Одна из девушек поставила мисы с едой перед Иваном Лихачёвым и Фёдором, пришедшими с топорами из леса. Иван сразу узнал её — девушку из племени вождя Валениллы, которая ещё при первой встрече обратила внимание на Фёдора. Иван толкнул друга локтем.

— Смотри, Федя, а ведь это зазнобушка твоя. Помнишь?

— Какая ещё зазнобушка? — будто не понял Фёдор, увлечённый едой.

— Та самая, которая тогда при первой встрече на тебя заглядывалась. И сейчас глядит. Видно, люб ты ей, Федя.

— Ну и пусть глядит, — проворчал на друга Фёдор. — Чего пристал-то?

— Так ведь полюбила, видно, она тебя с того первого раза. А ты на неё и не смотришь даже. Нехорошо, Федя. Поговори с ней, да на свиданку сегодня сходи. Они тут недалече в своих шалашах обитают.

— Чего говорить-то? Я ни одного слова по-ихнему не знаю, — отнекивался Фёдор.

— Ты чего, Федюх? — засмеялся Иван. — Тут никаких слов и не надо. Смотри, она и одета-то во всё голое.

— Да ладно тебе.

— Ладно мне будет, когда ты с ней близко сойдёшься. Когда уснёшь на её смуглой груди.

— А ты сам-то чего сидишь? Сделай, как мне советуешь, а я за тобой так же сделаю, — предложил Фёдор.

— Пока Алёну не найду, то ни на кого смотреть не буду. А найду, так и тем более, — сказал Иван, поднимаясь.

После трапезы, когда многие уже вышли из-за стола, Фёдор всё же заговорил с индеанкой.

— Тебя как зовут-то? — спросил он.

Она пожала голыми плечами и замотала головой, радостно улыбаясь при этом.

— Ну, вот я — Фёдор, Федя, Фе-дя, — ткнул он себя в грудь пальцем. — А ты?

И он хотел также ткнуть в её обнаженную грудь, да спохватился.

— Фенья, Фенья, — проговорила девушка, все так же улыбаясь.

— Да не Феня, а Федя! Феней-то я тебя звать буду… А я — Федя. Поняла?

— Федья, — повторила медленно индеанка и, смеясь, закивала головой. — Федья… мой…

— Ничего себе, — удивился и тоже засмеялся Фёдор, — сразу же и твой. Эх, ну будь по-твоему, зазноба моя… Твой я, Феня, твой…

…После рабочего дня в палаточном лагере было тихо. Люди отдыхали. А вот во временных шалашах индейцев, что стояли недалеко от русских палаток, было, напротив, людно и шумно. Слышалось оттуда даже хоровое пенье…

…Возле одного из шалашей собралась толпа индейцев, наблюдая, как два их соплеменника играли в гадательную игру. Игроки сидели на корточках, а между ними была расстелена козья шкура, на которой лежала кучка тонких строганных палочек. Один из игроков брал в руку маленький камушек, прятал руки за спиной, перекладывая камушек из ладони в ладонь, а затем обе руки протягивал перед соперником, предлагая ему отгадать, в каком кулаке находится камушек. Если тот угадывал, то брал несколько палочек из кучки на козьей шкуре, ежели нет, то палочки доставались сопернику. Так и играли до тех пор, пока все палочки не кончались или переходили к одному из игроков. Проигравший все палочки мог ставить на кон любую из своих вещей и продолжать игру.

Болельщики каждого из игроков бурными возгласами приветствовали отгадки и хором пели песни во всё время, пока шла игра.

В толпе зрителей стоял и Фёдор, внимательно наблюдая за игрой рядом со своей индеанкой Феней.

И вот, когда очередной проигравший встал с корточек, Фёдор вдруг сел на его место. Индейцы восторженно загалдели и игра, сопровождаемая хором поющих зрителей, началась вновь.

Она сперва шла с переменным успехом, но потом Фёдор стал то и дело проигрывать. Сначала он проиграл все палочки и, решив отыграться, положил на кон свой картуз. Но проиграл и его. Потом по очереди он лишился куртки, рубахи, сапог и, наконец, штанов. Оставшись в одних подштанниках, думал недолго.

— Эх, ядрёна-матрёна, была не была! — махнул рукой Фёдор. — Давай!

И опять проиграл.

А счастливый индеец вскочил и заплясал на месте, но недолго он плясал, а вскоре опять сел на корточки и пригласил на игру очередного соперника.

Фёдора же увели в тростниковый шалаш, откуда он вышел без своих холщёвых подштанников, но в набедренной повязке из кроличьих шкурок и какой-то травы. К нему подошла Феня.

— Федья мой, — сказала она и улыбнулась своей белозубой улыбкой.

— Вот теперь я и вправду твой, Феня, — заговорил Фёдор с девушкой. — Только как я домой-то пойду? А, Фень? Не поверят ведь. Пойдем-ка, разукрась меня. И буду я совсем твой, — и Фёдор жестами показал индеанке, что надо сделать с его лицом и телом.

Та что-то сказала своим подругам и те сразу же принялись за дело в одном из шалашей. Они натерли ноги и всё тело Фёдора какой-то тёмной глиной, намазали ею лицо и лоб, разрисовав разноцветными красками, а волосы собрали на темени в пучок, воткнув в него деревянную заколку. И стал Фёдор совсем как индеец.

В таком виде он и пошёл в свой палаточный городок…

…Иван Лихачёв занимался в палатке сортировкой и описанием образцов, добытых им на берегу океана камней. Он раскладывал их по полочкам небольшого стеллажа и отмечал что-то в толстой книге. Увлеченный своим занятием, Иван не заметил, как в палатку кто-то вошёл, а когда он поднял от книги голову, то увидел стоявшего у входа индейца.

— Чего тебе, брат? — спросил Иван.

— Федья, Федья, — проговорил индеец.

— Фёдора? Федю ищешь? Нету его тут, — замотал головой и замахал руками Иван.

— Федья, Федья, — не отставал индеец.

Иван встал и подошёл к незваному гостю.

— Нету Феди… Не-ту, — терпеливо стал объяснять он. — Ушёл он к вам в деревню. Туда, туда… К зазнобе своей.

Иван жестами показывал хлопающему глазами индейцу, куда ушёл Фёдор.

— Федя — я, я — Федя, — стоял на своем индеец. — А ты — Ваня… Ты чё, Иван, разуй глаза-то!

Только тут Иван догадался, кто стоял перед ним, и схватил стоявший у стеллажа батожок.

— Ну, Федька, погоди!

Но Федька ждать не стал. Он стремглав выбежал из палатки и бросился к своей, откуда вскоре послышался громкий хохот её обитателей.

Комендант испанского форта Сан-Хосе капитан Пабло Муньос был просто в бешенстве, когда узнал от пришедших пешком домой и еле живых своих солдат, бывших на задании с лейтенантом Лопесом, о случившемся с отрядом бедой и о гибели лейтенанта.

Он даже не мог сидеть и бегал по кабинету, крича и размахивая руками:

— Опять эта белая девка! Надоело! Не могу больше о ней слышать! Сколько можно терпеть! Надо что-то предпринять! Сейчас и немедля! Надо просто поймать её! Доставить сюда, в крепость!

Капитан Муньос велел денщику позвать дежурного офицера, а когда тот явился, то приказал ему собрать всех, свободных от караульной службы солдат. Потом сам вышел к ним, выстроенным на плацу перед комендантским домом.