его отчаянный зов ко мне, буду пропускать мимо ушей.

— Это только для твоей безопасности. Что бы, ты не решила, я всегда буду на твоей стороне, лишь бы это не угрожало твоей жизни.

— Не переживай, я услышала тебя.

Девушка последний раз окинула все вокруг взглядом и тихо пошла к выходу, оставляя Двэйна погруженного в свои мысли наедине с каменной статуей.

К вечеру, когда она уже смогла более глубже осознать слова отца и принять их, Гретта смогла успокоиться. Она больше не слышала зова, только тихое волнение, но оно было вызвано не силой, а полученными эмоциями.

Гретель легла в постель и положив голову на грудь Уолтера, почти засыпала, как он тихо спросил:

— Ты поговорила с отцом?

— Да, ваша взяла. Я откажусь от неё.

Он поцеловал её в макушку. Но не мог видеть полные глаза печали.

Для неё это ощущалось, будто предстоит расстаться с чем-то уже таким родным и дорогим для неё. Возможно это и правда огонь одурманивает её мысли.

— Я рад, что ты приняла правильно решение. Как только все закончится поскорее уедем отсюда. Мне слишком опасно здесь находится, если, кто-то узнает, что я тут…

— Ты же знаешь, я говорила с отцом по этому поводу. Он сказал, что пока ты здесь тебя никто не посмеет тронуть. Ты ведь доказал свою верность.

— Находится здесь тяжело для меня.

— Я знаю, — она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Но без тебя мне здесь было бы очень тяжело. Извини, что попросила тебя поехать со мной.

— Тебе незачем извиняться. Одну я бы тебя все равно не отпустил.

Она слегка улыбнулась и прильнула губами к его. Они так сильно истосковались друг по другу, хоть и были постоянно вместе. У каждого были свои дела, да и Гретта слишком озабоченна в последнее время своими мыслями.

Поцелуй прекратился и Уолтер ласково проводил костяшками по ее теплой щеке. Заставляя её неотрывно смотреть ему в глаза. Они были сейчас так близко.

Девушка прижалась к нему лбом и водила пальцами по шраму от ожога на плече. Вот, что огонь сделал с ним. Это было неприятным воспоминанием, но, когда она лежала на его оголенной груди, всегда нежно водила пальцами по шраму. Будто, прося прощения, за то, что оставила его там, не помогла.

Ласково губами она коснулась и шрама на лице.