— А где Наташа? — спросила Марго.

— На столе. Так зовут машину.

— Почему?

— Редкое имя… — зевнул Андрэ.

— Ты обещал проверить тесты, — напомнила Марго.

— Хочешь, посмотри сама, — предложил Андрэ. — Там на столе есть диск с мужиком в очках. На нем все вступительные тесты «Голема».

— Ага! — сказала Марго, обнаружив нужное в куче бумаг и коробок. — И что теперь?

— Ставь его в дисковод и включай! Там все написано.

Марго разобралась с описаниями и откопала тот, предпоследний, где надо было складывать фигуры — тот, в котором она подозревала ошибку. Сдерживая волнение, Марго быстро залезла в ответы.

— Черт! Так и есть! — воскликнула она с досадой.

— Что там? — лениво спросил Андрэ. — Облажалась?

— Облажалась.

— Да?! — Анрэ удивленно поднял брови. — Хочешь, еще хлебани «Блисса» и все пройдет, — посоветовал он. — И вообще. Поверь мне! Я много людей привел в «Голем», но мало кто из них правильно прошел тесты.

— И что?

Она встала и неловко оглянулась, чувствуя себя лишней в этой жизни.

— Работают. Давай лучше кино посмотрим.

— Давай, — смирилась Марго и отправилась а кухню.

Она не поверила Бретону.

Конечно, те люди прошли тесты, потому и работают. А она, Марго, — негодная и бесталанная выскочка. Надо было ей в Ялуторовске оставаться. И в Питере у нее ничего не вышло, потому что бездарь, а не потому что галерейщики гады. Еще повезло, что Валерию она чем-то приглянулась. Вот везет иногда, дают шанс! Сколько раз лодочку уже судьба посылала, а она не может никак запрыгнуть. Потому что — бездарь.

Нажраться!

— А у тебя есть выпивка? — спросила она у Андрэ.

— Я же сказал — в холодильнике.

Марго открыла холодильник, но кроме «Блисса» и сока там ничего не было.

— А другого ничего у тебя нет?

Без ответа.

Впрочем, «Блисса» было много. Марго взяла сразу несколько бутылок и вернулась в комнату. С грохотом поставив с батарею перед собой на журнальный столик, Марго улеглась рядом с Андрэ и свернула первую крышку.

— Нет. Я не употребляю алкоголь. — сказал Андрэ. — Только в редких случаях.

— Наташа, ветер, — дал команду репортер, и около экрана начал вращаться огромный вентилятор.

— А кого ты называешь Наташа?

— Компьютер. Мой компьюте зовут Наташа. Редкое имя.

На матово-белой стене напротив тахты-ромба и в зеркальной стене за затылком Андрэ, появились титры фильма. Это был самый странный фильм, из всех, которые Марго когда-либо видела. Там не было сюжета, там не было действия, там не было или почти не было реальных людей или предметов, или животных. Это была скорее цветомузыка или серия абстрактных картин, которые развивались в определенном порядке. Мелькание символов и знаков — пистолет, телефон, красотка, несколько цифр, машина, дорога, опять несколько цифр, самолет, автобан, поцелуй и так далее — в ритмической пульсации цвета. Но смотреть это было приятно.

— Круто! — только и сказала Марго. — Почти как кислый. Какие-то ощущения, воспоминания. Будто мои, а будто бы и нет.

— Ну вот, — сказал Андрэ. — А ты говоришь! Новые технологии — новые люди. Роботы. Роботы — нация будущего. Американцы знают, что делают. Они — классные парни! Скоро не будет ни Франции, ни Англии, ни вашей России. Будет единый мир. Круто.

— Разве хозяева «Голема» за океаном?! — удивилась Марго. — Ты же говорил, что никто не знает, кто это!

— Да, это так. Никто не знает. Но мне так кажется, — сказал Андрэ приятным глубоким голосом и отсветы таинственных символов танцевали по его бледном украсивому лицу. — Впрочем, «Голем» настолько хорошо защищен, что даже если ты на каждом углу будешь орать о том, что за спиной «Блисса» стоит ЦРУ или ФБР, или всемирная организация масонов, тебе никто не поверит. Тебя объявят сумасшедшей. С тем же успехом ты можешь орать о том, что миром управляет Мальтийский Орден.

— У! Здорово! — сказала Марго, заливая в себя третью банку.

— А ты не лопнешь? — поинтересовался Андрэ Бретон.

— Не-а, — сказала Марго и вдруг вспомнила. — А ты знаешь, вадь мои работы уже есть в Париже. Я не знаю у кого они, но буквально совсем недавно, перед отъездом один галерейщик продал мои работы какому-то французу оптом. И там были те работы, которые тебе понравились на слайдах.

— Да? — удивленно поднял брови Андрэ. — Любопытно. Надо будет просмотреть каталоги. Может быть, что-то найдется.

Марго допила третью банку и решила упростить отношения с репортером до животной откровенности.

— Андрэ, а скажи мне, роботы сексом занимаются?

— Сексом? — переспросил Андрэ. — Да. Конечно! А ты хочешь заняться сексом?

— Ну как тебе сказать, — смутилась Марго.

— Да скажи как есть… Чего уж там!

И что-то Марго расхотелось заниматься сексом. Она залпом выпила еще бутылку, комната Андрэ превратилась в цвето-музыкальную установку, как тогда, в «Эдеме».

Марго начала куролесить…

Почему она начала куролесить, она не могла понять теперь, утром, но тогда, ночью, все казалось логичным. Хотя сказать, что Марго чувствавала себя не в своем уме, нельзя. В том-то и дело, что несмотря на то, что «Блисс» изменял настроение и представлял мир в измененном свете, порядок логики не нарушался совершенно. В этом «Блисс» был похож на текилу. И отходняка-то от него не было. Ощущение пустоты, но и не более того. Ни головной боли, ни трэмора. Ничего.

Ладно. Марго махнула рукой. Если она так поступила, у нее были на то причины. Теперь ничего не исправить. Увидев небольшой магазинчик, в котором продавали очки, заколки, сумки и прочую дребедень, она вошла внутрь. Продавец-араб бросился к посетительнице с навязчивой вежливостью.

— Мне нужны очки! — сказала Марго, демонстративно улыбаясь.

— Какие? — спросил лавочник и вывалил на прилавок ворох: розовых, черных, зеркальных, зеленых и синих.

— М-м-м… Это сложно объяснить, но в общем, особенные. Они очень отличаются от остальных. Если они у вас есть, вы точно знаете, что это они.

Продавец озадачился, но на всякий случай посоветовал:

— Может быть, вы померяете? У меня все очки особенные!

Марго перебрала все, что предложил араб, и покачала головой.

— Нет. Не то. Мне нужны совсем особые очки. Очки для роботов.

— Для роботов?! Для роботов?! Поищите-ка то что вам нужно в «Лафайет»! — сказал продавец и недовольно сгреб товар.

— Спасибо. Я так и сделаю, — попрощалась Марго.

Проснувшись, Катька обнаружила себя в постели Эдика.