И тут.… Тут, друзья мои, все внутри поплохело и ухнуло вниз стремительным домкратом. Край обрыва для нас – крылатых людей – вход в иное измерение, мистическая ниша между земным существованием и небесной жизнью. Я почувствовал ее магическое влияние всем телом, и токи, исходившие из этой таинственной перемычки, бросили меня в дрожь. Но виду не подал. В голове закрутились дурацкие мысли, типа: почему не сходил вниз, не рассмотрел место посадки, иди, знай, какие сюрпризы оно может преподнести. Но ведь ребята уже садились и ничего, прошло нормально! Да и не в первый раз тут летают, была б опасность, не назвали б стометровую отметку лягушатником. Но внутренний голос опять напомнил о себе.

– Со всеми нормально, – заметил он, – а с тобой может, и нет!

– Отвяжись, – сказал я голосу, – как говорит Виктор Иваныч, в воздухе еще никто не оставался. Куда нибудь да сяду.

Тут мадам-инквизитор командует – Давай, Курга-а-а-ан!

Выдвинулся на кромку, Санек и Степа отпустили троса, дельт на плечи, угол, нос на ветер!

ПЕРВЫЙ ШАГ! Поообееежаааааалииииии!!!

Разбег!

Отрыв!

Перехват!

Глубокий вздох!

Не успел я выдохнуть, как меня подхватил «динамик», и выпер вверх метров на тридцать. Многого я ожидал от этого старта, но к такому повороту событий не был готов. Повинуясь инстинкту, повернул направо и пошел вдоль склона. А высота все росла, «динамик» продолжал переть, и я боялся сделать неосторожное движение, чтоб не навернуться, ведь на такой высоте мне доводилось летать только в кабине самолета. За несколько секунд меня вынесло высоко над самой верхней точкой горы. Стоящие там супер-пилоты отчаянно махали руками: вниз, вниз, вниз. А я, братцы мои, от испуга дыхание потерял, открываю рот, а воздуха нет. Вокруг его сколько хочешь, морозит так, что задница начала леденеть, а дышать нечем.

Испуг быстро прошел, крыло держало без всяких проблем, только ветерок тоненько свистел в растяжках, и я начал с любопытством оглядывать окрестности. Подо мной простирался роскошный вид на заснеженное поле, гору, Верхний Уфалей, дорогу с коробочками автомобилей. Я летел и чувствовал себя высоко и свободно, надо мной, за тонюсенькой тканью купола, простиралось безбрежное море облаков. От мысли, что червь, которому предназначено только ползать, все-таки летит и смотрит на всех сверху вниз, захватывало дух. Скажу честно, в тот момент я забыл обо всем на свете, о всех реалиях и проблемах земной жизни. Даже мысли о том, как и куда буду садиться разбежались в разные стороны, внутренний голос тоже молчал. И тут перед моим взором (таким же туманным, как и то, на что он был направлен) прямо посреди воющего воздуха, возник светлый образ Виктор Иваныча, с рукой, вытянутой указующим перстом вверх. Этот образ, как и на зачете, спросил:

– Ваши действия при затягивании в облака?

– Действия должны быть правильными!!! – вспомнил я собственный ответ и стал лихорадочно думать, чтобы такого предпринять, дабы иметь счастье еще раз провалиться на зачете у любимого инструктора.

В этот самый момент я попал в нисходящую часть термодинамика, и дельтаплан провалился вниз. В секунду меня прошибло горячей волной ужаса, душа пожелала мне «прости-прощай» и забилась в левую пятку, а я в полном одиночестве, без тела, исчезнувшего в свободном падении и без покинувшей души падал, изо всех сил прижимая ручку к себе. Впечатление было такое, что меня засасывает невидимой силой в черную воду.

