Вице-премьер Игорь Иванович Привалов (ну да, да, это у которого «корги-джет», дворец в Австрии и бывшая дача Суслова) курировал процесс приватизации «Башнефти», и по неписаному закону деловой этики (а во всех странах писаному, именуемому законом об инсайдерской информации) должен был молчать до завершения процесса, словно истукан с острова Пасхи. Однако, будучи человеком общительным и открытым, он доброжелательно поделился со СМИ своими личными соображениями о том, что пятидесятипроцентный пакет акций «Башнефти» стоит чуть больше трех миллиардов долларов. «Правда, сам я не смотрел, следует дождаться мнения оценщиков», — скромно добавил Игорь Иванович. Не являлось секретом, что «Башнефть» публично декларировала более высокую стоимость пакета — четыре с хвостиком. Сигнал был подан. Понятливые трейдеры отреагировали мгновенно — акции нефтяного гиганта рухнули на двадцать процентов. А на следующий день подросли на семнадцать. Кто за час до заявления успел открыть short-позицию? А кто на минимуме котировок купил многомиллионный подешевевший пакет? Ответа не будет, но некто это сделал, факт есть факт: биржи зафиксировали покупку и продажу очень крупных лотов. Счастливец получил столько денег за одну торговую сессию, что хватит не просто на остров в Средиземном море — на архипелаг будет с избытком, еще и внукам останется. Но подозрения и пошлые инсинуации неуместны, Привалов здесь совершенно ни при чем — ну откуда же он мог знать, что его слова повлекут такие последствия?

«Какая же пошлая фигня происходит у нас в стране! Каждый суслик в поле агроном. И каждый — в норку себе тащит. Причем, что не съест — надкусит. Фу!» — подумала Наталья и приняла решение. Она не сможет управлять инвестициями самостоятельно, тем более в этой стране. Разорится раньше времени. А значит…

С персональным менеджером брокерской компании «Цинам» Азизом Буркановым, по-прежнему пребывающем в уважительном неведении о личности крупного инвестора, пришлось подискутировать. Наталья намеренно уклонялась от общения по телефону, сведя все общение с менеджером к переписке. Дескать, так удобнее думать.

Человек по своему характеру деликатный, Азиз был профессионалом, причем весьма неплохим и по этой причине считал своим долгом предостерегать несведущих, неаккуратных или азартных инвесторов от очевидных ошибок. Например, никак он не мог взять в толк, зачем Константину Викторовичу (так Бурканов предпочитал называть одного из своих VIP-клиентов) понадобилось столь неосмотрительно распоряжаться десятками миллионов рублей. Надежные стратегии, базирующиеся на принципах «маржи безопасности», почти гарантированно могли принести годовую прибыль в тридцать пять процентов, а при благоприятных тенденциях рынка и все пятьдесят. Клиента же тянуло «не туда» — в рискованные, бесперспективные операции, увеличивающие общий оборот (и, как было честно сказано — комиссионные), но не приносящие ощутимой прибыли.

Азиз сделал попытку вежливо убедить, приводил примеры, предлагал почитать аналитику… Не вышло. Клиент так и остался в плену опасных заблуждений, его удалось лишь уговорить предварительно советоваться с ним, с Буркановым, перед принятием критически важных решений. Спорить и дальше Азизу не позволяла профессиональная этика — всяк хозяин своим деньгам, а его дело брокерское, посредническое.

А простая житейская осмотрительность нашептывала Наталье: «Жизнь продолжается, мать!» Да ведь и правда — деньги нужны лишь для того, чтобы о них не думать. Думать о деньгах Наталье за всю ее жизнь порядком поднадоело. Поэтому первоначальная стратегия инвестирования все же подверглась корректировке.

