Наложница просияла от радости. Мо Лэ попросил разрешения прежде перенести к юноше в дом ларцы и мешочки с ее украшеньями и нарядами. Трижды пришлось ему возвращаться. Наконец он сказал: «Поторопимся, скоро рассвет», — посадил к себе на спину юношу и красавицу, птицей перелетел через десять высоких стен и спрятал красавицу в покоях юноши. За все это время никто из стражей даже не шелохнулся.

Наступил рассвет. В доме вельможи проснулись и видят: сторожевой пес мертв, а молодая наложница исчезла.

Вельможа сильно встревожился и испугался. «Ворота дома всегда под охраной и крепко заперты. А между тем кто-то тихо пробрался внутрь, похитил наложницу и бесследно скрылся. Наверно, это было существо сверхъестественное», — рассудил он и приказал всем хранить тайну, дабы не навлечь новых бед.

Красавица жила в доме юноши два года. Но вот однажды она в легком экипаже отправилась в Цюйцзян развлечься и полюбоваться цветами. Тут ее заметил и признал один из людей вельможи и поспешил доложить ему об этом. Удивленный вельможа призвал на допрос юношу. Перепуганный Цуй ничего не посмел утаить. Рассказал он и о том, как Мо Лэ перенес их через стены.

— Вина этой женщины велика, — сказал вельможа, — но она у вас уже около двух лет, что уж теперь искать справедливости! Но нужно избавить край от столь опасного человека, как ваш раб.

И он приказал пятидесяти лучшим из своих воинов, вооруженным до зубов, окружить дом юноши и схватить Мо Лэ. Однако Мо Лэ, вооружившись мечом, в одно мгновенье, словно на крыльях, перелетел через высоченную стену и, подобно орлу, взмыл в небо. Стрелы сыпались градом, но ни одна не достигла цели. Не успели и глазом моргнуть, как он исчез. Ужас объял семейство Цуя. Перетрусил и вельможа. Каждую ночь в течение целого года его охранили слуги, вооруженные мечами и секирами.

Десять с лишним лет спустя один из людей Цуя увидел Мо Лэ на рынке в Лояне. Старый раб торговал лечебными снадобьями и, казалось, за все эти годы нисколько не изменился, выглядел все таким же.

Женщина с мечом

[242]

Инь-нян была дочерью полководца Не Фэна, того самого, что в середине годов «Чжэньюань» занимал должность военного наместника в Вэйбо. Когда девочке было лет десять, в дом Фэна забрела, прося подаяния, буддийская монахиня. Инь-нян приглянулась монахине, и та попросила:

— Отдайте мне вашу дочь в услуженье, я многому научу ее.

Фэн страшно разгневался.

— Хоть в кованый сундук ее упрячь, я все равно уведу твою дочь, — пригрозила монахиня.

В самом деле, с наступлением ночи Инь-нян исчезла. Фэн был сильно встревожен и напуган и приказал своим слугам все кругом обыскать и обшарить. Однако нигде не нашли никаких следов пропавшей. И отец и мать пролили немало слез, вспоминая свою дочку. Да только тем все и кончилось.

Прошло пять лет. Вдруг однажды монахиня привела Инь-нян домой.

— Ученье окончено, получай свою дочь обратно, — сказала она Фэну и вдруг исчезла.

В семье и обрадовались и опечалились. Стали расспрашивать дочку, чему же она обучилась.

— Поначалу я все читала сутры да твердила наизусть разные заклинания. Вот, пожалуй, и вся наука, — отвечала Инь-нян.

Фэн усомнился и приступил к ней с расспросами.

— Боюсь, мне не поверят, коли я скажу всю правду. Стоит ли? — спросила Инь-нян.

— Нет, нет, расскажи все, как было, — твердил отец.

— Сколько мы прошли в ту ночь, как монахиня увела меня, я не знаю. Наверно, десятки ли. Только к рассвету пришли мы к большой пещере. Вокруг было тихо, нигде не видно людского жилья, зато множество обезьян и черных мартышек резвилось в зарослях лиан среди сосен.

В пещере уже были две девочки лет десяти, умненькие, смышленые, миловидные. Они никогда не прикасались к пище. В мгновение ока умели взбираться на самую отвесную кручу, лазили по деревьям, как юркие мартышки, и не было случая, чтобы они сорвались. Монахиня дала мне какое-то снадобье в виде шарика и драгоценный меч, который велела всегда носить с собой. Был он длиной поболе двух чи, а лезвие — тоньше волоса. Еще монахиня приказала мне во всем подражать этим девочкам, а им велела научить меня лазать по скалам и по деревьям.

Постепенно тело мое стало легким, как ветерок. Через год я научилась легко и без промаха убивать обезьян, а потом стала нападать на тигров и леопардов. Отрубив им головы, я возвращалась обратно. Через три года я уже летала по воздуху и поражала мечом ястребов и сапсанов. При этом лезвие меча становилось маленьким, не больше пяти цуней. Птицы и не замечали, что меч вот-вот их настигнет.

На четвертый год монахиня оставила двух других девочек охранять пещеру и отправилась вместе со мной на рынок в какой-то незнакомый мне город. Там, указав на одного человека, она перечислила одно за другим все его прегрешенья и после сказала:

— Отруби ему голову, но так, чтоб никто ничего не заметил! Потом вырежь у него печень. Это легче, поверь мне, чем сбить птицу на лету.

Она дала мне изогнутый, как бараний рог, кинжал, шириною в три цуня, и я среди бела дня на базарной площади убила человека, и никто не заметил этого. Спрятав голову его в мешок, я вернулась к своей повелительнице, и она с помощью снадобий превратила отрубленную голову в озерцо воды.

На пятый год она вновь призвала меня:

— Неким важным сановником совершены тяжкие преступления. Многих обидел он без всякой на то причины. Ночью проберись к нему в спальню, отруби ему голову и принеси ее мне.

С кинжалом в руках я сквозь дверную щель проникла в дом и спряталась за стропилами. Дождавшись ночной темноты, я отрубила сановнику голову и возвратилась к себе.

— Что ты так