Скажу честно, я решил, что это конец, и стал припоминать, какие слова произносят в последние секунды жизни, но тут термодинамик посчитал наказание достаточным, и крыло бросило вверх. Невесомость закончилась, на меня навалилась перегрузка в полтора-два жэ. Мои действия не изменились, я по-прежнему прижимал ручку, но теперь уже, чтобы не дать дельту задрать нос. В результате нос пошел круто вниз и высота начала падать с ужасающей быстротой. И тут я сообразил, что ветер теперь дует в хвост, и дельт летит куда быстрее, чем бы хотелось, и что посадка на такой скорости означает немедленное получение приза в виде обещанных Верочкой костылей, если вообще…..

Дальнейшее помню смутно, отдал ручку от себя до упора, выставил вперед ноги, секунд двадцать провисел, в таком состоянии, повторяя «ой, мамочка» и вдруг увидел, что до земли осталось всего метров десять, и крыло уже не несется, как безумное, а планирует с вполне вразумительной скоростью. Я уже решил, что моя первая верхняя посадка закончится благополучно, и перестал вспоминать маму, как вдруг наступила полная тишина. Крыло осталось без опоры, словно из-под него вышибли воздух. Я видимо, перестарался, снижая скорость. Силы покинули мой дельтаплан, и – «здравствуй, штопор»! Высоты было метра два, не больше. Я отчётливо увидел такие новые двадцатимиллиметровые стойки и, помня, как я вынес одну прошлым воскресеньем на Увале подумал: «опять!!! твою мать!!!». Но стойку было жалко, а потому, в момент касания консолью снега, я как-то хитро нырнул в трапецию и аккуратно улёгся на сугроб рядом с консолью. Стойки стало жальче, чем собственного позвоночника! Но высшие силы воздухоплавания в тот день оказались снисходительными к новичкам. Наверное, Отто Лилиенталь где-нибудь там, в небесной выси, попросил снисхождения, и оно всемилостивейше было даровано.

Дальнейшее напоминало катание на водных лыжах, с той только разницей, что роль лыжей выполняла моя спина. Хруст, скрип, фонтаны снежных брызг, скрежет и внезапно ….. тишина. Только ветер гудит в распорках. Стойка было спасена, я же отделался лёгким «оцарапом» носа о наст.

Вот так вот оно так, дорогие товарищи пилоты. Мои личные выводы из этой истории таковы:

Первое – учите теорию воздухоплавания. Это не шутки, можно и загреметь навсегда, в ту страну, где тишь и благодать. Если бы не толстый слой снега, лежать бы мне сейчас в больнице с поврежденным позвоночником, а то и на кладбище.

Второе – не слушайте внутреннего голоса, а прислушивайтесь к советам Виктор Иваныча.

Третье – если земля показывается сверху, то это значит, что вы падаете – будьте осторожны! Если же земля видна прямо по курсу, следовательно, вы летите в гору и необходимо срочно отвернуть в сторону. Но если отворачивать поздно, то это положение классифицируется как «безвыходное». В этой ситуации пилоту рекомендуется шептать «мама, мамочка», и жалеть, что вместо дельтапланеризма он не занялся собиранием марок или выращиванием кактусов. Такой выбор хобби продлил бы его жизнь еще лет на пятьдесят.

Пятое …..

– Стоп! – Драконов резко подскочил с вещмешка и точно шарик масла на раскаленной сковороде, прокатился вдоль сидящих кружком участников.

– На этом мы временно прервем сообщение Валеры. Временно – то есть, до завтра. На сегодня хватит. Расходимся по домам, и каждый пусть подумает, чем могло бы закончиться для нашего товарища его приключение. С воздухом не шутят, и ошибок он не прощает. Если бы Валера вместо шуточек и прибауток, как следует подготовился к зачету, и вызубрил бы – при этих словах Драконов упреждающе поднял вверх указательный палец – повторяю, не выучил, а вызубрил материал, так, чтоб и во сне от зубов отскакивало, он бы точно знал, как вести себя в «термодинамике». На днях мы проведем подробный разбор его полета, пока же могу сказать, что Валера совершил все возможные в таком положении ошибки.