Росс собирался было возразить, но тут поймал ее взгляд. Многое было поставлено на карту, причем монахиня, если что, теряла не меньше, чем Росс, а может, даже и больше.

— Вы уверены?

— Уверена.

Пожелав друг другу удачи, они готовы были уже разойтись, как вдруг Зеб сжала руку Росса и поцеловала его в щеку.

— Лорен гордилась бы тобой.

— Надеюсь, — ответил он.

Хэкетт и Зеб пошли к выходу из пещеры, а Росс с сестрой Шанталь вернулись в мрачные тоннели, с облегчением отметив, что вопли Гербера наконец стихли.

Торино верил, что вот-вот прикоснется к лику Господа. Дрожащей рукой он потянулся к Источнику. Воздух у поверхности монолита искрился так сильно, что его можно было потрогать. Он надавил сильнее, но сопротивление тоже возрастало, и в шести дюймах от поверхности его пальцы словно уткнулись в невидимый барьер. Чем сильнее он нажимал, тем сильнее было сопротивление. Убрав руку, иезуит стремительно протянул ее к кристаллу, и невидимый воздушный слой оттолкнул ее назад с такой силой, что, казалось, по его поверхности пробежали волны. Гидра дернулась, скалы вокруг содрогнулись.

Торино посмотрел на поток воды. Тот касался поверхности Источника — почему то же самое не удается ему? Казалось, что его тело и кристалл — как магниты с одинаковыми полюсами. Торино сделал еще одну попытку, но на этот раз приближал руку медленно. Сопротивление ощущалось, однако чем слабее он давил, тем менее заметным оно становилось. Наконец его пальцы коснулись поверхности кристалла. Иезуит отдернул руку: гладкая поверхность была горячей и наэлектризованной. Он почувствовал непреодолимую мощь: все его тело содрогалось, пальцы горели огнем.

— Все хорошо, генерал?

Фляйшер и Петерсен ожидали у входа вместе с двумя связанными нимфами.

— Все в порядке, фельдфебель. Пожалуйста, дайте мне молоток.

— Вам нужна помощь?

— Нет. — Внезапно ему стало неловко. — Подождите в тоннеле. Я позову, если понадобитесь.

Он подождал, пока солдаты выйдут, а затем медленно прижал острый конец молотка к поверхности камня. Посыпались искры, и он снова почувствовал, как шевельнулся пол под ногами. Торино приподнял молоток и осторожно стукнул. Монолит дернулся, гидра изогнулась, словно рассерженная змея, и его руку обжег электрический разряд. Нимфы в тоннеле завопили — звук был такой высокий, что отозвался болью в ушах.

— Заткните их! — прокричал он Фляйшеру.

Осмотрев поверхность монолита, Торино нашел небольшой выступ покрывающей его корки в том месте, где из кристалла вырастала гидра, и подцепил этот выступ острым концом молотка. Несколько сильных ударов — и он отколется. Торино глубоко вдохнул, расставил для устойчивости ноги пошире и замахнулся.

— На вашем месте я бы этого не делал.

Знакомый строгий голос не дал ему нанести удар.

Иезуит медленно повернулся к дальней части грота, где был темный лаз. Из темноты за ним наблюдала сестра Шанталь, но голос, от которого у иезуита зашевелились волосы на затылке, принадлежал призраку, видневшемуся впереди монахини.

— Вы же мертвы, — неуверенно произнес Торино. У него пересохло в горле. — Я видел кровь. Видел, как в вас попала пуля.

Келли ткнул пальцем в залитую кровью рубашку: чуть выше сердца была дыра. Глаза его горели злобой.

— Да, попала. Я был мертв. — Он показал на Источник. — Но он воскресил меня. — Торино не шевелился. Келли подошел и положил его правую руку себе на грудь. — Если не верите, то вот рана. — Он обернулся — дыра на спине рубашки оказалась еще больше.

