Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато обещаю, что буду следить за вами. И не допущу подлости и предательства.
Среди моих людей не все согласны с Ее выбором. Но я разберусь с этим. Все наши предложения остаются в силе. Решать, кто из ваших соратников чего стоит, вы будете сами.
А. А. Валежный».
– Слов у меня нет, – почти пожаловался Тигр.
– У меня их тоже не было, – порадовал его в ответ Митя. – Не сомневайтесь, жом, визгу будет до колокольни.
На визг Тигру было плевать.
– Своих я проконтролирую. Насколько смогу. А вот люди Валежного…
– Если вы проживете в предложенном статусе хотя бы год – уже чудо будет, – хмыкнул Митя. – Слишком уж шикарная добыча.
Тигр скрипнул зубами.
Яну?!
Не отдаст!
А Русину тем более!
– Ты сюда только за этим пожаловал?
– А что?
– Если я тебя решу отослать обратно?
– Не уеду. Но, полагаю, буду полезен в Звенигороде. Авось узнаю, куда идет взрывчатка. На какие такие цели?
– Узнавай, – согласился Тигр.
В дверь постучали.
– Кто там?
– Жом Тигр, жом Пламенный просил вас спуститься в тюрьму.
– Что, уже? – удивился Митя. – Вот чутье у человека…
Тигр показал ему кулак.
– Минуту.
Минута была потрачена на то, чтобы чиркнуть спичкой и тщательно спалить в пепельнице оба письма. Потом еще растереть пепел и выкинуть его в камин.
А вот теперь можно и идти.
Ромашкин?
Как влез, так пусть и выбирается! Не хватало еще с ним возиться!
* * *
Когда в камеру к генералу Алексееву заявился сам Пламенный, Илья даже голову не повернул в его сторону. Только на пол сплюнул.
Пламенного это не огорчило.
– Сидите-сидите, молодой человек. Не вставайте, сделайте одолжение. Илья, как же вам не стыдно врать людям?
– Пошел ты…
– Да я бы пошел. Не жалко. Но императрицу вы так за что оболгали?
Илья, который был в курсе раунда «Никон – Анна», ехидно рассмеялся. Он был не в курсе, что с врагами нельзя разговаривать.
Вообще нельзя. Никак.
Ни слова, ни жеста, ни звука – молчи. Не можешь молчать, так матерись, песни пой… да хоть что делай! Но не разговаривай с врагом! Иначе рано или поздно все выдашь. Враги ведь не обязательно идиоты…
Пламенный идиотом точно не был. Слово за словом он вытягивал из Алексеева историю его отношений с Анной. И все больше удивлялся.
Вот то, что рассказывал Илья, никак не могло быть о той женщине, которая сопровождала Тигра.
Скромная? Застенчивая? Боящаяся своей тени?
И чудовище, которое перестреляло половину нападавших, а потом совратило одного из лидеров Освобождения?
Знаете, тут надо либо шляпу снять, либо трусы надеть. А вместе оно никак не получается.
Пламенный плюнул на все, вызвал Тигра, и мужчины вцепились в Илью вдвоем. Теперь уже удивлялся и Тигр.
Под конец, плюнув, он принялся выспрашивать у Ильи о приметах на теле Анны. О родинках, о шрамиках…
Ладно. Шрамов у ее величества не было. Но родинки были. Илья проговорился. Те самые, судя по лицу Тигра. Но концы с концами решительно не вязались.
Расспросы продолжались больше четырех часов. Потом освобожденцы камеру покинули, а Илья остался. Уселся на одеяло в углу, обхватил голову руками.
Дураком он не был. И…
И взгляды Тигра тоже отлично заметил. И вопросы у него были… такие… он – ревновал? Анна что – с ЭТИМ?! Но такого просто не могло быть!
Потому что никогда не могло быть, вот и все!
Его хрупкая, нежная, любимая девочка не могла делить постель с освобожденцами. Не могла стрелять, словно снайпер. Не могла ругаться. Не могла… предать его. Бросить – не могла.
Или – могла?
Или – это НЕ ЕГО девочка?
Илья застонал. Вопросы просто взрывали измученный разум генерала. Может ли быть на месте Анны… кто-то другой? К примеру, незаконная дочь Петера? Или кузина, племянница… да мало ли бастардов наплодили Вороновы?
Теоретически – может.
Практически… Это нелогично! Невозможно, неправильно… ее бы опознали. Или это специально? Ради Русины?
Верить не хотелось. Думать не хотелось. Жить…
Жить тоже не хотелось. Но повеситься Алексееву не дали еще у Никона. Пришлось сидеть в камере и ждать – чего? Он и сам не знал.
Чего-то…
Маргоша?
Он и не вспомнил ни про жену, ни про ребенка. Словно и не было их…
Да и Маргоша про него не вспоминала. Получив известие о плене супруга, она пыталась выбить хоть какое пособие. И радовалась.
Ребенок, увы, родился решительно не похожим ни на нее, ни на Илью – последствия изнасилования. Так что… пусть муж хоть и вовсе не приезжает. Вряд ли его такое обрадует.
* * *
– Тигр, ты сам уверен, что эта девка – императрица?
Тигр пожал плечами:
– Пламенный, я тебе что должен сказать? По морде сходство полное. По родинкам – тоже.
– Да, я заметил, как ты дергался.
Ну… дергался! И что?! Вообще бы Алексеева с радостью на части порвал! При одной мысли, что Илья… и его Яна!..
Тигру убивать хотелось! Всех!
Начать с Алексеева, закончить Пламенным! Чтобы рот не открывал, гад!
Яну?
А Яну отшлепать и запереть. И никому не показывать, пока… Он что – рехнулся? И ему всерьез кажется идеальным вариант с босой, беременной и дома? На кухне?!
Он подозревал, что готовить Яна не умеет. Но даже мысль, что вот он приходит и его ждут… босой, беременной… и со сковородкой.
Или с револьвером.
Или…
Мысль бодренько дорисовывала варианты, опуская хозяина с небес на землю. Яна явно не согласится на такое. А вот описанная Ильей Анна согласилась бы с радостным визгом. Но это…
Это как описать блюдо, к примеру, котлеты. Но они бывают из мяса, а бывают из тыквы. Вот Илья описывал тыквенные котлеты. Рохлю и размазню.
А у его женщины характер был.
Но внешне-то сходство полное! Даже если бы нашли двойника, то как ему приклеить родинки? Нет, нереально…
– Так твоя это баба – или нет?
Тигр решил не вилять. И так с портретом засыпался, чего уж там…
– Мне кажется – моя. Но я до конца не уверен.