Сердце Персефоны ухнуло вниз, в груди похолодело, руки затряслись пуще прежнего.

— Перед казнью? — безжизненным голосом спросила она.

Хонг кивнул и усмехнулся:

— Предателей надлежит казнить.

В комнату постучали и уже через секунду вошел мужчина в обмундировании. На мече, висевшем в ножнах, был вырезан знак солнца. Персефона узнала в нем того мужчину, что однажды посмеялся над ней после возвращения из Хрустальной пещеры. Он низко поклонился и воскликнул:

— Повелители поймали Лино!

Хонг засмеялся, захлопал в ладони и затанцевал на месте, совсем не стесняясь своей наготы. Карие глаза засветились, тело охватил ореол Порядка. Мужчина обернулся к Персефоне и сказал:

— Вот видишь! Мне пора, Персефона, не скучай. Я делаю шаг и чувствую под ногами осколки сердца Ниалла. Ах, так вот каково счастье!

Коснувшись нити Порядка, Хонг испарился, а солдат, осмотрев сальным взглядом Персефону, гордо вздернул подбородок и ушел. Девушка задрожала, огромные черные жемчужины раскаяния и сожаления потекли по щекам и покатились по комнате. Ее волновала вовсе не казнь. Ее волновали лазурные глаза, что еще вчера смотрели на нее со всей нежностью, сейчас же на их дне будет сталь разочарования. Сердце Повелителя только оттаяло, запорхало золотистой бабочкой, горело в ее ладонях. Что теперь будет с ними? Она уже казнила себя сама, Ниаллу стоит только посильнее сжать на ее шее ладонь. Прижавшись лбом к холодному шесту, Персефона смежила веки. Чье сердце разбилось на самом деле? И какова на вкус боль Повелителя Света?

Ниалл сидел в своей спальне, подпирая ладонью подбородок. Лазурные глаза смотрели на дверь, не отрываясь. Торс обнимала ярко-алая рубашка, выделяющая рельеф живота. Черные брюки облегали бедра, а пальцы холодило обилие серебряных колец. Возле Ниалла на столике охлаждалось рубиновое вино, стояли закуски и лежал букет из нежно-оранжевых крупных бутонов роз. Вздохнув, Бог взглянул на часы и нахмурился. Персефона должна была прийти вечером, он послал ей письмо, неужели проигнорировала? В груди Бога весь день было не спокойно. Он думал, то из-за сестры, но сейчас волнение усилилось. Ниалл поднялся, решительно готовый выяснить в чем дело. Больше не хочет встреч? Пусть скажет ему в лицо. Коснувшись нити Света, золотистые брызги переместили фигуру Бога в комнату Персефоны. Кровать ее была не заправлена, на полу валялся портрет, написанный Ниаллом. Он нахмурился, поднимая его. Девушки не было, в комнате не витал аромат черники, значит она давно покинула свою спальню. Бог обошел замок брата, бесцеремонно заглядывая в каждую комнату. Остался только тронный зал и он хмуро толкнул дверь. Голоса резко стихли, Адриан и Фанни синхронно обернулись, солдаты поклонились, а советники, сидящие за столом, поднялись, склонив головы.

— Ниалл? — вскинул брови Адриан.

Брат обвел тронный взгляд хмурым взглядом, а потом, смотря на Дафну спросил:

— Где Персефона?

Фанни изумленно поднялась с трона, отвечая:

— Я думала, она у тебя. Я ее со вчерашнего вечера не видела.

Бог сжал челюсть, лазурные глаза вспыхнули подобно огню в камине, на пальцах заискрила магия, в тронном зале тотчас запахло морем.

— Ее у меня нет. Где она?

