– Счастливого Рождества! – буркнул он.

Клара повернулась к Георгу. Он по-прежнему выглядел ужасно. Лицо распухшее, все в ранах и запекшейся крови.

– Счастливого Рождества, – шепнула она.

Георг протянул ей плед. Новый, яркий. В доме их была целая стопка. Клара взяла плед и накинула на плечи.

– Не хочешь в дом? – спросил Георг. – Твоя бабушка очень расстроенна.

Клара зарылась лицом в мягкий плед.

– Я не могу, – пробормотала она.

– Это была долгая ночь. Долгая неделя. Чертовски долгая. Не знаю, что там у вас произошло с бабушкой, и не знаю, сколько у нас времени, но считаю, что бутерброд с ветчиной нам не помешает.

– Я не голодна.

– Fair enough[28], – произнес он.

Клара почувствовала, как он неуклюже пытается обнять Клару за плечи, как ему наконец это удается. Георг притянул девушку к себе. Она дала себя обнять. Положила голову ему на плечо. Рядом с ним было тепло.

Клара слышала, как волны бьются о причал, видела, как падают хлопья снега. И она не стала сдерживать слезы.

Спустя несколько минут Клара выпрямилась и стряхнула снег с волос. Она поднялась на ноги. Георг последовал ее примеру. Зубы у него стучали от холода, но Клара только сейчас это заметила.

– Что теперь с нами будет? – спросил он.

Клара покачала головой.

– Кто знает. Габриэлла встретится с СЭПО. Она позвонит Буссе, если что-то выяснится, а он позвонит нам.

Дверь дома открылась, и в проеме показался дедушка Клары с чашками горячего кофе в руках.

– Клара, – позвал он, – дружок, иди в дом, пока не заработала воспаление легких.

Он сделал несколько шагов по заснеженному причалу по направлению к Кларе и Георгу. По ароматному запаху Клара поняла, что в чашках не кофе, а глёгг. Георг благодарно принял чашку и вдохнул сладкий запах. Дедушка погладил Клару по влажной щеке.

– Люди совершают ошибки, – сказал он, – вся наша жизнь состоит из ошибок.

Клара потерлась замерзшей щекой о его теплую сухую руку и потянулась за чашкой.

– Вы не совершали никакой ошибки, – сказала она. – Это не ошибка. Никто не может сказать, что правильно, а что нет в таких делах. Вы всегда делали для меня все, что могли.

Дедушка притянул Клару к себе. От него пахло глёггом, кофе и спиртным. Рядом закашлялся Георг.

– Боже милостивый! Что вы добавили в этот глёгг?

Дедушка обернулся и хитро улыбнулся.

– Половина глёгга, половина самогона. Шхерский особый. Не только Буссе может похвастаться первоклассным самогоном.

Сладкая газировка сделала все только хуже. У Габриэллы все слиплось во рту. Она прокашлялась и сделала еще глоток.

– Да, – наконец выдавила она. – Это тот компьютер.

Она нагнулась и подвинула его Сьюзен.

В этот момент открылась дверь в соседнюю комнату, и из нее вышел мужчина, на вид ровесник Габриэллы. Одет он был в мятый черный костюм и белую рубашку без галстука. Лицо серьезное и сосредоточенное.

– Это мой коллега. Он проверит, тот ли это компьютер.

Габриэлле стало трудно дышать. Она сглотнула.

– Окей, – сказала она. – Он заблокирован. Мы сами не знаем, что в нем.

Она нервно запустила руку в волосы. «Хватит, Габриэлла, возьми себя в руки, – приказала она себе. – Нельзя, чтобы у них возникли подозрения».

– Возможно, – сказала Сьюзен. – Возможно, вы говорите правду. Но боюсь, что нам многое еще предстоит выяснить с вами и вашей подзащитной. Вам пришлось пережить вещи, о которых мы сожалеем. В этом не было вашей вины, но все равно это проблема, которую вам придется решать.

В ее словах прозвучала угроза. В ее глазах не было тепла, только холодный расчет.

Все было как сказал американец. Или у тебя есть то, чем их можно шантажировать, или ты для них пустое место.

Мужчина в мятом костюме бросил взгляд на Габриэллу, потом открыл ноутбук и включил его. Габриэлла закрыла глаза. Она была на пределе своих физических и психических сил. Слишком много стресса. Пальцы мужчины застучали по клавиатуре. Девушка откинулась на спинку дивана. Как им вообще пришел в голову этот план? Стук прекратился. Габриэлла приоткрыла глаза – чуть-чуть, словно она боялась результата. Мужчина нахмурил лоб. Глаза его сузились, на лице была написана растерянность. Глаза бегали по экрану, словно он не мог осознать, что видит. Через секунду он повернул экран к Сьюзен и Габриэлле.

– Это чья-то идиотская шутка? – спросил он.

Габриэлла выпрямилась на диване. Она посмотрела в сторону дверей. Давай же.

– Что это такое? – раздался голос Сьюзен. – Как вы не понимаете всю серьезность этой ситуации? После всего того, что мы пережили? Что, черт возьми, это означает?

Странно было слышать из ее уст ругательства. Сьюзен не была похожа на женщину, которая позволяет себе выражаться.

Она повернула экран к Габриэлле. На белом фоне красным жирным шрифтом было написано «FUCK YOU FASCIST PIGS!»[29]

В любой другой ситуации Габриэлла расхохоталась бы. Эта Блитци та еще штучка. Клара правильно ее описала. Прежде, чем Габриэлла успела ответить, послышался щелчок замка, дверь приоткрылась, и охранник просунул в щель голову.

– Один из шведов говорит, что у него телефонный звонок для вашей гостьи, – он кивнул в сторону Габриэллы.

Габриэлла перестала дышать. Она просто забыла, как это делается. Каким-то чудом ей удалось раскрыть рот и выдавить слова:

– Если вам нужно объяснение, – прошипела она, – то мне лучше ответить на этот звонок.

Она показала пальцем на дверь. Габриэлла думала, что она сильнее, но сказывались стресс, бессонные ночи, пережитый страх. На кону стояло слишком много. Все это давило на нее. Она чувствовала себя щепкой, попавшей в круговорот воды. Сопротивляться было бесполезно. Оставалось только плыть по течению в надежде, что оно вынесет ее на сушу.

Сьюзен недоуменно смотрела на нее. Видно было, что она тоже теряет контроль над ситуацией.

– Телефонный звонок? Вы шутите?

– Нет, – выдавила Габриэлла. – Совсем нет. И если вам нужна эта чертова информация, вам придется позволить мне ответить.

Сьюзен покачала головой и жестом приказала мужчине в мятом костюме выйти. Он скрылся в соседней комнате.

– Окей, – ответила она. – Но здесь внутри и с включенным динамиком.