руке, оставив после себя раскаленное покалывание, губами оставил на коже легкие поцелуи, от которых я таила. Мне с ним было хорошо. Восхитительно.

— Не буду.

Он пробрался под одеяло и пальцами коснулся живота, дразнящее опускаясь вниз. Я зашевелилась, хихикнула, когда он поцеловал меня за ушком, прося его остановиться.

— Когда ты ему скажешь? — вдруг поинтересовался Лазарев, чем развеял романтику.

Развернулась и встретилась с горящими огоньками, задержавшиеся на моих губах.

Мне так мало его. Почти всегда. На работе, дома, в общественных местах постоянно думаю о Семене. Наваждение. Почти две недели мы скрываемся ото всех, встречаясь в таких местах, где вероятность встретить знакомых равна нулю. Видимся регулярно: во время работы и после нее, разбавляя наши плотские утехи небольшими вылазками в какие-нибудь места. Возможно, это можно было бы обозначить свидание, но для них время давно прошло.

Для всех наших встреч появилось время, так как две группы — мою и Лиды — объединили в одну в связи с появлением нового педагога, так что теперь я работала по сменам и не ощущалось более дискомфорта от постоянной загруженности. Работать целыми днями — невыносимая ноша, так как это забирает куда больше моральной выдержки и времени.

В связи с этим я могла в тайне посещать кафе, кинотеатр, торговые центры, когда мне нужно было купить что-то из методичек или подарков для детского сада, обычная прогулка в парке, аквапарк (поход был с нашими детьми), катание на ватрушках (неизмененная традиция). За все эти моменты мы не могли отойти друг от друга. Чуть увеличенное расстояние и нас тянуло обратно. Мы всегда заговорщицки переглядывались, шептались, перебрасывались шутками и даже умудрялись целоваться до посинения и опухоли губ, пока дети не придавали значение нашим близким отношения. Словно вернулись в юность и старались восполнить пробелы, за которыми могла бы выстроиться другая линия судьбы. Нет ничего, чтобы нам мешало. Только место и мы в нем.

Пубертатный период позднего проявления.

Именно так девочки и обозначили мой «диагноз» и ни в коем случае не пытались лезть в мою личную жизнь, лишь только интересовались моим состоянием. Несомненно, они помогают сохранить в тайне мои постоянные вылазки, но это не исчерпывает того, что я за спиной мужа кручу шашни. Я продолжаю строить из себя заботливую и понимающую жену, только совесть и стыд угнетают. Вдобавок я порочу нашу семью, впуская к себе домой, в нашу с Мишей постель, чужого. Семен находит это возбуждающим, я ногти сгрызаю от беспокойства, но все развеивается, стоит мыслям уступить место виновнику моих дрожащих коленок.

Я ему не сказала. До сих пор. Я слабачка. Слишком я стала дорожить чужими чувствами, что порой забываю про свои. Думаю, он заметил, насколько я стала практична по удержании на холодном расстоянии и при этом вношу теплоту, только не спешит как-то прокомментировать. Даже не возникает, если я придумываю отговорку поздно вечером, чтобы не заняться с ним семейным долгом.

— А ты? — приподнимаю бровь.

— Хочу поговорить с ней в ближайшие дни.

Варя с Евгенией вернулись неделю назад, так что наши встречи в их квартире сменились гостиницей. Поверить не могу, что нам приходиться шифроваться в гостиницах, вот это да.

— Я пытаюсь, Семен. Я просто не могу разрушить эти отношения по щелчку пальца. Слишком многое в них вложено — и слишком многое можно потерять.

— Я тебя не тороплю, Катя, — ласково произносит мое имя. — Но нам давно нужно расставить все точки над «i».

— Хорошо. Я попытаюсь.

Касается губами моих: начинает с медленного, проникновенного поцелуя, который теряет свою значимость, когда нас затапливает порывистость и желание.

Во вторник предпоследней недели февраля я работала весь день. Прошла в спальню, выключила плавную музыку, забрала ноутбук, чтобы немного поработать с проектом, который вот-вот надо будет сдать. Весь месяц старалась с детьми работать по мотивам сказки «Двенадцать месяцев», включая различные методы для развития гибкого воображения.

— Ну-ка живо спать, Лебедев! — гаркнула шепотом на крутящегося ребенка, пригрозила пальцем и, проследив за его поворачиванием к стенке, скрылась в группе.

Там я поставила на рабочий стол старый ноутбук, который еще жил да почивал, и принялась усердно доделывать шапку проекта, приступая к заполнению презентации, с которой буду выступать через неделю. Точно! Надо загрузить конспекты занятий на платформу и получить дипломы. Уф.

Так я просидела где-то около часа в попытках все подравнять и структурировать, дабы не стыдно было показывать. Няня Таня так еще не вернулась, а другие воспитатели сегодня на странность меня не трогали. Возможно, заметили серьезность и желание сегодня мало с кем контактировать.

Телефон завибрировал. Осмотрелась вокруг себя и нашла его на барной стойке. На экране блокировки высветилось оповещение от Telegram. Сердце гулко ударилось об ребра, и тепло вновь растопило зимнюю стужу внутри меня.

С.: Чем занимаешься, Снежная королева?

Улыбка сама собой затронула лицо, отчего тут же прикусила нижнюю губу.

Я: Занимаюсь делами в отличие от некоторых.

С.: Я тоже. Надеюсь, Галкин, не обидится на такое заявление.

Две недели назад после выходных мы все же встретились с подругами и они, точнее Оксана, поведали все критичные стороны «Почему не стоит связываться с Никитой Галкиным?». Во-первых, он чересчур смазливый, а от таких бежать нужно сразу же. Во-вторых, насильно удерживает девушку в машине, когда ему уже сказали «нет» десять раз. В-третьих, потому что его зовут Никита. Я пришла к такому заключению, что произошла какая-то неприятная для Кислицыной сцена, о которой вспоминать не намерена и уж тем более перетирать между нами. Ник тоже не особо обозначает его знакомство с девушками, но отдельное ему спасибо за то, что подвез тогда подруг. Пусть он чуть не прибил Семена за такую позднюю вылазку в клуб вместо горячей ночи.

Я: Точный в своих обязанностях до тошноты.

С.: Ты такая выразительная, что это восхищает.

Я: А ты — нет.

С.: Я могу жить с тем, что я не восхитителен.

Я: Вся твоя самовлюбленная натура так и хлещет с тебя, Гастон.

С.: Потому именно с меня и срисовали этого героя. Я же тебе говорил, насколько я привлекателен, что у тебя порой слюнки текут?

Я: Не правда. Просто пот стекает от духоты в помещениях.

С.: Пот стекает, да?

Я: Да. Он блестит и от этого кажется, будто я пускаю слюни.

Что я несу? Господи, моя голова совсем не на месте.

С.: Пот блестит и кажется, будто пускаешь слюни, да?

Я: Не мог бы ты перестать повторять то, что я пишу? Меньше будет уходить