Дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Росс видел, как валится вниз Фляйшер, поливая грот пулями из «хеклер-коха» — его палец все еще давил на спусковой крючок. Тело сержанта, изогнувшись, рухнуло на пол, и ствол оказался направлен прямо на монолит. Когда в Источник попала первая пуля, в гроте разверзся ад.

Из самой глубины пещер донесся пронзительный вопль, словно пуля, ударившая в Источник, поразила одновременно каждого из обитателей пещеры. Росс от боли обхватил голову руками. Из ушей текла кровь. По телу гидры побежали волны, ее щупальца изогнулись, разламывая узоры из кристаллов на стенах пещеры. Весь грот содрогнулся. Вырвавшиеся на свободу щупальца молотили по воздуху, они выдирали кристаллы — в стенах и потолке появлялись черные отверстия. В грот вбежал оставшийся снаружи Петерсен и прицелился в Росса. На мгновение Росс подумал, что тот выстрелит, но, увидев беснующуюся гидру, солдат выбежал обратно в тоннель, прямо в орду нимф, которые мчались на защиту Источника. Петерсен открыл огонь — нимф словно косой срезало — и исчез в тоннеле.

Пол задрожал, и, обернувшись к Источнику, Росс понял, от чего убегал солдат: из темных проходов высовывались красноглазые черви. Ему потребовалась секунда, чтобы понять: они — часть гидры, а сама гидра — огромный единый организм, который пронизывает весь подземный комплекс. Не только черви, но и круглые выросты-щупальца в пещере у входа — тоже части гидры. Стручки, в которых вырастали нимфы, и черви, которые их поедали, — всего лишь разные части одного и того же целого — того самого Древа жизни и смерти, о котором говорил отец Орландо и в котором объединяются все формы жизни. Это гигантское существо, корни которого уходили в самый центр Источника, вероятно, было ровесником всей жизни на Земле.

Рядом с Россом упал сверкающий обломок, за ним посыпались камни — раньше их удерживала решетка из кристаллов. Посреди хаоса высился под защитой бушующей гидры монолит — он был цел и невредим, если не считать кусочка, упавшего на пол рядом с Торино. Иезуит протянул руку, но Росс бросился на него, сбил с ног и поднял обломок. Тот сиял и переливался, и Росс бросил взгляд на выход из грота — несмотря на данную Лорен клятву, искушение забрать кристалл было непреодолимым.

Торино поднялся на ноги и кинулся на Росса.

— Отдай мне кристалл! Они принадлежит Богу и церкви.

Росс боролся с иезуитом, пытаясь вырвать из его рук обломок, как вдруг услышал:

— Росс!

Сестра Шанталь лежала на полу и зажимала руками живот. Росс перевел взгляд с кристалла на выход, потом опять посмотрел на монахиню. Решение было принято за секунду.

Он оставил обломок Торино, а сам бросился к сестре Шанталь. Одна из пуль Фляйшера угодила ей в живот. Сквозь сцепленные руки сочилась кровь, и еще одна струйка виднелась в углу рта. Не обращая внимания на боль и окружающий хаос, монахиня не отрываясь смотрела на монолит.

— Он так прекрасен. Так прекрасен, — повторяла она.

Росс наклонился, поднял ее на руки и отнес под градом земли и камней к целебному бассейну. Монахиня сопротивлялась.

— Нет. Отнеси меня в сад, на могилу отца Орландо.

Росс поглядел на Источник, ища взглядом Торино, но тот исчез, прихватив с собой обломок монолита и пистолет-пулемет Фляйшера. Выход в кровавый тоннель был завален рушащимися сверху землей и камнями. Прямо перед его носом, в нескольких дюймах, упал длинный осколок кристалла, похожий на копье. Надо было срочно вытаскивать отсюда сестру Шанталь.

Росс развернулся и побежал туда, откуда они пришли, напевая, чтобы защититься от червей. Пробираясь по темным тоннелям с умирающей монахиней на руках, он ни на секунду не переставал думать о Торино, который держал в одной руке осколок монолита, а в другой — пульт управления зарядами.

Росс надеялся лишь на то, что иезуиту не удастся выбраться из кровавого тоннеля живым.

Несколькими мгновениями ранее.

Торино не собирался умирать. У Бога есть для него еще масса дел. Стоило Россу отпустить драгоценный обломок, как иезуит немедленно прижал его к груди, перебросил через плечо ремень «хеклер-коха», который выронил Фляйшер, пробрался между рушащимися с потолка камнями и кристаллами и побежал по кровавому тоннелю.

Там ему пришлось прокладывать дорогу сквозь толпы мечущихся нимф — многие из них умирали или были уже мертвы — и Торино изо всех сил вжимался в стену. Сквозь их вопли доносился треск и звон — хрупкие кристаллы отваливались от стен. Иезуит мчался изо всех сил и надеялся, что Бог его защитит.

Где-то на середине пути рюкзак зацепился за торчащий осколок кристалла. Пока иезуит пытался освободиться, из отверстия в противоположной стене появился червь и метнулся к нему. Торино поднял пистолет-пулемет Фляйшера и открыл огонь. Оружие плясало в его руке, и он не отпускал курок, пока не выпустил весь магазин. Град пуль изрешетил чудовище, и тому ничего не оставалось, как вновь скрыться в стене.

Торино бросил оружие, рванулся изо всех сил, и кристалл, державший его рюкзак, откололся от стены. Он помчался дальше по тоннелю, прижимая кусочек Источника к груди словно талисман, который защитит его от демонов.

Впереди скорчился в луже крови Петерсен. Рядом валялись его автомат и груда стреляных гильз. Пол был усеян окровавленными останками червей. Ноги солдата были изуродованы, но он еще дышал и сжимал пистолет, ожидая возвращения палачей.

Увидев Торино, Петерсен попытался подняться.

— Генерал, помогите. Мне бы только спуститься вниз.

Торино остановился и с опаской посмотрел на норы червей.

— Пистолет заряжен?

— Еще три патрона.

— Дай мне.

Петерсен, лицо которого было все в запекшейся крови, уставился на иезуита, но все же протянул ему пистолет.

— Помогите подняться, — сказал он. — Похоже, я смогу идти, если обопрусь на ваше плечо.

Торино отвернулся. Спасать Петерсена было бессмысленно, даже вредно. С ним Торино не сможет идти так же быстро, и потом, солдат все равно не должен выжить и рассказать другим о саде. Такова воля Бога.

Он услышал, что черви возвращаются.

— Они возвращаются, генерал, — заорал Петерсен. — Во имя Господа, помогите же мне!

— Не могу, клянусь Богом.

— Тогда верните пистолет или пристрелите меня. Только не оставляйте им.

Торино не обернулся. Даже когда мольбы Петерсена сменились воплями, он только побежал быстрее.

Он должен выбраться. Он должен выжить. Он должен завершить начатое во имя Господа.

Росс, весь перемазанный грязью, выкарабкался из пещеры в сад, неся сестру Шанталь на руках. Через несколько секунд вход в запретные пещеры обрушился за его спиной и перегородил русло ручья.