– А я бы хотел на нее посмотреть, – странно спокойным голосом произнес Алистер.

Томас помедлил несколько секунд, затем расстегнул пуговицу на манжете здоровой руки и закатал рукав до локтя. Все подошли поближе и вытянули шеи. На внутренней стороне мускулистой руки Томаса, на бледной коже виднелись темно-серые очертания компаса. Север, юг, восток и запад были обозначены вместо стрелок клинками кинжалов, а в центре красовалась распустившаяся роза с темными лепестками.

Корделия думала, что татуировки похожи на Метки Сумеречных охотников, но этот компас с розой напомнил ей кое-что другое. Черно-белый рисунок, подобно книгам и стихам, написанным чернилами, рассказывал какую-то историю.

Люси снова зааплодировала. Алистер издал странный звук, глядя куда-то в сторону, как будто вид Томаса его раздражал.

– Мне кажется, это очень мило, Томас, – заметила Корделия. – Северная стрелка указывает на плечо, на вену, которая идет прямо к твоему сердцу.

– Выходит, что вы с Магнусом Бейном близкие друзья, верно, Томас? – спросила Люси. – А ты не мог бы обратиться к нему за помощью?

– Он даже не появился на той вечеринке, – буркнул Томас, поправляя рукав. – Но связаться с Рагнором Феллом – это хорошая мысль.

– Только если он нас не выдаст, – вмешался Кристофер, поправляя очки на переносице. – Мы же не можем рассказать об этих церберах Сумеречным охотникам. Все слышали, что сказал демон.

Все закивали и что-то забормотали в знак согласия – кроме Алистера.

– Нам с Корделией нужно уходить, – заявил он. – А что касается ваших маленьких секретов, то я вот что скажу: демонам нельзя доверять. Нельзя действовать, исходя из того, что они вам плетут.

Корделия прекрасно понимала, что означает этот тон.

– Алистер, ты должен пообещать, что никому и словом не обмолвишься о том, что произошло сегодня на мосту.

– А почему это я должен обещать? – возмутился Алистер.

– Потому что риск слишком велик, – в отчаянии воскликнула Корделия. – Может быть, демон и солгал, но все равно – если мы не сдержим слова, пострадают наши семьи. Подумай об отце и матери.

На лице Алистера появилось упрямое выражение.

– Если ты не пообещаешь, – добавила Корделия, – я не пойду с тобой домой. Я вернусь только утром, и моей репутации придет конец. Я вынуждена буду выйти замуж за Томаса или Кристофера.

– Эй, погодите… – пролепетал Кристофер, выпучив глаза. Томас улыбнулся.

– Если тебя волнует благополучие и честь нашей семьи, ты должен пообещать, – продолжала Корделия. – Прошу тебя, Алистер.

Молодые люди начали перешептываться. Люси озабоченно смотрела на подругу. Джеймс тоже устремил на нее взгляд, значения которого Корделия не могла разгадать. Алистер прищурился.

– Очень хорошо, я обещаю, – процедил он. – А теперь идем, немедленно. Нам с тобой нужно многое обсудить.

Близилась полночь, когда пятеро друзей – Люси, Джеймс, Мэтью, Томас и Кристофер – наконец, вернулись в Институт. Войдя во двор, Люси удивленно взглянула на ярко освещенные окна. Джеймс поднес палец к губам, прежде чем толкнуть входную дверь – она распахивалась сама собой, когда к ней прикасался Сумеречный охотник. Дверь открылась, Джеймс беззвучно переступил порог и повел друзей в дом.

В холле мерцало множество колдовских огней. Дверь гостиной была распахнута, и оттуда доносилась валлийская песня[27].

Джеймс и Люси с озабоченным видом переглянулись. Уилл пел, а это означало, что у него настроение общаться с людьми, он вцепится в них сразу же, как только увидит, и начнет предаваться воспоминаниям об Уэльсе и тамошних утках.

– Послушайте, – прошептал Джеймс, – может быть, быстро уберемся обратно на улицу и поднимемся ко мне в окно по веревке?

Но в этот момент в дверях появилась Тесса. При виде пятерых молодых людей она удивленно приподняла брови. Люси и Джеймс поморщились: для веревки было слишком поздно.

Люси выступила вперед и обняла мать за талию.

– Извини, мама, мы устроили пикник у реки и сами не заметили, как стемнело. У нас будут неприятности?

Тесса улыбнулась.

– Это безобразие, но я надеюсь, что вы хотя бы хорошо провели время. Мы это обсудим позже. У вашего отца гость, идите и поздоровайтесь. А я загляну в лазарет и вернусь.

Томас, Мэтью и Кристофер, неловко заикаясь, поприветствовали Тессу, и Джеймс повел всю компанию в гостиную. Там, у камина, в двух одинаковых креслах с подголовниками, обитых серым бархатом, устроились Уилл и маг – высокий мужчина с зеленой кожей и густой гривой белых волос. Среди спутанных прядей торчали витые рога. Выражение лица у мага было кислое.

Уилл представил гостю молодых людей.

– Мистер Фелл, это мои любимые сын и дочь. А это – кучка негодяев, нарушающих наш покой. Если я не ошибаюсь, вы все слышали о Рагноре Фелле, бывшем Верховном Маге Лондона?

– Он был нашим преподавателем в Академии, – сообщил Кристофер.

Рагнор Фелл уставился на него горящими глазами.

– Клянусь Лилит, – протяжно заговорил он. – Прячьте хрупкие вещи подальше. Прячьте весь дом. Пришел Кристофер Лайтвуд.

– Кристофер часто сюда приходит, – сердито сказал Джеймс. – И дом до сих пор в полном порядке.

Уилл ухмыльнулся.

– Мистер Фелл заглянул к нам с дружеским визитом, – объяснил он. – Это очень любезно с его стороны.

Уилл уже давно пытался дать понять, что двери Института всегда открыты для существ из Нижнего Мира, но лишь у немногих возникало желание воспользоваться его гостеприимством. Уилл и Генри часто говорили о Магнусе Бейне, однако Бейн уже много лет, сколько помнила Люси, жил в Америке.

– Мистер Фелл проявил живой интерес к валлийской музыке, и я исполнил для него пару песен, – продолжал Уилл. – Кроме того, мы выпили по несколько стаканчиков портвейна. В общем, приятно провели время.

– Я просидел здесь несколько часов, – страдальческим тоном произнес Рагнор. – Было спето много песен.

– Я так и знал, что они вам понравились, – воскликнул Уилл. Глаза его блестели.

Откуда-то с верхнего этажа донесся странный звук: как будто опрокинулся и разбился какой-то предмет. Наверное, лампа, подумала Люси.

– Да, у меня действительно возникло такое чувство, будто я побывал в Уэльсе, – пробормотал Рагнор. В этот момент взгляд мага остановился на Мэтью, и глаза его загорелись. – Сын Консула, – сказал он. – Я вас помню. Ваша матушка – добрая женщина. Она уже оправилась от недомогания?