Стараясь ровно дышать, Нелл смотрела в его глубоко посаженные темные холодные глаза. Нельзя отворачиваться от страха, иначе он тебя настигнет и уничтожит.

— Вы совершили ошибку, — сказала она. — Вы сделали ставку на пропойцу. Эту ложку я получила от другого человека, который подтвердит, что она была собственностью Майкла до того, как ее отдали мне.

Гримстон засмеялся. Его смех был похож на шуршание опавшей листвы, и от него у Нелл по спине побежали мурашки.

— Полагаю, вы имеете в виду мисс Кроули? Да, конечно, непременно расскажите инспектору о ее роли в этом преступлении. Ведь она должна сидеть в Ньюгейтской тюрьме за кражу, но ее отпустили… за взятку. Инспектору будет очень интересно узнать еще об одной краже, мисс Уитби.

У Нелл перехватило горло, стало трудно дышать. Он хорошо покопался в ее прошлом и был, конечно, прав — она никогда не станет вмешивать в это Ханну.

— Чего вы хотите? — прошептала она.

— Ничего особенного, — с готовностью ответил Гримстон. — Я хочу, чтобы вы ушли, мисс Уитби, исчезли, так сказать. Совсем не обязательно при этом сидеть в тюрьме. Это пятно на вашей репутации… Кстати, оно ведь не первое? Вы уже совершали преступления, так ведь? Насколько мне известно, на собраниях Общества покровительства девушкам вы без стеснения говорили о своих воровских наклонностях. Неужели это правда? Зачем же так откровенничать себе во вред? — Он снисходительно усмехнулся.

Нелл молчала. Значит, дамы из этого проклятого Общества рассказали ему, как в день ареста Ханны она кричала о том, что это она виновата в краже, а не Ханна Кроули. И это было правдой. В тот день она оскорбила этих дам, и теперь они с радостью будут свидетельствовать против нее в суде.

— Чего вы от меня хотите? — повторила Нелл.

— Ваше последнее преступление — кража серебряной ложки — ставит крест на вашей надежде получить наследство леди Корнелии. Если я сейчас не заберу свое заявление с обвинением вас в краже, вас будут судить как воровку и наверняка признают виновной. Как только приговор будет оглашен, во всей Англии не найдется такого судьи, который осмелится признать вас сестрой леди Кэтрин, равной с ней в правах. Самозванка, мошенница на доверии — вот как вас будут называть. И каждое из этих обвинений влечет за собой серьезное наказание. Эта комната покажется вам роскошной по сравнению с той тюремной камерой, где вам придется отбывать наказание.

Нелл крепко ухватилась за край скамьи. Гримстон нарисовал весьма убедительную картину. Она всегда знала, что суд будет против того, чтобы поднять ее из грязи. Слугам закона вряд ли захочется подать такой пример остальным беднякам. Она вспомнила, в каком плачевном состоянии вернулся из тюрьмы Майкл. Вот что делает закон с теми, кто осмеливается прыгнуть выше своей головы.

Но Саймон не позволит им упрятать ее в тюрьму.

Где же он?

Он обязательно приедет. В этом она ничуть не сомневалась. Он освободит ее. У него все получится, как это произошло с Ханной.

Правда, у Ханны не было такого влиятельного врага как Гримстон.

Ей вдруг стало трудно дышать. Саймон не сможет справиться с этой проблемой так же легко, как прежде. Уроки танцев и хороших манер, модная одежда — все это окажется пустой тратой сил, времени и денег. На скамье подсудимых никто не признает в ней графиню. Они увидят фабричную девчонку, укравшую серебряную ложку.

— А если вы заберете ваше заявление? — медленно проговорила Нелл, не узнавая собственного голоса, который стал вдруг глухим и надтреснутым.

— А вы быстро соображаете, — похвалил ее Гримстон. — Я человек не жестокосердный, мисс Уитби. Я понимаю, что ваше прошлое весьма нерадостное, ваше будущее на данный момент весьма туманно, если не сказать плачевно. Но я рад предложить вам альтернативу. Я готов подарить вам приличную сумму денег, на которую вы сможете вполне сносно прожить много лет там, где вам понравится. Но с условием, что вы вернетесь туда, откуда пришли, и публично признаетесь, что вы Нелл Уитби, и ничего более, а также отзовете иск о признании вас пропавшей дочерью Обенов.

— Что угодно, только не признание в мошенничестве.

— Хорошо. — Гримстон пожал плечами. — Пусть это будет не мошенничество, а, скажем, заблуждение. Вы молодая необразованная девушка, вас легко ввести в заблуждение. На вас сильно повлияли лживые слова некоего злоумышленника, который ввел вас в заблуждение ради осуществления своего хитрого и коварного замысла. — Он криво улыбнулся. — Лорд Рашден славится умением влиять на людей куда более образованных и умных, нежели простая работница табачной фабрики. Никто не удивится, если вы скажете, что это он надоумил вас назваться Корнелией Обен.

Внутри у Нелл все закипело от гнева.

— Нет, я не сделаю этого, — промолвила она. — Если вам нужно оговорить его, ищите кого‑нибудь другого.

На мгновение лицо Гримстона исказила ярость.

— Нельзя же быть такой глупой! — возмутился он. — Неужели вы хотите сказать, что он вам небезразличен?

— Я не стану его оговаривать, — упрямо повторила Нелл.

Гримстон вздохнул и замолчал. Потом пожал плечами и проговорил:

— Ну, как вам будет угодно. Скажите, что у вас было временное помутнение рассудка, да что хотите! Лишь бы вы публично признались, что вы никто, Нелл Уитби, дочь фермера из Лестершира. Вы меня понимаете? А я со своей стороны обещаю, что вас не будут преследовать за мошенничество и вообще ни за что другое. Ваши усилия будут вознаграждены свободой и тысячей фунтов. Что скажете?

Тысяча фунтов стерлингов!

Она не думала, что Гримстон предложит такие большие деньги. Облизнув губы, Нелл молчала, не находя слов.

Он заметил ее изумление и слегка наклонился к ней.

— Да, тысяча фунтов, — тихо повторил он. — И никакого риска для вас. Иначе — тюрьма и нищета. Полагаю, выбор очевиден.

Мысли путались в голове у Нелл. Гримстон говорил с убедительностью дьявола, но все в ней восставало против его предложения. Саймон решит эту проблему, твердило ей сердце.

Сердце! Разве когда‑нибудь хоть одно разумное решение принималось сердцем? Если жизнь ее чему‑нибудь научила, так это тому, что романтика опасна, так же как и стремление принять желаемое за действительное. Ей всегда хотелось верить в лучшее, но всякий раз это кончалось катастрофой. Вместо того чтобы пойти на панель, она стала воровать. В результате за это пострадала Ханна, а мама все равно умерла. Вместо того чтобы держать язык за зубами, на фабрике она требовала улучшения условий работы и была в конце концов уволена. Саймон появился в ее жизни как чудо, и на какое‑то — довольно короткое — время ей показалось, что все ее тайные желания наконец сбудутся. И тут она случайно услышала его разговор с Дотри.

История учит того, кто хочет учиться. Так что не стоило удивляться тому, что и на этот раз все ее надежды потерпели крах.