Белокурая. Это которое со словами.

Никита. А тогда у нас секс тоже со словами. Ты ведь обожаешь сказать: «понежнее, пожалуйста» или «а теперь так…» Что, если бы не мой железный организм, давно бы импотентом стал.

Белокурая. А я должна молчать, если мне что-то не в кайф?

Никита. Ну, можно иногда и промолчать.

Белокурая. Если хочешь, чтобы никто никогда во время секса не высказывал пожеланий, иди в некрофилы.

Никита. Надеюсь, ты будешь моим первым объектом.

Белокурая. Мне в этом сезоне везет, то обещают морду набить из ревности, то пистолетом машут, теперь вот доросла до некрофильского вожделенья.

Никита. А кто это вокруг тебя пистолетом машет? Небось пацаны, которые боевое оружие только по телевизору видели?

Белокурая. Да разные…

Никита. А ты по рукам пошла?

Белокурая. А что ты в это вкладываешь?

Никита. Измена – это предательство. Заниматься сексом с человеком, не любя его, – это предательство самого себя, своей жизни… Я сейчас коньячку жахнул – класс… сразу полегчало. А ведь мы с тобой ни в одной пьянке не участвовали вместе…

Белокурая. А ты когда с женой сексом занимаешься, это что?

Никита. Коньяк хорошо пошел. Все стало вокруг голубым и зеленым… Пойду еще добавлю.

Белокурая. Так ты не ответил.

Никита. Разве это секс? Это ж слезы…

Белокурая. То есть если ты занимаешься сексом с кем-то другим некачественно, то это не предательство самого себя, а если качественно – то предательство?

Никита. Бесполезно обсуждать вещи, которые мы понимаем по-разному… Пойду добавлю коньячку.

Белокурая. Что мы понимаем по-разному? Я считаю, что моя сексуальность принадлежит только мне. Ты считаешь, что твоя – только тебе. При этом тебе можно совмещать несколько женщин, а мне возбраняется несколько мужчин… так?

Никита. Кстати, у меня опять горло болит. И опять с бизнесом жуткие проблемы.

Белокурая. Отвечай на вопрос!

Никита. Похоже, что тебе наплевать на мое горло…

Белокурая. Отвечай на вопрос или перестану с тобой разговаривать.

Никита. Осталось очень мало времени, чтобы доказать, что я справлюсь со своей фирмой…

Елена разозлилась и решила молчать.

Никита. Губы нужно уметь сдувать…

Никита. Последний раз прошу…

Никита. Считаю до трех… два уже было…

Никита. Да потом, что на недоразвитого, инфантильного обижаться?

Никита. Ну, извини меня… но давай бережней относиться друг к другу… я и так стараюсь не показывать комплексы, которых у меня не было до твоего появления… сейчас нарежусь до конца и пойду кому-нибудь бить морду.

Никита. Лен, скажи, что любишь меня и будешь любить меня всю оставшуюся жизнь, что бы там ни случилось!

Она представила себе его в обнимку с компьютером и бутылкой коньяка, трогательного, расстроенного, беззащитного. Стало жалко, решила ответить.

Белокурая. Допил всю бутылку?

Никита. Скажи про любовь!

Белокурая. Я тебя люблю. И буду любить всю жизнь… если ты будешь хоть немного интересоваться моим мнением.

Никита. Я буду не только тобой интересоваться, но и трахать тебя в подъезде, на кухне, в подвале и, конечно же, в шикарном отеле…

Белокурая. Интересоваться – это не только трахать. Это еще и слушать: в подъезде, кухне, подвале. Можно даже без отеля.

Никита. Можно, я поматерюсь немножко? Ты ведь думаешь, я ругаться не умею? Так как же я, по-твоему, в спецназе служил?

Белокурая. Я и удивляюсь, как такое кисейное создание могло там служить?!

Никита. А вот за эту фразу не буду материться. Из принципа. Я буду интересоваться тобой и слушать, как ты стонешь, когда я проникаю глубоко в тебя… Пойду еще жахну… славно дело пошло!

Белокурая. Ты там не уснешь лицом в клавиатуре?

Никита. Я – кисейное создание? А ты шрамы на груди видела? А плечо простреленное? Вот и не надо мне про твоих светских хахалей с пистолетами, тоже мне герои!

Белокурая. Сейчас опять губы надую…

Никита. Не слушай, чего я спьяну несу.

Белокурая. Ей-богу, сейчас надую трезвые губы…

Никита. Я пошутил…

Белокурая. Все, надулась…

Никита. Давай лучше о том, как ты меня любишь, потому что я тебя ужас как люблю, потому что лучше тебя нет никого на свете!!!

Белокурая. Все равно надулась, надулась, надулась…

Никита. Смотри не лопни, а то представляешь, какая ерунда получится… если мне твои любимые части тела не достанутся при дележе останков между близкими… Блин, нализался на ночь…

Белокурая. Как ты себя ведешь пьяный?

Никита. Становлюсь любвеобильным и всех люблю, но бывают проколы… кого-то начинаю не любить и бью ему морду. Потом годами извиняюсь.

Белокурая. Ты в таком виде компьютер правильно выключаешь, жена не нарвется на нашу переписку?

Никита. Ну и… с ней… я ей даже распечатаю, чтобы удобней читать было…

Белокурая. Не форсируй, пожалуйста.

Никита. Что? Поперла из меня казарма… мне до сих пор иной раз снится, что я еще воюю…

Белокурая. Казарма меня больше устраивает, чем надрыв.

Никита. Представляешь… и меня тоже! Так повоевать охота…

Белокурая. Ну-ну…

Никита. А ты хитрая… думаешь, раз пьяный, значит, ща все выведаю… спешу тебя расстроить – я пьяный такой же откровенный, как и трезвый…

Белокурая. Вижу, но лексика поживей становится.

Никита. А что, любимый мужчина не может быть инфантильным мудаком?

Белокурая. Не может. По крайней мере для любящих глаз.

Никита. Ну, розовая пелена скоро спадет… Тем более что ты через столько мужиков прошла. Больше тебя членов, наверное, только медсестра в урологическом кабинете видела…

Белокурая. Не хами! Тем более что важно не количество, а качество! Все, целую. Ушла спать. Разбуди меня завтра звонком.

Никита. Пока. Ушел. Люблю…

Только в постели Елена с досадой поняла, что не досмотрела материал по Патронову и еле-еле готова к интервью.

…Патронов узнал ее по телефону и назначил встречу на десять вечера. Конечно, это было поздновато, но ведь журналист не выбирает. По тону было понятно, что планирует общение по полной программе. Как-то после посольского приема подвозил Елену, шустро расстегнул блузку и параллельно предложил работать у него за большие деньги. Если бы не сделал второго, она, может быть, и «не успела начать сопротивляться», уж очень был хорош собой… но коктейль из секса и денег начисто гасил в ней половое возбуждение как во всякой психически здоровой женщине.