Торино выронил молоток и просунул пальцы в отверстия на рубашке. Ни на груди, ни на спине ран не было. Не было даже шрамов. Как будто в геолога и не стреляли. Но Торино сам видел, как пуля, выпущенная из мощной винтовки, попала ему в грудь. Базин, профессиональный убийца, клялся, что рана смертельна.

— Я видел, что нимфы унесли вас…

— Они принесли меня сюда. — Келли указал на бассейн у подножия монолита. — Они опустили меня в него целиком и напоили водой из Источника.

— Вы пили прямо из него? — Торино видел в этом саду уже много чудес, но услышанное было куда важнее всего остального. У Келли не просто зажил перелом или прошла какая-то болезнь. Он был воскрешен. Несмотря на потрясение, Торино был в восторге от появления геолога — оно подтверждало безграничную силу Источника. — Бог милостив, доктор Келли. Он дал вам еще один шанс. Теперь вы просто обязаны смириться с Его могуществом и признать, что жизнь — это не только наука.

Келли невесело усмехнулся:

— Это вы должны понимать, что жизнь — не только религия. Этот камень, Источник, важнее, чем любая церковь.

Торино пришел в ужас от такой наглости.

— Важнее, чем святая католическая церковь?

Келли шагнул вперед. В правой руке у него был пистолет.

— Конечно, важнее. Четыре миллиарда лет назад здесь случилось величайшее чудо в истории Земли, а может, и всей Вселенной. От уникальной, неповторимой жизненной искры родился монолит — Источник. До этого судьбоносного момента наша планета была заурядным, содрогающимся от метеоритных ударов бесплодным каменным шаром на задворках космоса. На этом самом месте было посеяно семя жизни. Если есть на свете святая земля, то она здесь, только ее святость не имеет отношения ни к религии, ни к Богу. Последние четыре миллиарда лет жизнь прекрасно развивалась без всякой религии и без нас. И только в последнюю сотню тысяч лет у нас появился разум, который жаждал объяснить все то, что он не понимал, включая собственное существование. Вот мы и создали религию. Создали Бога.

Сначала мы поклонялись солнцу и луне, потом придумали себе богов. У греков и римлян на каждый случай имелся свой бог. Наконец несколько тысяч лет назад на Авраама снизошло откровение: он понял, что Бог един. Но даже этот один-единственный Бог дал начало трем разным религиям: христианству, иудаизму и исламу. Все они дробились дальше, и приверженцы каждой ветви утверждали, что они, и только они, поклоняются настоящему единому Богу. Уж если и это не плод человеческих усилий, то я не знаю, что тут сказать.

Генерал, ваш Христос появился каких-то две тысячи лет назад — в сравнении с тем, сколько существует на Земле жизнь, это меньше микросекунды. — Росс указал на монолит. — И тем не менее вы ставите свою религию выше того, что не просто существовало в момент зарождения жизни, а было ее предтечей. Его сила куда больше, чем у любого невидимого бога. Уж если чему и поклоняться, так это Источнику. Так что не трогайте его, не пытайтесь подчинить. Уважайте его и защищайте.

Торино взбесила зашоренность и самонадеянность ученого.

— Вам не понять могущества истинной веры, не понять религии!

— Я все прекрасно понимаю. У меня была своя религия — нефть. Я искренне верил в ее силу: без нефти не было бы горючего, пластмассы, компьютеров, красок, мячей для гольфа — не было бы всего, что жизненно необходимо современной цивилизации. У меня была одна простая заповедь: найти нефть любой ценой. Нет ничего важнее. Последствия меня не интересовали, даже при том, что жена постоянно о них напоминала. Меня не волновало, что нефть, на образование которой ушли миллионы лет, закончится через пару столетий после того, как человек понял ее ценность. В конце концов, ведь именно человек правит миром. Бог даровал нам мир, чтобы мы делали с ним что пожелаем — разве не так учат все религии?