— Ниалл, мы найдем ее, — заверил Адриан, поднимаясь. — Мы задействуем лучших ищеек и…

Договорить не дали. Яркая лиловая вспышка осветила тронный зал и на колени рухнула сестра. Богиня прижимала к животу тряпку, полностью пропитанную кровью, нижняя губа припухла и саднила, на правой щеке зиял свежий порез. Кристалл Порядка светился на шее, ослепляя, а ладони тряслись от потраченных сил. Адриан подскочил к сестре и обеспокоенно оглядел ее с головы до ног.

— Что случилось? — спросил брат.

Ниалл в два широких шага пересек комнату и опустился на корточки. Он еще не до конца восстановился, камень в кольце едва светился бледным свечением, но он все равно приложил ко лбу сестры два пальца, прикрывая глаза. Тело затрясло, магия золотыми волнами впитывалась в кожу сестры. Селена судорожно вдохнула, ахнув:

— Ты же еще не восстановился.

— После чего? — недоуменно спросил Адриан.

Селена отстранилась, не давая брату до конца затянуть ее раны. Рука брата безвольно упала. Он крепко сжал челюсть, пряча глаза. Дыхание Ниалла было частым, сердце лихорадочно качало кровь по организму, осколок в душе надтреснул, отдаваясь болью в сердце, холодные капли пота выступили на лбу, а ладони сжались в кулаки, скрывая тремор. Селена отмахнулась от вопроса Адриана и, схватив брата за воротник, притянула к себе, чтобы прошептать:

— Он сказал, что знает где Персефона и хочет, чтобы ты сам выпытал это у него. — Ниалл повернул голову, встречаясь с глазами сестры. Она облизнула сухие губы, продолжая: — Ленар выпил его воспоминания, но ничего не увидел, его сознание блокировано.

Тело Ниалла вмиг засветилось, глаза вспыхнули гневом, он рыкнул:

— Я заставлю его блевать собственными кишками!

Дафна бегом спустилась с подножия трона, но Адриан выставил ладонь вперед. Он стоял, расставив широко ноги и нахмурив смоляные брови. Вся эта ситуация с Хонгом ему не нравилась с самого начала, а сейчас, когда Персефона похищена из собственной спальни, он понял, что никому нельзя доверять. Никому, кроме семьи.

— Найти тех, кто ночью дежурил у спальни Персефоны.

— А как же ты? — спросила Фанни, подходя ближе.

— Ты остаешься. Вы отвечаете за нее головой, ясно? — Бог обвел потемневшим взглядом советников и те, сглотнув, закивали.

Адриан коснулся губ Дафны своими, а затем вытянул ладони, зажигая нить Хаоса. Ниалл заколебался, но потом, заталкивая поглубже свои принципы, сжал ладонь брата и нить Хаоса переместила их в замок Ниалла прямиком к тюремным камерам. Тот толкнул тяжелую дверь, зажигая на пальцах магию. Взгляд потемневших лазурных глаз хмуро обвел комнату, наткнувшись на изумрудный взгляд друга. Плечи Ниалла расслабились, стоило увидеть, что с Ленаром относительно все в порядке. Под глазами залегли синяки от потраченных сил, костяшки пальцев стерты в кровь, на голом животе виднелись синяки, а грудь была исполосована магическим воздействием и кровь из рубиновой превратилась в тягучую черную. Селена ахнула, но мужчина отмахнулся.

— Хонга в камере нет, — сказал Ленар. Ниалл застыл, крепко сжимая челюсть.

Мужчина с васильковыми глазами сидел, прикованный магическими кандалами к стулу и посмеивался. Волосы его были окрашены алой кровью, на лице шрамы, губа и щека разбита, а из живота медленно стекала кровь.

— Ты кто такой? — грубо спросил Ниалл.

Лино мученически распахнул глаза и, смотря снизу вверх на рассерженного Бога, ответил:

— Твой брат знает.

Адриан прищурился, а потом его брови взметнулись вверх, а серебристые глаза распахнулись. Лино был самым первым нарушителем, который встал на пути Адриана, стоило Ниаллу уйти