– Человек. С экертом, – говорить было еще сложно. – Где он? Старый эскерт. Два желтых на четыре красных… Он был здесь.

– Какой еще человек? – Лайвен озабоченно коснулась твердой шероховатой ладонью его лба. – Тебе последние крохи мозгов выбили?

– Катись к Бейру… Я должен его найти. Он должен быть здесь. Помоги мне.

Он впервые просил ее о помощи. Лайвен удивленно посмотрела на него, и какое-то мгновение он видел, как собираются вокруг ее глаз злые сердитые морщинки. Сейчас она скажет ему… Но морщинки разгладились.

– Пошли. Только быстро, если он тебе нужен. Только учти – сколько бы он тебе ни был должен, пять сер – мне. Идет?

– Получишь десять в любом случае. – Крэйн поднялся на мягких непослушных ногах и, случайно увидев под ногами две брошенные дубинки, запоздало пожалел, что честно отданный ему противник так и ушел с площадки на своих ногах. – Пошли!

Они искали долго, переходя с одной улицы на другую. Крэйн бежал впереди, подтягивая Лайвен за руку, время от времени они бросались в разные стороны, петляли в безлюдных лабиринтах переулков, которые, как хитрая паутина, окружали почти каждую улицу. Иногда ему казалось, что они почти настигли его и сердце начинало биться с удвоенной силой, но за очередным углом оказывалось пусто, и он, еще крепче сжав зубы, бросался дальше. Он спрашивал у прохожих, но они не могли показать, куда ушел человек в каяте с эскертом за спиной. Каяты в этот Эно одели многие, а эскертом даже в Себере никого не удивишь – несмотря на то, что хитин был в цене, дружина у шэда была большая, да и торговцев знатных прибывало немало, эскертами щеголяли многие. Необычный узор никому не бросался в глаза.

Стражники подозрительно всматривались в лицо и, не удостоив его ответом, отталкивали в сторону дубинками. Город, многоликий, шумный и огромный, обступал его со всех сторон и песок улиц был выщерблен тысячами одинаковых следов.

– Да что тебе от него надо? – спросила, шумно дыша, Лайвен, когда они, выдохнувшись, присели на низкий заборчик возле очередного склета. – Мы только ноги собьем… Он тебе что, тысячу должен?

– Я никогда его раньше не видел. Но у него эскерт… Узор на эскерте такой же, как и у человека, который меня проклял. Два желтых шнура и четыре красных. Я хорошо запомнил. Они из одного рода.

– Серьезно, что ли? Ну дела…

– Возможно, это его сын или отец. Или брат. В любом случае между ними есть связь. Я не знаю, что он делает в Себере, но я найду его, даже если мне придется покинуть калькад.

– Понимаю. Только чем он тебе поможет? Даже если они из одного рода, хоть я и не знаю такого, не все родичи должны быть ворожеями. Да и ворожбу, как я слышала, может снять лишь наложивший.

– Да. – Крэйн обмяк. – Ты права. Снять может лишь наложивший. А он мертв. Его убил я. Но я должен узнать, кто он был. Что он делал в Алдионе и зачем… зачем сделал это со мной. Если его род обитает в Себере, я найду его и вытрясу все.

– Я никогда не видела такого узора, а мне довелось быть почти везде, кроме разве что городов из-за Моря. Может, ловкая подделка?

– Нет, только не подделка. Я разбираюсь в эскертах, такой узор не спутать. Он до ногтя одинаков. Да и не рискнул бы никто шляться среди толпы с поддельным эскертом за спиной – если поймает стража, можно руки лишиться, а то и головы.

– Можно обратиться к Тильту.

– Тильту?..

– Он хорошо разбирается в таких делах – опыта-то у него трижды больше, чем у кого угодно в калькаде. Он весь свет объездил, много известных и не очень родов знает. Может, он и поможет.

– Думаешь?

– Твоя забота, – пожала плечами Лайвен. – Как разумеешь, так и поступай.

К калькаду они вернулись молча. Хеннар Тильт по обыкновению находился в своем нальте и, судя по тому, что Тэйв, еще более испуганная и настороженная, резала для него туэ и лепешки, складывая их на дорогое деревянное блюдо, находился в довольно благодушном состоянии. Так и было – удобно устроившись на своей лежанке, простой, но из крепкой ткани и мягкой, он медленно потягивал фасх через тонкую деревянную трубочку. Но взгляд у него был прежний, его не смягчил ни фасх, ни обильная выручка.

– Зачем он тебе, Бейр?

– Мне нужен этот человек, – просто сказал Крэйн. – Но это мое дело.

– Понимаю. – Хеннар хрипло рассмеялся, отставил кувшин с фасхом. – Кровный враг?

– Господин Тильт, я бы не хотел говорить. Но этот человек сейчас находится в Себере. Не знаю, живет ли он здесь, но я видел его на представлении.

– Хорошо. Какой, говоришь, узор на эскерте?

– Два желтых и накрест – четыре красных. Узор сложный, длинный и…

Хеннар Тильт, протянувший было снова руку к кувшину, на мгновение замер. И этого мгновения хватило только на то, чтоб рассмотреть в его глазах что-то взметнувшееся и влажное, очень похожее на безмерное удивление. Которое почти сразу заволокло серым туманом безразличия.

Хеннар Тильт, хозяин калькада, слишком хорошо умел владеть собой – по лицу его нельзя было прочитать ровно ничего. Он снова был собой – сильным и уверенным хозяином, и мгновение его растерянности казалось невозможным, причудливой ошибкой зрения.

«Почудилось? – просил сам себя Крэйн. И сам себе ответил: – Нет, он его знает. Или знает что-то о нем. Для него это не пустой звук. Но не похоже, чтоб он был готов рассказать об этом мне».

– Что-то знакомое, но точно не скажу. – Хеннар пошевелил пальцами, словно стараясь припомнить. – Я видел столько разных узоров, что в глазах рябит. Но… Извини, не скажу. Не знаю.

– Вы уверены, господин Тильт?

– Полностью, Крэйн. Этот узор мне не знаком.

Крэйн готов был умолять, угрожать, требовать, но перед ним был Хеннар Тильт – крепкий, как новый хитин, устойчивый, как тор-склет Хеннар Тильт.

И Крэйн понимал, что если тот сказал нет – пусть даже вернутся Ушедшие, а он своего слова не изменит. И ничего здесь сделать нельзя – только поблагодарить и выйти.

Так он и сделал.

Лайвен, ожидавшая его возле входа, выжидательно приподняла бровь. Лицо ее, обычно уставшее и суровое, было оживлено.

– Нет. Он не сказал. Но мне кажется, что он знает.

– Десять сер. – Она протянула руку и повторила почти весело: – Десять сер.

– Зачем?

– Я нашла его. Две желтые и четыре красные, верно? Мне попались знающие люди.

На радость сил не оставалось, Крэйн лишь вздохнул. Он снова чувствовал себя загонщиком, сумевшим распознать в пыли тонкий прерывистый след карка. И уже чувствовал, что осталось недолго.

– Кто он? Ну!

– Вначале деньги.

– Хорошо.

Они вернулись к его нальту, и Крэйн, приподняв лежанку, достал десять сер. Лайвен неспешно, словно нарочно проверяя его терпение, ссыпала их в свой тулес.