С Буркановым договорились вот о чем: депозит делится на четыре приблизительно равные части. Первую часть Наталья продолжала использовать для кратковременной покупки бумаг накануне дат отсечки. Эта часть в итоге существенно похудела, примерно на десять процентов, а с учетом брокерской комиссии — на все пятнадцать. Но оно того стоило: лицензированные реестродержатели документально зафиксировали факт владения миноритарным акционером Нестерюком долей в таких компаниях, как «Северсталь», «Магнит», «Уралкалий», «АФК-Система», «МТС», «Газпромнефть», «Мегафон», «Акрон», «Черкизово», «НОВАТЭК», «Русагро», «Норникель», «Трансконтейнер». К декабрю насчитывалось около двадцати эмитентов, чьи бумаги побывали в собственности инвестора, а затем период закрытия реестров акционеров закономерно завершился. Сапарова отдала распоряжение о том, чтобы высвободившиеся средства присовокупить к портфелю доверительного управления. Ко второй части депозита.

Ее Сапарова все же отдала Азизу для управления операциями «в ручном режиме» — аргументы менеджера звучали убедительно. Предварительно обсудили кейс, он оказался среднесрочным, рассчитанным примерно на квартал. Развернутые рекомендации Бурканова стоило читать и перечитывать внимательно. В них присутствовали внятные резоны, подкрепленные анализом — еще в начале делового партнерства менеджер предложил купить акции Alibaba до их размещения на фондовом рынке. Наталья согласилась пожертвовать десятью миллионами рублей и… пожалела, что не дала пятьдесят. На внебиржевом рынке бумаги гиганта интернет-торговли удалось прикупить по двадцать семь долларов. Среди андеррайтеров числились Goldman Sachs Group, Morgan Stanley, JPMorgan Chase & Co и какой-то левый королевский банк Канады. Апсайд к этому инвестраунду достигал пятидесяти процентов, но реальность оказалась круче прогнозов. Через два месяца после инвестирования (и на третий день после выхода Alibaba на IPO) акции поднялись до девяноста долларов. Через два месяца такая же история произошла и с компанией Nutanix — лидером по производству виртуальных платформ для хранения данных. Бумаги Nutanix Сапарова продала за двадцать два миллиона рублей, инвестировав пятнадцать.

Помня эти случаи, Наталья теперь уже без лишних прений дала «добро» и на следующую инвестиционную идею — приобрести фьючерсы на нефть на самом дне падения котировок. То были несколько тревожных месяцев — все опасались, что нефть и дальше будет падать катастрофически. «Меньше двадцати она стоит не будет, несмотря на толстую жировую прослойку Саудовской Аравии. Поверьте мне, я советую брать!» — написал Азиз. Бочка в тот момент стоила около двадцати пяти долларов, по этой цене и были приобретены деривативы, обернувшиеся после стабилизации рынка и рецессии прибылью в тридцать пять процентов.

Освобождающиеся средства и доход от подобных операций Азиз прибавлял к третьей части депозита. Эти деньги использовалась для инвестиций в надежные бумаги российского энергетического сектора — ТГК1, Россети, Русгидро, МРСК Центра. По глубочайшему убеждению Бурканова, рыночная стоимость акций этих эмитентов была многократно ниже их внутренней стоимости, что подтверждалось рынком — драйвером для роста таких бумаг стал выход превосходных квартальных операционных и финансовых результатов. Кое-какие средства Азиз для надежности обратил в золото, швейцарский франк и японскую йену, а также в «неубиваемые» привилегированные акции «Сургуннефтегаза». В итоге ежемесячная доходность этой части портфеля составляла десять-двенадцать процентов годовых. Естественно, в валюте.

А вот последнюю, четвертую часть средств, Наталья использовала для агрессивной скальперной торговли. Поначалу Сапарова честно просидела два дня, пытаясь управлять процессом в ручном режиме. Что и говорить, идея обернулась фиаско. Гипнотическое воздействие от мелькания чисел в «биржевом стакане» мгновенно вгоняло в ступор, преодолеть который оказалось невозможным даже несчетными чашками крепкой арабики. «Так дело не пойдет», — решила Наталья и при помощи Азиза сделала очевидный выбор в пользу торгового робота, интегрированного в клиентский терминал. Такие умненькие программы могли реализовывать как торговую тактику скальпера, так и выполнять разнообразные алгоритмические схемы, заложенные разработчиком. Наталья остановилась на роботе, использующем технический анализ и учитывающем классические индикаторы рынка.