Первые дни после Рождества Клара провела в кровати в доме бабушки и дедушки. Она ставила эту пластинку снова и снова. Слушала ее раз тридцать-сорок за день. Просто лежала в кровати, смотрела в потолок и слушала музыку. Вставала она, только чтобы поесть или посетить туалет. Клара вынула сим-карту из телефона, чтобы не говорить с Габриэллой или приятелями из Брюсселя. Официально она была на больничном. Диагноз – нервное истощение. Клара потеряла счет дням. Она не помнила, сколько провела в постели. Может, несколько дней. А, может, и неделю. В компании музыки и под встревоженными взглядами дедушки и бабушки.

Но бесконечно прятаться от Габриэллы было невозможно. Однажды Клара проснулась и обнаружила ее на краю своей постели. Габриэлла за нее волновалась. Кларе показалось, что подруга постарела. Не слушая протесты Клары и не обращая внимания на ее неудовольствие, Габриэлла подняла ее с постели и заставила одеться. Потом помогла спуститься по лестнице и отвела в лодку, где уже ждали Буссе, дедушка и бабушка. Они поплыли на остров контрабандистов. Чтобы вернуть его себе, сказал дедушка. Чтобы побороть страх. Чтобы избавиться от кошмаров.

Они провели там несколько часов. Ничего не напоминало о произошедшем. Ни тел, ни крови, ни пулевых отверстий. Только маленький скалистый остров в море, запорошенный снегом.

Буссе включил газовую плитку и сварил кофе. Они почти не разговаривали.

Но после этой поездки Кларе полегчало. Все благодаря Габриэлле, которая взяла на себя все заботы. Она связалась с Эвой-Карин, представилась доверенным лицом и адвокатом Клары и сообщила, что Клара увольняется. К тому же она заставила Эву-Карин выплатить Кларе выходное пособие в размере годовой зарплаты. Габриэлла умела быть жесткой и твердо стоять на своем. В этом Клара ей уступала. Габриэлла вышла на работу еще до Нового года. Ее сделали партнером. Самым молодым партнером в конторе. Да и в целой Швеции.

Поднявшись с постели, Клара уже туда не вернулась. Она старалась все время чем-то себя занимать. Работала по дому, готовила еду с бабушкой, плавала в шхеры с дедушкой.

Еще через пару недель она оделась в приличную одежду и сплавала с Буссе в город. Она начала с небольшого Сёдерчёпинга, чтобы возвращаться к цивилизации постепенно. Купила несколько книг, съела пиццу на Шёнберггатан. Прогулялась по заснеженным улочкам, посмотрела на людей, живущих обычной жизнью. Вечером она одна поехала на автобусе в кинотеатр в Норрчёпинге. Посмотрела глупую комедию. Но эта вылазка придала Кларе сил.

Еще через пару недель она навестила Габриэллу в Стокгольме. Они сходили за покупками в «Нурдиска компаниет» и «Нитти Гритти». Попробовали устрицы и жаркое в новом бистро. Выпили по бокалу и пофлиртовали с бородатым сценаристом на диванах в «Риш». Слегка опьянели, хорошо посмеялись, с трудом вернулись домой по обледеневшим мостовым с хот-догами из ночного магазина в руках. Постепенно Клара начала возвращаться к такой обычной и такой чудесной жизни.

Но по возвращении в шхеры она снова и снова переживала тот кошмар. Клара словно не могла забыть предательство. Предательство своего отца. Предательство Кирилла. Собственное предательство. Клара винила себя в смерти Махмуда. Винила себя в смерти своего отца.

Но так не могло продолжаться. Нельзя было остаток жизни провести в постели, терзая себя сожалениями. Нужно было двигаться, идти вперед.

В марте она связалась со своим бывшим преподавателем – научным руководителем Махмуда. Они вместе пообедали в кафе на рынке в Упсале.

Он был таким же, как и прежде. Седые волосы, прямая осанка, учащенный пульс и «Кэмел» без фильтра в руках. Он явно подозревал, что за смертью Махмуда кроется нечто большее, чем писали в газетах по заказу Бронзелиуса и его коллег. Люсет никогда бы не поверил, что Махмуд связался с террористами и пытался внедриться в их организацию, чтобы собрать материал для своей докторской диссертации. Именно это и привело, по словам талантливых пиарщиков, к его героической смерти. Но Клару он не стал расспрашивать, за что она была ему благодарна. И он сразу согласился позволить ей закончить диссертацию Махмуда. Потом она поехала в Брюссель и подготовила вещи к переезду.

В Лутхагене она сняла однокомнатную квартиру. В университете ей отдали кабинет Махмуда. Может, это не совсем нормально. Может, не так стоит пытаться справиться с горем от утраты близкого человека. Но Клара чувствовала, что должна это сделать.

А когда лед на реке полностью растаял и Упсала начала готовиться к майскому балу и выпускным, Клара достала бумажку с адресом женщины по имени Сьюзен.

Она попросила таксиста остановиться у станции метро Смитсониа. Она открыла дверцу и ощутила жар лета. На лугу множество людей отдыхали, бегали и устраивали пикники. Как так получилось, что она никогда не бывала здесь раньше? Все казалось таким знакомым и родным.

Клара сняла наушники, чтобы лучше прочувствовать этот новый для нее мир со всеми его красками и звуками.

Через десять минут она стояла перед Капитолийским холмом. Клара сверилась с картой в телефоне. Повернув, она обогнула здание Конгресса по Индепенденс-авеню и повернула налево на Фёрст-авеню.

В воздухе пахло летом, хот-догами и жареным луком из киосков. Женщины и мужчины в костюмах спешили по улицам на следующую бессмысленную встречу. Клара поверить не могла, что всего полгода назад она могла быть среди них. Но это было словно в другой жизни. В другом времени.

И наконец она увидела его прямо перед собой. Здание Верховного суда США, белое и торжественное, похожее на античный храм. Клара сразу ее увидела. Слева на ступеньках. Одинокая хрупкая женщина. Худая и незаметная. В ней не было ничего примечательного. Именно так она себя и описала в письме. Клара подняла глаза к остроугольной крыше. «Все равны перед законом».

Почему Сьюзен выбрала именно это место для встречи? Это ирония?

Клара поднялась по ступенькам и присела на лестницу позади женщины.

– Добро пожаловать в Вашингтон, – сказала Сьюзен, не оборачиваясь.

Взгляд ее был прикован к зданию Конгресса.

Клара промолчала. Она словно забыла, зачем она здесь.

– В этом году лето пришло рано.

Клара кивнула.

Сьюзен набрала в грудь воздух.

– Так что ты хотела бы узнать?

Внизу шумел город. Автомобильные гудки, шум дороги. Клара вдохнула летний воздух. Пора.

– Каким он был? – спросила она.

Сперва ей показалось, что Сьюзен не расслышала. Женщина медленно повернулась к Кларе. Глаза у нее были серые, как скалы в шхерах, как пепел, как лезвие бритвы.

– Ему нравилось плавать, – сказала она.

Я благодарен моему издательству, главным образом издателю Хелен Аттерлинг, которая сразу поняла, чего я хочу достичь этой книгой, и помогла мне осуществить задуманное. Я также признателен Юлии Лёвестам, Осе Селлинг, Астри фон Арбин Аландер, Хокану Бравингеру, Юхану Ярнвику, Пелле Хилмерссону. Пелле, теперь твоя очередь. И, наконец, моей дражайшей жене Лисе.